– Сейчас не получится. Могу сказать только, что в целом все нормально. Волноваться нечего. Никто пока не наехал.
Сергей посмотрел в приемную камеру сотового с заметным недоверием:
– Ты уверен?
– Почти.
– Ну тогда жди послезавтра вечером. Ты на борт «Змея» никак не дозвонишься, так что я сам постараюсь с тобой сегодня связаться.
– Значит, жду! – Августин помахал рукой. «Сеанс связи окончен», – пропел динамик.
В тот день у Августина не было и не могло быть дежурства.
После того как склонный к немудрящим философствованиям киборг в Утгарде едва не вышиб из него мозги, дежурства Августина закончились на долгий календарный месяц.
Убитые на время полицейские ждут всего месяц, в то время как рядовые граждане – три месяца, полгода, год и изредка дольше. Но прожить месяц без ВР – слишком сильное испытание для психики. Августин не хотел испытывать свои нервы на прочность. Именно поэтому он «купил» форсаж.
«Беззаконие так беззаконие, – успокаивал себя Августин. – В конце концов, те ребята, что засели на Аваллоне и караулят самую сексуальную особь семейства кошачьих, тоже не с Конституцией ВР под мышкой расхаживают. А если и расхаживают, то только затем, чтобы было что в сортире полистать».
– Итак, сэр Томас, поздравим друг друга с первым противозаконным входом в ВР. Я теперь – матерый нарушитель. Ничем не лучше Локи. Такой же бандит, как он. Покупаю за деньги виртуальную несправедливость! Я теперь тоже играю не по правилам, и любой мой коллега полицейский, любезный сэр Томас, может пристрелить меня, имея на то полное моральное право. Если только у него получится. Попробуй вот так – возьми и застрели Джирджиса с тучей аватаров и отборной магией. Йаху-у-у!
Томас слушал Августина не переча. Наверное, он был согласен со своим хозяином. По крайней мере, возражений не последовало.
«Ах черт, совсем забыл!» – Августин хлопнул себя по лбу ладонью и заспешил в прихожую.
Он никогда не проверял замки на дверях.
Он даже никогда не использовал сигнализационную систему.
У него нечего было украсть, и на его памяти никому не приходило в голову покушаться на ценности из его жилища. Но после вчерашнего вторжения, результатом которого стало появление костяного амулета, он изменил свое мнение насчет мер предосторожности.
Все замки были заперты, архаический запор задвинут, защита включена. Августин помедлил немного и задвинул дверь тумбочкой с огромной и бессмысленной хрустальной вазой – бабушкиным подарком. Мало ли что?
– Полезай в капсулу! – скомандовал Томасу Августин, и спустя две минуты тридцать одну секунду две сущности, зарегистрированные Марьинским Координационным Центром как один пользователь в аватаре класса Джирджис, очутились в зоне включения Амстердам.
Хотой был ровесником века. В 2036 году ему должно было исполниться тридцать шесть лет.
Иногда он выглядел на двадцать, иногда – на шестьдесят. Саама освобождает человека от власти времени.
Когда Хотой был юн и неопытен, когда еще был жив его брат, Виртуальный Мир манил его с той силой, с которой способна манить мужчину только женщина. То было во времена «бронзового века» ВР, когда законы были слабы, люди в ВР – дики и неграмотны, а квазигосударственные образования вокруг зон включения еще не существовали. Он искал в Виртуальном Мире любовь, а нашел смерть.
Когда Хотоя убили до смерти и он потерял доступ в ВР, он горевал и бесновался. Он ругал себя за пагубное пристрастие к Виртуальному Миру, но отвыкать от него не собирался.
И тогда он решил найти абсолютный доступ в ВР. Такой доступ, какой и не снился Олафу Триггвассону.
Он знал, что издревле шаманы и колдуны его народа употребляли для перемещений по Мировому Древу снадобье, носившее имя «саама».
Секрет зелья был давно утерян, но это не означало, что утерянное нельзя найти!
Он проштудировал тома о триптаминовых препаратах. Он прочел библиотеки о прогулках по Мировому Древу (которые в научном мире предпочитали называть более сухо: «трансперсональные и кросстемпоральные перемещения») и отправился на родину, в город со странным названием Сангар.
Хотой искал сааму.
Хотой исходил все окрестности Сангара в радиусе двухсот километров. Съев несколько грибов, формой похожих на обрубок кошачьего хвоста, Хотой говорил со старцами Апокалипсиса на довольно правильном древнеарамейском языке.
Не то. Обычные галлюцинации.
Добавив к растертым в пыль грибам две капли сока чоли трилистной и слизав с чайной ложки полученную кашицу, Хотой на несколько часов умер.
Придя в себя, он выбросил склянку с соком чоли в форточку и продолжил изыскания. Но уже без прежней надежды на успех.
Он перепробовал почти все, что только мог найти в якутских лесах. Все, что только упоминали оставившие мемуары колдуны, ведуны, ворожеи и возлюбленные ими антропологи с этнографами. В лучшем случае его посещали вполне связные галлюцинации, в худшем – тошнота, куриная слепота, судороги.
И все-таки он ее нашел. Нашел, когда, махнув рукой на колдунов и антропологов, покинул Сангар и уехал в Туву.
Там, в насквозь пропахшей дурманом землянке, над двумя опустошенными бутылками водки «Ельцин», прозвучали слова местного шамана, из которых Хотой понял все.
Основной составляющей саамы оказался неприметный гриб Secolaria Albaniensis, произраставший по краям лесных гарей.
Чтобы приготовить настоящую сааму, нужно было найти гриб подходящей величины – слишком крупные, равно как и слишком мелкие, не годились.
Затем гриб нужно было измельчить, высушить в темном месте и сварить вместе с мхом вида Callopa Can-didis. Затем полученный водный экстракт сгущался путем дальнейшего кипячения вместе с соком молочая обыкновенного. И все. Не считая нескольких слов, произнесенных в нужное время и в нужном месте. Без них полученный препарат годился разве что для молодежной вечеринки с «клевым драгом».
Спустя три месяца Хотой вышел из двухнедельного поста. Он похудел на восемнадцать килограммов. Но его глаза сияли – он чувствовал, что миг его торжества близок, как никогда. Он положил под язык небольшой, размером с кукурузное семя, кусочек саамы.
Через четыре секунды саама вошла в его кровь. И Двери распахнулись.
Он знал, куда идти, он знал, как просить помощи у своего нового поводыря. И саама повела его.
Бестелесный, представленный одним лишь ветром Хотой оказался рядом со своим братом – странноватым, с его тогдашней точки зрения, человеком, который отшельничал в самом глухом углу Якутии. Одни считали его сумасшедшим. Другие говорили, что он сторожит спрятанные в чаще несметные сокровища. У Хотоя никогда не было своего мнения.
