Я-то лежал, а мои товарищи сражались.
Опытные Воины Фомич и Оглобля приловчились воевать с этими воинственными чудовищами на пару. Пока один размахивал мечом перед носом рассвирепевшей лягушки, отвлекая её внимание на себя, второй бесстрашно подбегал под неё, и распарывал беззащитное брюхо, успевая сам выскочить.
Две Лягушки уже лежали кверху лапами, Фомич и Оглобля атаковали третью, которая, заметив, какая участь постигла её неповоротливых подруг, никак не позволяла забежать себе под брюхо, и отмахивалась громадной лапой.
Кондрат и Борода на пару с трудом отбивались ещё от одной, но было заметно, что силы у них на исходе.
Третья Лягушка сидела перед чёрной грязью на краю островка. Правую лапу она держала поднятой кверху и сдержанно урчала. В одном глазу у неё торчала вилка.
Она пристально смотрела оставшимся глазом на черную грязь, на поверхности которой поднимались и лопались пузыри. И вдруг вслед за пузырями воздуха из грязи вынырнул Балагула. Он выплюнул грязь из своего ковша прямо в морду Лягушке и метнул в неё вилку, которая воткнулась ей в лоб.
Лягушка заорала и принялась яростно молотить лапами по тому месту, где только что скрылся Балагула.
С огромным трудом я вырвался из-под лежавшей на мне гигантской туши. Как раз в это время Фомич и Оглобля, разделавшись с третьей лягушкой, поспешили на помощь Кондрату и Бороде.
Я же, на ходу загоняя патроны в стволы, бросился на выручку к Балагуле. Нападавшая на него Лягушка совсем озверела и молотила лапами по тому месту, куда нырнул её ненавистный противник, не переставая.
Я выстрелил ей в спину. Лягушка взвизгнула и подпрыгнула. Но вопреки моим ожиданиям не лопнула, как шина, а развернулась в мою сторону. Я с ужасом догадался, что по неопытности всё же прихватил вместо картечи патрон с дробью.
Лягушка привстала для прыжка, а я выстрелил вторым стволом, надеясь, что второй патрон - картечь.
На мое счастье, дробь оказалась только в одном патроне! Лягушка упала в грязь на спину, а брюхо ее превратилось в решето.
- Где Балагула? - спросил подбежавший Кондрат.
Я молча показал ему на то место, куда упала Лягушка. Мы попробовали оттащить её за задние лапы, и общими усилиями нам это удалось, хотя и с огромным трудом.
Но Балагула на поверхность не показывался.
Кондрат принялся шарить в этом месте рогатиной...
- Нашел! Зацепил! - радостно заорал он.
Мы все подбежали, чтобы помочь ему тянуть.
Вскоре показался и Балагула. Рогатина зацепила его за верхнюю челюсть, попав одним рогом в рот. Второй рог маячил напротив его выпученного от ужаса глаза.
Сказать он ничего не мог, поскольку во рту у него торчала рогатина.
Когда его вытащили, он даже ругаться не мог. Только молча показал кулак Домовому, да и то как-то вяло и неубедительно.
После боя мы даже не стали отдыхать. Стараясь не смотреть на поверженные и безобразные туши, мы быстренько собрались, и пошли дальше, дальше, дальше...
С оружием мы больше не расставались. Весь зеленый и совсем ослабевший Балагула наотрез отказался отдать Радио.
- Ты хотя бы Живому спасибо сказал за спасение, - подсказал ему Домовой.
- Он, может, и живой, но мозги у него точно мёртвые, - проворчал вместо благодарности Балагула. - Он меня чуть не похоронил под Лягушкой...
Мы шли, внимательно глядя по сторонам.
Но смотрели мы не туда.
Откуда-то, я даже не сразу понял, откуда, раздался свист. Тут же острая боль пронзила мне плечо. Рядом выронил рогатину Кондрат, хватаясь за руку.
Я нащупал в плече что-то вроде короткой стрелы. Поморщившись, я выдернул эту стрелу и с удивлением увидел, что держу в руках... птичье перо! Только оно было стальное, с острым концом.
Пока я его рассматривал, у моих ног со свистом воткнулось в землю ещё одно железное перо... и еще... и еще... Я поднял голову и увидел, что над нами летают Коршуны, а свист издают летящие вниз перья.
Нас атаковали Стальные Птицы из Железного Леса.
Фомич и Оглобля вращали над головой мечи, образуя блестящий круг разящей стали, которая отражала смертоносные перья, а иногда и доставала неосторожно приблизившихся Коршунов: несколько птиц лежало у их ног.
Кондрат бестолково отмахивался рогатиной, но успеха в этом он не достиг: у него уже торчало перо в плече, сразу два впились в руку, а ещё одно застряло почему-то в его многострадальном ухе, пришитом белой ниткой.
Борода неумело и попусту размахивал мечом.
Я попробовал повторить приём Фомича и Оглобли, но у меня явно не хватало ни сил, ни умения.
- Я про что-то похожее читал в античной мифологии, но плохо это помню, - крикнул я Бороде.
- Там птицам отрывали головы, но они были не стальные, железные у них были только перья, - ответил он.
Я повертел головой и заметил Балагулу, он скинул вещи с санок, и накрылся ими, как корытом.
- Достань щиты! - закричал я ему. - Достань, или я тебя вместо щита поставлю!
Он пополз с санками на горбу. Так на четвереньках и разнёс он нам щиты.
Прикрывшись щитами, мы повели свои дела успешнее. Мы были защищены от летящих сверху стрел, и теперь имели возможность наносить ответные удары.
Скоро вокруг нас валялось уже множество Стальных птиц. Коршуны осыпали нас напоследок тучей перьев и улетели.
Фомич после боя подошёл к Радио.
- Надо послушать, что там нового.
Минут пять он крутил ручки, тряс его, даже слегка стукал. Всё было бесполезно. Ответом была тишина.
- Кто разбирается в этом? - он кивнул на Радио.
- Давай я попробую, - предложил я.
Открыл перочинным ножиком крышку и остолбенел.
- Оно всегда так работало?! - спросил я.
- Как это - так?!
- Да вот так - в нём нет ни деталей, ни динамиков, ничего нет.
- Как это - ничего?! - возмутился Фомич.
Оттолкнул меня, заглянул внутрь и ахнул! Потом повернулся к Балагуле:
- Кажется, теперь я догадываюсь, почему он не давал никому нести Радио. Этот прохиндей вытряхнул из него все внутренности и тащил на себе пустой ящик. Всё - кончилось мое терпение!
Фомич оглянулся по сторонам.
- Нет! - закричал Балагула. - Я исправлюсь! Не надо!
- Дудки, брат!
Фомич, ухватив Балагулу за шкирку, засунул его головой между двух осинок. После этого он задрал ему балахон, наломал лозы и выдал всё, что тот так давно и старательно выпрашивал...
Камыш на болоте полёг от пронзительных воплей Балагулы. Мы все едва ушей не лишились, так он верещал.
Первым не выдержал Оглобля:
- Брось ты его воспитывать, - остановил Фомича Оглобля. - Он так орёт, что Кощей на своем Самшите дуба даст, нас в гости не дождавшись.
Фомич сердито отбросил хворостину в сторону и пошёл к своим лыжам.
