— Сева, а кто сейчас чемпион мира по шахматам?
Ну, и как это прикажете понимать? Ладно, вполне допустимо, что есть люди, которые не смотрят телевизор, не слушают радио и не читают газет. Но таким до лампочки все чемпионы вместе взятые.
— Каспаров.
Сева заметил… Нет, просто невероятно — он был готов поклясться: Берг слышал эту фамилию впервые!
— А… Карпов? — Берг продолжал изумлять молодого специалиста.
— Карпов опять проиграл Гарри…
Собесежник явно не понял. Сева пояснил:
— Каспарову.
— Да, да, — задумчиво пробормотал Берг, как бы припоминая. Но Сева-то видел: для него это настоящее откровение. Сева попробовал вернуться к прежнему разговору — его заинтересовало горное озеро. Где-то, что-то он уже слышал раньше, мельком, но, убей, не помнил — что и где.
— Модест Карлович, расскажите еще про озеро. Это магическое место, если не ошибаюсь…
— Да, да, — пробормотал Берг, погруженный в свои мысли. — Как вы сказали? Магическое? Можно и так назвать. Таких мест на Земле не более трех десятков… где сходятся астральные векторы… Возможно открытие окна в параллельный мир… Сева, а вы давно здесь работаете?
Что-то он начал заговариваться. Уж не имеет ли Всеволод дело с ненормальным?
— Где, в институте? Нет, совсем недавно, с апреля.
— Вы не знаете Левашову Светлану Георгиевну? Она все еще тут работает?
Голос собеседника дрогнул, когда он назвал имя женщины. Или Севе показалось?
— Не знаю такую. А вы сами…
— Извините, Сева, — перебил Берг. — Мне пора идти.
Он поднялся со стула и, не попрощавшись, удалился. Но не в сторону выхода, а наоборот.
2
Сева не знал, что и подумать. Странный мужик. И это еще слишком мягко сказано. Он глянул на часы. Ё моё! Заболтался, а время обедать. И не черта не сделал, даже забыл поинтересоваться у нового знакомого насчет материалов по Алтаю.
Архивщица продолжала читать. Всеволода она окинула быстрым профессиональным взглядом: не несет ли чего с собой. На отдельном столике у нее грелась на электрической плитке эмалированная кастрюлька — игнорирует институтскую столовую, бережет желудок.
Егорыч, как на грех, сидел за столиком один. Пришлось Юрину подсесть к нему.
— Ну, как успехи? — поинтересовался начальник, промокая губы салфеткой.
— Я с Бергом познакомился. Интересный мужик…
Шеф смотрел на Севу, словно видел перед собой тень папы Гамлета.
— Каким Бергом!?
— Модестом Карловичем.
Парню стало не по себе, даже мурашки по коже.
— Берг погиб в конце семидесятых… В семьдесят восьмом, кажется.
По лицу Егорыча Сева понял: он не шутит!
— Как погиб? — выдавил парень с усилием.
— Несчастный случай в горах. Его шофер все время ружье с собой возил… То ли он его чистил, то ли еще что, в общем — случайный выстрел. Дробина попала Бергу в сердце. Умер мгновенно.
Ощущение у Севы — словно на него вылили ведро ледяной воды, или зашибли дверью, или подружка сообщила, что беременна, а аборт делать поздно, или… «Как же так. Я только что говорил с ним. Ошибка какая-то?», — крутилось у него в голове.
— Как он выглядел? О чем вы говорили? — принялся расспрашивать шеф. Всеволод, как мог, рассказал все. С минуту Егорыч молчал. Вздохнул печально.
— Ну, первое, что хочу сказать: случайных встреч не бывает. У высших сил все как в каталоге. Я имею в виду компьютерный каталог. Случайных встреч не происходит.
Молодой специалист только пожал плечами.
— А она ведь тоже умерла, знаете? Света… Светлана Георгиевна, про которую он спрашивал. Вышла замуж за иностранца, уехала с ним. В Швецию. И там умерла, представляете! От банальной пневмонии. Неу нас в России, а в благополучной Швеции!! Судьба…
Шеф снял очки и протер пальцами глаза — видать воспоминания разбередили старую душевную рану.
— Какая жалость, что не я встретился с ним. Мне позарез нужно узнать, куда он перед отъездом дел мою папку. На ней записан телефон…
Вот, так-так! Здесь призраки разгуливают, а ему только и забот, что о каком-то дурацком телефонном номере горевать!
После обеденного перерыва Всеволод входил в архив, словно в клетку с живым тигром: и страшно и любопытно одновременно. Дама глянула равнодушно и опять уткнулась в книгу. Сева замешкался перед дверью в хранилище.
— Извините…
Дама оторвала взор от романа.
— Да?!
— Извините, — вновь промямлил Сева. — Здесь был мужчина… Модест Карлович… Он ушел?
— Молодой человек! — Архивщица строго глянула на Севу. — Туда, кроме Вас, никто не заходил!
Да-а! Дела… Нет, он не трус. То есть… не до такой степени, чтобы устраивать истерики, при встрече с «потусторонними силами», тем более здесь, в Институте. Но! Еще раз оказаться с глазу на глаз с ним, Всеволод не желал бы ни при каких обстоятельствах.
В хранилище — ни души. Ни живой, ни мертвой. Желая доказать всем, а главное — себе, что чего-то стоит, четыре часа кряду молодой специалист добросовестно работал, перебирая пожелтевшие страницы дневниковых записей и черновиков, делал необходимые выписки. За работой и страхи куда-то ушли. Вспомнил Сева о странном «госте оттуда» только, когда окликнула архивщица:
— Молодой человек! Пожалуйста, заканчивайте! Через десять минут я закрываю архив.
Ее резкий голос, прозвучавший среди абсолютной, «кладбищенской» тишины хранилища, заставил парня вздрогнуть. Он с опаской огляделся — никого. И, слава Богу…
В рабочую комнату Сева вернулся, словно в родной дом. Эти средневековые ужасы, подвалы с привидениями — не для его нервов.
Кроме начальника в кабинете была только Лариса, разбирающая пыльные папки в дальнем шкафу — ее опять откомандировали в помощь Солнцеву с Юриным. А у шефа, видно, нынче бзик: заставляет всех ковыряться в бумажном хламе.
Егорыч спросил:
— Ну, как? Он больше не появлялся?
— Бог миловал…
Лариса заинтересовалась:
— О чем это вы, Михаил Егорович?
— Всеволод вам потом все объяснит. — Шеф задумался. — Ох, дела… Не иначе Варвара Берберовна балуется спиритизмом. Любит она потревожить гениев прошлого. Не зря ее назначили заведующей архивом.
— А Берг… Он, что, был гением?
— Берг!? Он был богом! Помните, что сказал Ньютон? «Я стоял на плечах титанов». А кто такие титаны? Это те, по чьим плечам боги взошли на пьедестал! Или, правильнее сказать, по чьим трупам. Да. Это были воистину боги. Вот, прошу вспомнить: Булгаков, устами Шарикова, сравнивал профессора Преображенского с богом. Помните? И это правда. Какие были люди! Кто из нынешних способен на самопожертвование во имя науки!? А для них это было нормой… Скажем, Альфред Вегенер. Слышали про такого? Его имя незаслуженно забыто, а ведь он, подобно Галилею, совершил революцию в науках о Земле, дерзнув утверждать, что материки движутся! Сейчас теория дрейфа континентов общепризнанна, а тогда, почти сто лет назад, ее сочли ересью. Чтобы добыть доказательства своей гипотезы Вегенер забирался в самые неприступные уголки планеты, и погиб, сгинул во льдах Гренландии. — Егорыч вздохнул, и закончил странной сентенцией. — Так что, дружите Сева с Варварой Берберовной… Кстати, как она вам понравилась?
