Когда проповедь завершилась, и народ потянулся ко кресту, мне даже захотелось остаться - поговорить с ним. Непонятно, с чего вдруг возникло это желание. Да и о чём говорить? Не хотелось мне выдумывать искусственный повод, а естественного не находилось.
Поцеловав старенький медный крест, я поймал на себе взгляд священника - быстрый и почему-то настороженный. Впрочем, неудивительно. Городок мелкий, появление незнакомого человека в храме - само по себе событие. Но не объяснять же ему, кто я и откуда. Да и что бы я ему сказал - легенду или правду?
И то, и другое говорить в равной степени не хотелось.
Глава 8. За чайничком.
Я вышел из храма на площадь - и сразу же окунулся в пыльную, доводящую до бессильной злости жару. И время-то - одиннадцатый час, а кажется, будто заполдень - так печёт одуревшая звезда. Она, должно быть, перепутала наши северные края с экватором.
А самое противное заключалось в том, что заняться мне было решительно нечем. Идти домой, на Старопетровскую? Так Никитич ещё спозаранку умотал по своим плотницким делам. Воскресенье ли, будни, ему сейчас поровну - заказчик ждёт. А в здешней глуши, как давеча втолковывал он мне, халтура на дороге не валяется. Нашёл чего - зубами вцепись и землю рой. Вот он и роет.
И вся пустота бездонного дня, все его долгие предстоящие часы как-то вдруг сразу обрушились на меня - будто набросили на голову скучное, пропахшее клопами ватное одеяло. Уйма времени, которое надо убивать - а не хочется пачкать руки.
Ничего другого мне не осталось, как направиться в городской парк. Как и вчера, посижу где-нибудь там в тени, книжку почитаю, а потом... Что-нибудь, наверное, будет и потом.
Барсовский парк действительно оказался настоящим парком, не то что обозначаемые этим громким словом многочисленные чахлые скверики у нас в Столице. Видимо, в старину его творил какой-нибудь иностранный архитектор по заказу сиятельного графа. Тот, надо полагать, облизывался на западную культуру точно кот на сметану, вот и не пожалел презренного металла. Позднее, по всей вероятности, тряхнуло мошной и местное купечество - тоже, понимаешь, не лыком шиты, не пальцем деланы. Проходили тут народные гуляния, свадьбы, раскидывали свои полотнянные шатры заезжие циркачи.
А ныне здесь имела место площадка с аттракционами (Никитич говорил, когда-то они работали), пара киосков, где продавали помятые вафельные стаканчики мороженного, редкие будочки с квасом и, разумеется, пивные ларьки, оплот цивилизации. Возле них было шумно и людно - ещё бы, воскресенье, законный выходной.
Пива мне, вообще говоря, хотелось, но с другой стороны, незачем выходить в народ - наверняка не один Никитич в курсе вчерашних событий, городок маленький, новости расползаются как тараканы... Я направился дальше, к пруду. Оттуда доносился торжествующий детский визг, слышалась нестройная музыка - перекрывали друг друга разные станции. Что поделать, такой уж культурный обычай - раскинуться на пляже в обнимку с радиобубнилкой. С той, что изготовлена, быть может, руками старательного радиомонтажника Лёхи Бурьянова, имеющего квартиру, жену Ленку и кое-какие личные проблемы.
Пруд имел внушительные размеры, назови его озером - не так уж и ошибёшься. Пологие берега, казалось, были смазаны плотным слоем загорающего населения, от воды летели брызги пополам с воплями, и всё это сдабривалось музыкальными приправами.
Появилось и у меня желание бултыхнуться в тёплые гостеприимные волны, но по здравом рассуждении с этой идеей пришлось расстаться. Не подумал я в своё время, не сделал поправки на жару, на возможное наличие водоёма - вот и явился в славный город Барсов без плавок. А обойтись без оных не позволяла мне врождённая интеллигентность.
Поэтому, отойдя подальше, я обнаружил искомую скамеечку и расположился там с книжкой. И вроде бы неплохая книжка, Чалов - автор интересный, хотя и с известными закидонами. Но видно, въехать в его роман мне пока не судьба. Ещё в пятницу я начал читать, в поезде, а одолел всего-то две первые главы. Не лезли мне в голову проблемы художника Черницкого и его многочисленных женщин. Прямо как в анекдоте - не до грибов, Петька. Не то настроение.
Я не знал, как избавиться от угнездившейся внутри тягости, да и не понимал толком, откуда она взялась. Самое поганое состояние - болит, а неизвестно что. И где. И зачем. Одно ясно, надо потерпеть до завтра, а там, в Грибаково, все эти пиявки отвалятся сами собой.
И тут моё самокопание было прервано звуками ну явно уж постороннего происхождения. Захлопнув книгу, я поднял голову.
Впереди, в кустах бузины возле огораживающего парк забора, слышалась отчаянная возня. Чей-то тонкий крик, пыхтение, ломающимися голосами извергаемая матерщина.
Ну вот и оно, мелкое воскресное приключение. Похоже, пора вмешиваться. Больше-то всё равно заняться нечем.
Я ухватил сумку за болтающийся наплечный ремень и, стараясь не шуметь, двинулся к кустам.
Картина была ясная.
К забору прижимался острыми лопатками конопатый пацан. На вид ему я не дал бы больше двенадцати. Двое оболтусов допризывного возраста держали его за руки, а третий, мелкий шкет в канареечного цвета футболке, деловито шарил по карманам жертвы.
- Ну что я вам сделал? Пустите меня, - тоскливо, ни на что уже не надеясь, подвывал ограбляемый пацан. Или, подумалось мне, правильнее сказать, грабящийся. - Не лезь, я всё про вас Петровичу скажу!
Но, как я у кого-то когда-то вычитал, точно в землю ушёл его крик.
- А кстати, на кой хрен именно Петрович? - поинтересовался я, раздвинув кусты. - Я, случаем, не могу его заменить?
Парни дёрнулись.
- Ты чё, мужик? С прибабахами?
- Вот что, ребятишки, - хмыкнул я, разглядывая обстановку точно художник Черницкий очередную натурщицу. - У вас есть два варианта. Первый - это вы тихо-мирно летите отсюда. Только сперва верните мальчику содержимое карманов. Второй вариант напоминает первый, но с поправкой - вы ползёте, размазывая по щекам красные сопли. Всё вместе называется свободой выбора. Уяснили?
- Шибко грамотный, в натуре, да? - вскинулся один из парней, на вид помощнее. В голосе его ощущалась известная доля неуверенности - я был несомненно старше и сильнее. Но очень уж не хотелось улепётывать, тем более, что численный перевес - на их стороне, а они - не какие-нибудь хухрики. Качки, крутые ребята.
Григорий Николаевич в своё время про таких говорил: "И волком выть хочется, и хвост щенячий".
- Ладно, друзья. Я так понял, что летать вы не собираетесь, ибо рождены ползать. Ну, сейчас отправитесь в нижнюю позицию.
Отвесив легкий, воспитующий пинок мелкому шкетёнку, я аккуратно ухватил качков за локти и, не давая опомниться, столкнул их лбами. Потом раздёрнул - и вновь столкнул. Процедуру я повторил раза три, после чего, сунув каждому под рёбра, отшвырнул обоих на усыпанную гравием дорожку. Весь сеанс занял пару секунд секунды, но секунда - вещь относительная. Для них - мгновение, для поручика УЗВ - время достаточное, чтобы, как говаривал у нас в Училище капитан Васильев, инструктор рукопашного боя, и мировые проблемы решить, и чашечку кофе не спеша выпить.
