— Не все сразу, — с усмешкой вставил Квинн. — И еще мне хотелось бы знать, для чего ты собираешься использовать корабли. Ты так и не обмолвился об этом.
— То есть после того, как я доведу их до ума?
— Да.
— Ну, пожалуй, мы предложим обычные услуги по найму: будем выполнять грязную работу для тех, у кого нет своих кораблей. Именно это я обещал экипажам.
— А как насчет незаконных операций? — спросил Квинн, пристально глядя собеседнику в глаза.
— Смотря что вы считаете законным, — парировал Кэнби.
— Тогда что, по-твоему, законно? — не унимался Квинн. Немного поразмыслив, Кэнби улыбнулся.
— Все, что вы от нас пожелаете, Немил Квинн, автоматически является законным. То есть легально все, из чего мы можем выйти сухими из воды. Такое подойдет?
— Именно это мне и хотелось услышать, Кэнби, — заметил Квинн. — А о дисрапторах не беспокойся. Их не так уж трудно найти, если знаешь, где искать. Нам всегда нужны хорошие, верные наемники — разумеется, неофициально, — признался он и, взглянув на тусклый закопченный потолок, процитировал:
В тот день, когда падал рай,
В тот час, когда гибли земные устои,
Наемники, внемля призыву,
Забрали мзду и погибли.
— Узнаешь? — спросил Квинн.
— Нет, — сказал Кэнби. — Я не большой любитель поэзии.
Улыбнувшись, Квинн продолжал, не сводя глаз с потолка — как будто считывая строки с него:
На плечах их держалось небо.
Они встали — земные основы остались.
Защитили то, от чего отвернулся сам Бог,
И спасли все, что имело цену.
— Неужели никогда не слышал?
— Никогда.
— Написано почти семьсот лет назад, — пояснил Квинн, — поэтом по имени А.Е. Хаусман. Он назвал это „Эпитафией армии наемников“. — Квинн посуровел. — Насколько ты знаком с делом, которым собираешься заняться?
— Если я не забыл, как вести военный корабль и людей, мистер Квинн, начал Кэнби, внезапно тоже посерьезнев, — по-моему, я достаточно компетентен, чтобы справиться. И, — добавил он, прищуриваясь, — многие мертвые кирскианцы подтвердили бы это, если бы могли. Плюс очень немногие, которые еще живы.
— Извини. Я имел в виду историю дела. Людей, которые занимались тем же самым в прошлом. Я дам тебе четкое представление того, что ожидаю получить от нашего сотрудничества.
Кэнби набрал побольше воздуха.
— Кроме настоящих знаменитостей вроде Клера Чено и Норгарда Тимбера, я знаю только то, что мог услышать в Академии.
— Как насчет Карла фон Роузена? — поинтересовался Квинн. — Кто это?
— Вы о графе Карле Густаве фон Роузене? — уточнил Кэнби.
— О нем самом, — подтвердил Квинн, — одном из величайших главарей наемников двадцатого столетия. Судя по всему, самое основное тебе известно.
— Если только это имело отношение к политике, особенно в мирное время.
— Имело и не раз, — заметил Квинн. — Не раз спасалось „все, что имело цену“ для нанявших наемников властей, когда вмешательство внутренних военных организаций оскорбило бы закон между доминионами или мораль» Или когда слабое, запуганное правительство не могло позволить себе воспользоваться собственными военными силами.
Кэнби кивнул.
— Если мне не изменяет память, случалось и такое, когда наемники действовали, чтобы опрокинуть власть — как во время революций, — добавил он, наблюдая за реакцией Квинна.
— Конечно, — согласился тот, и глазом не моргнув. — Наемники — это наследники каждого когда-то жившего солдата удачи, ими движут те же мотивы. Летают ли они, скачут ли на коне или шагают пешком — в конечном итоге большинство сражается ради денег, а их преданность длится до тех пор, пока платят клиенты. Вот почему, — подчеркнул Квинн, — цена так высока. Обычно наемники обходятся без долгосрочных контрактов.
— Мало найдется наемников, для которых плата — не главное, — заявил Кэнби. — Те испанские республиканцы двадцатого века, которые летали во время гражданской войны, были настоящими идеалистами. Они шли в битву ради нее самой.
— К тому же этим идеалистам хорошо платили, — напомнил Квинн.
— Верно, — уступил Кэнби. — Однако людьми, которых я завербовал, похоже, движет не это. Между прочим, многие из них вкладывают собственные деньги. Тех, кто заикнулся о барыше, по пальцам перечесть. Просто эти люди — профессиональные космические воины. Я знаю, я сражался бок о бок с ними против лучших кирскианцев.
— Я тоже их знаю, — проговорил Квинн. — Они больше, чем просто воины. Эти люди не могут жить без космоса. Это авантюристы, которые охотно возьмутся за любую работу, которая требует дерзости и невероятного искусства за штурвалом. Наверное, и ты, Кэнби, из их числа?
— Наверное, — согласился Кэнби. — Но среди нас есть и неудачники, негодяи, лентяи, королевские отпрыски, романтики, мошенники, гении и даже парочка психопатов. — Он рассмеялся. — Некоторые подходят под несколько категорий сразу. Включая и вашего покорного слугу.
— Очень надеюсь, — ответил Квинн, допивая пиво и стирая с верхней губы пену. — Твоя очередь покупать. Я пью «Фостер».
— Минутку, — попросил Кэнби, опустошая стакан. — Возможно, у канцлера казначейства уйма денег, но я всего лишь бывший солдат и живу на пенсию. Прежде чем вкладывать деньги во что-то дорогое, вроде «Фостера», я хочу знать: смогу ли я воспользоваться той ремонтной базой в Чесапике?
На минуту смутившись, Квинн поднял брови, а затем усмехнулся.
— С твоим определением законности ты пригодишься не одному имперскому агентству — разумеется, втихаря. А если ты все-таки ввяжешься в то, что мы не одобрим, мы дадим тебе по рукам прежде, чем ты успеешь доставить нам неприятности. Да, Кэнби, — прогоготал Квинн, — считай, что база твоя.
— В таком случае, господин канцлер, — произнес Кэнби, — считайте, что пиво ваше.
В тот же самый вечер принадлежащий Квинну лимузин на воздушной подушке отвез двоих мужчин на юг, в местечко Перрин — город-призрак со времен великой радиационной катастрофы две тысячи двести девятнадцатого года, расположенный на западном берегу бухты Чесапик. Двумя милями севернее, в конце заброшенной дороги, спутники вошли на давно пустовавшую Перринскую станцию техобеспечения и при свете фонариков осматривали ее, даже когда перевалило далеко за полночь. Солнце поднялось уже высоко, когда Кэнби наконец вернулся на Стейтен-Айленд и заполз в постель. Впервые за всю неделю он спал спокойно — его Легион готовился снова вернуться в космос.
15 декабря 2689 г., земное летосчисление Гаскар Орион Альфы/1
Через четыре дня после победы Крылатого Шута в Монте-Карло-19 Рональде и Гаспари снарядили частный космический лайнер в старинный знойный торговый центр Гаскар на Орионе Альфы/1, маленьком спутнике, кружившем на орбите звезды, исторически известной как Бетельгейзе. После короткого перемещения из космодрома на борту скрипучей развалины, выданной за лимузин на воздушной подушке, спутники высадились в тесном узком каньоне улицы, от вони которой Ренальдо сразу затошнило. Утирая лоб — жара и влажность тотчас же погубили лондонский костюм графа с системой кондиционирования воздуха, Ренальдо раздраженно посмотрел на Гаспари и покачал головой.
