Стивен Дональдсон - Мордант превыше всего!

— Артагель!

— Териза? Джерадин? — Артагель вертел головой из стороны в сторону, осматривая зал, стражников, тела. — Где они? — Румянец боли и стыда залил его лицо. — Неужели Гарт добрался до них? Дайте мне кто—нибудь меч! Где они?

— Артагель! — Несмотря на небрежный тон, в голосе Норге звучали командные нотки. — Эремис и Гарт захватили леди. С Джерадином все в порядке. Будьте внимательнее. Тор отдал вам приказ.

— Отдал мне что? — прохрипел Артагель. Но внезапно он замер; его глаза расширились от удивления. Почти передразнивая небрежность, Норге он спросил: — Где король Джойс?

— Это, — ответил принц Краген с нескрываемым сарказмом, — вопрос, на который мы все хотели бы получить ответ.

Рот Артагеля медленно приоткрылся. Тор вновь сказал:

— Артагель, вы напали на принца, когда он находился под флагом перемирия. Я хочу, чтобы вы извинились.

И старый лорд невольно закрыл глаза и затаил дыхание. Он не открывал их и не дышал, пока не услышал, как Артагель произнес:

— Милорд принц, я был неправ.

Артагель криво улыбался. В его голосе сохранились признаки силы, которую он не растратил на Гарта. Но тем не менее…

Тем не менее, он выполнил требование Тора. — Непростительно так оскорблять флаг перемирия. К тому вы однажды спасли мне жизнь — мне и Пердону. У меня просто не было времени подумать. Я боялся того, что может натворить король Джойс. Все в Орисоне знали, что он занимался фехтованием. Смотритель говорил, что он, вероятно, собирается биться с вами лично. Я допускал, что он достаточно обезумел, чтобы сделать это.

Принц Краген не смог скрыть удивления, услышав такие слова, но Тор, которого раздирала боль, пропустил все это мимо ушей. Неожиданно он приободрился. Ведь неспроста же все в Орисоне любили Артагеля!

— Я видел, как вы сражались, — продолжал Артагель. — У короля Джойса не было бы никаких шансов. Я просто пытался спасти его.

Артагель привлек все внимание принца. Краген на минуту задумался, а потом сказал:

— Артагель, у вас репутация воина. Вы понимаете военное дело. Как, по вашему мнению?., кто больше выиграет от нашего союза, Орисон или Аленд? Без колебаний Артагель ответил: — Вы, милорд принц. Вы получите Гильдию.

Тор больше не был уверен в том, что видит. Глаза у него постоянно закатывались, а боль в животе, казалось, отдавалась в голове; его мозг разбухал, словно шар, готовый лопнуть. И тем не менее, ему показалось, что принц сдается и его ярость отступает.

— Милорд Тор… — голос принца Крагена доносился откуда—то из—за пелены тумана, — Джерадин и Териза прибыли ко мне из провинции Файль, где они стали свидетелями похищения королевы Мадин. Но это не единственные новости. Среди прочего они информировали меня о предательстве Мастера Эремиса.

Лишь поэтому — чтобы предупредить короля Джойса о его врагах — я и решился рискнуть жизнью и прибыть сюда. Но у меня есть и другая информация, которая подтверждает и делает более грозными новости, принесенные Джерадином и леди Теризой.

Я знаю, где расположилась армия верховного короля Фесттена.

Тор мог упасть в любой момент. Честное слово, кому—то следовало преподать Гарту урок, что со старыми людьми следует обращаться с большим уважением. Тем не менее, он собирался продолжать свое дело.

— Норге, объявите по всему Орисону, что я принял командование в отсутствие короля. Вы назначаетесь Смотрителем. Пусть все услышат. Эта наша единственная защита от паники. Люди должны поверить, что, несмотря на предательство, мы крепко стоим на ногах.

Норге салютовал ему, но Тор будто не заметил.

— Милорд принц, — прошептал он, словно в любой момент мог умереть от полученных ран, — мы должны покинуть этот зал, прежде чем Мастер Эремис решит снова атаковать нас. Пойдемте со мной в комнаты короля. Нам нужно многое обсудить.

И мне придется обсуждать наши вопросы сидя.

Когда Джерадин наконец пришел в себя, он обнаружил, что сидит в одном из кресел ручной работы у Мастера Барсонажа.

Он открыл глаза еще до того, как магистр вывел его из зала аудиенций; он заставил себя переставлять ноги, несмотря на их стремление выделывать черт знает что, и прошел от зала до комнат Мастера Барсонажа; здесь он выслушал новости о пленении Теризы, словно все понимал. Тем не менее, он не сознавал ни где он, ни что делает, пока Барсонаж не закрыл дверь, не усадил его в мягкое кресло и не сунул в руку кружку с элем.

Комната была знакомой. И почти родной, словно воспоминание о старой дружбе, старой вере. Мастер Барсонаж был магистром Гильдии, Джерадин пригодником — наполовину слуга, наполовину ученик. Это все упрощало. У него не было сложностей, ответственности, если магистр не возложит их на него. И если магистр объяснит, что следует делать. Всего лишь.

Двигаясь медленно, потому что болела голова, он машинально сделал глоток из кружки; затем отхлебнул еще.

И тут все вспомнил — так ясно, что едва не застонал. Териза. Эремис схватил Теризу.

— Мы должны помочь ей.

Вероятно, он еще не совсем пришел в себя. Он не понял, что говорит вслух, и наверняка не осознал, что уронил кружку на пол. Он лишь знал, что пытается встать с кресла, пытается изо всех сил, а Мастер Барсонаж усаживает его на место. Нависший над ним торс магистра был непреодолимой преградой; Джерадин просто не мог справиться с Барсонажем. Териза!

— Пустите меня. Мы должны помочь ей.

— Как? — угрюмо спросил Мастер. — Как вы собираетесь помочь ей?

— Зеркало, которое я создал. — Джерадин хотел нашлепать Барсонажа по рукам, словно непослушного ребенка, разрыдаться; но ему удалось сдержаться. — Похожее на зеркало Гилбура — то, с помощью которого я доставил ее сюда. Я могу изменить его. Я сделал это, чтобы попасть в Домне.

— И чего вы добьетесь? — Магистр по—прежнему не давал Джерадину встать с кресла. — Ведь в Домне она наверняка не отправилась.

— Нет. — Джерадин обнаружил, что невозможно кричать и капризничать. — Он забрал ее в Эсмерель. Туда, где работал все это время. Я видел Эсмерель. Я могу заставить свое зеркало показать его изображение. Могу взглянуть на нее. Если я найду леди Теризу, то смогу воплотить ее сюда.

Пустите же меня!

— Нет. Простите, — внезапно магистр перестал говорить жестко и бесстрастно. Его голос звучал опечаленно, был почти нежным. — Это невозможно.

Может быть, Мастер Барсонаж отступил на шаг. Или, может быть, Джерадин почувствовал, как сила разгорается в нем, словно огонь, придавая ему мощь, против которой никто не мог устоять. Он уже не был больше пригодником. Подлость Эремиса изменила его.