- Не растет, Мать, - заверил Карум и вспыхнул - это походило на похвальбу.
Все дружно рассмеялись, и Карум тоже.
- Принеси же еды, Армина. Да прихвати сладкого вина и закусок. Но смотри: никому ни слова о наших гостях. Скажи только, что пришли странницы. Я не хочу пускать этого телка к телочкам в его теперешнем виде. Хочу выяснить все, что возможно, без лишних хлопот от досужей болтовни. Если и есть у нас в хейме плохое, так это то, что мы ничего не можем удержать в секрете.
- Я ничего не скажу, Мать, - пообещала Армина, - а поесть сейчас принесу. Пирог с ревенем, твой любимый. - И она вышла, насвистывая.
Мать Альта вздохнула.
- Если она сдержит свое обещание, то это будет в первый раз. - Снова вынув руки из рукавов, она призывно взмахнула ими. - Идите-ка, детки, поближе к моим старым ушам. Расскажите, как вы встретились и что случилось потом.
Стряпухи принесли блюда, украшенные красными и золотистыми цветами, и составили их перед дверью. Пинта с Дженной помогли Армине внести их и принялись уплетать за обе щеки, почти не замечая украшений. А собственное повествование так увлекло их, что сладкие хлебцы, пряное кроличье жаркое и зеленый салат с молодыми луковками не получили похвал. Жрица ела тихо и опрятно, почти не шевелясь.
Неожиданно для себя девочки выложили ей все - даже о непослушании Пинты, даже об отвращении Дженны к убийству, даже об их тревоге, когда Карум ушел в лес облегчиться.
Когда Пинта в третий раз стала каяться в том, что бросила Селинду и Альну, Мать Альта нетерпеливо вздохнула.
- Полно каяться, дитя. Ты уже не раз повторяла мне, что ты тень Джо-ан-энны и что тень должна следовать за светом.
- Да, верно.
- Милое дитя, - Мать Альта подалась вперед, - преданность ценится высоко, но не зря Великая Альта говорит нам: "Глупая преданность - худшее из зол". Я тебя понимаю, но это не значит, что ты искупила свою вину. Мы не знаем еще, чего будет стоить твоя преданность.
- Она правда так сказала? - впервые за долгое время ввязался в разговор Карум. - То есть Великая Альта. Она правде сказала это? Или это только написано так?
- Если она даже не произносила этих слов сама, это хорошо сказано. - Мать Альта лукаво улыбнулась чему-то своему. - И записано черным по белому в Книге Света, глава тридцать седьмая, стих семнадцатый. - Жрица приподняла левую руку и пошевелила всеми пальцами, кроме шестого. - Вот этой, совсем не божественной, рукой.
- Обычной эту руку, во всяком случае, не назовешь, - сказал Карум.
- Обычная, необычная, - задумчиво произнесла Мать Альта, и в ее мраморных глазах появился блеск. - Разве вы все не чувствуете, что мы стоим сейчас на повороте, в месте, где обычное становится необычным. Я знаю, как это бывает. В этой комнате свет - великий свет.
- Но ведь ты же слепа, Мать, - возразила Пинта. - Как ты можешь видеть свет?
- Я не вижу - я чувствую.
- Как будто в лесу перед грозой? - спросила Дженна.
- Да, дитя, да. Ты верно сказала. Ты тоже чувствуешь это?
- Да. Хотя нет. Я не знаю.
- Ну, ничего. Вот оно и прошло, это чувство. Оно гаснет... пропадает... Жрица склонила голову на грудь и уснула.
- Пойдемте, - сказала Армина, вставая, - ей нужно отдохнуть.
- Не больна ли она? - спросил Карум.
- Она стара, стара как мир, Длинный Лук, - и порой бывает не совсем в здравом разуме. Но сегодня она прямо-таки преобразилась. Гости ей всегда на пользу, а вы трое просто чудо сотворили. Давно уж я не видела ее такой оживленной. - Армина принялась составлять посуду на поднос. - Я знаю - она еще захочет поговорить с вами.
Они вынесли посуду, стараясь ступать как можно тише - но казалось, старушку ничто не может потревожить. Она сидела, закрыв глаза и приоткрыв рот, и спала крепким сном.
Когда они закрыли за собой дверь и составили подносы у стены, Дженна сказала:
- Не лучше ли перенести ее на кровать? Как бы она не упала со стула.
Армина отрицательно качнула своим гребешком.
- Не упадет. Она привязана.
- Привязана? Как это так? - опешила Пинта.
- Она сама так велела, - пояснила Армина. - Ведь если она упадет, то не сможет встать - ноги у нее не ходят.
Они прошли в комнату Армины по темной лестнице, никого не встретив на пути. Комната была уютная, просторная, с узким окошком, в которое лились лучи полуденного солнца. Почти все место занимала большая, порядком измятая кровать изголовьем к окну. С одной стороны от нее стоял дубовый платяной шкаф, с другой - стол с лампой. На полу лежала стопками разная одежда.
Армина извлекла из одной стопки пару мешковатых коричневых штанов, из другой - красную рубашку; понюхала ее и выкопала из третьей кучки просторную голубую рубашку и голубой шарф.
- Ну вот, это сгодится. Надевай.
- Где, здесь? - огляделся Карум. - У всех на виду?
- Надевай поверх своего. Я заберу одежду назад, когда ты уйдешь, - не бегать же тебе нагишом по коридорам. - Армина рассмеялась. - Хотя это мысль.
Карум натянул штаны, рубашку и беспомощно уставился на шарф. Армина ловко повязала им его голову. Голубое сделало его глаза еще ярче.
- Ну вот, - сказала она, отступив на шаг и любуясь своей работой. - Никто в жизни не догадается, что ты принц. - Армина взглянула на Дженну и Пинту, наблюдавших за ними с кровати. - И что он мужчина - тоже, с его-то глазами и ресницами.
- Ну, хватит! - Карум сорвал шарф с головы. - Довольно и того, что мне пришлось надеть эти тряпки - незачем насмехаться надо мной.
- Смех, милый мальчик, в этом хейме почитается даром Богини. Женщины, как известно, умеют смеяться над собой, а вот мужчины...
- Первое, чему учат в школе, - сказал Карум, - это остерегаться всего, что начинается со слов "как известно".
- А последнее, чему вас учат, - это понимать шутку, - ввернула Пинта.
- Довольно. Уймитесь, вы все, - сказала Дженна. - "Злой язык и жену делает злой". Эта мудрость происходит из Нижних Долин.
- Из Верхних, - поправил Карум.
- Если вы полагаете, что у меня злой язык, погодите до темноты. Дармина орудует им вдвое проворнее меня. - Армина умолкла, словно сообразив что-то, и вдруг залилась смехом. - Ой, не могу. Он у нее вдвое проворнее! - с трудом выговорила она, подмигнув Дженне и Пинте, но девочки только смотрели на нее во все глаза, ничего не понимая. Карум сощурил глаза и вскинул голову.
- Я не против вольной шутки в устах женщины, но... - Волосы Альты! Армина запустила пальцы в собственные волосы. - Он еще и скромник к тому же. То-то мы повеселимся.
- Но эти шутки, как и божба, могли хотя бы быть поновее, - закончил Карум. - Дженна, Пинта, пойдемте отсюда.
- Куда это? - осведомилась Пинта. Дженна встала и стащила с кровати ее.
- Карум прав. Пойдем к Матери Альте и скажем ей, что Карума нужно отправить в убежище. Гостеприимство вещь хорошая, но безопасность важнее.
