Молодой Великий. Тот, кого я ищу?
Перед объективом табличка с текстом, набранным на компьютере, гласит: «“Кровавые куклы-3”, через семь минут…»
Эмма 109 наблюдает и запоминает детали обстановки в комнате.
Кроме того что в ней есть видеокамера, вся комната превращена в студию с декорацией, изображающей античный римский храм.
На заднем плане на обоях рисунок имитирует каменную стену.
В стороне стоят клетки. Эмма 109 быстро подсчитывает: в клетках находятся тринадцать Эмчей в белых туниках. Даже на расстоянии она ощущает их панический страх.
Это точно ее сестры из «Пигмей Прод».
«“Кровавые куклы-3”, через пять минут…»
Молодой Великий методично устанавливает и налаживает большие прожекторы и десяток дополнительных маленьких камер, которые будут снимать сцены под разными ракурсами.
Затем он пишет на табличке стилизованными буквами: «Рим, 250 г. до н. э.».
Эмма 109 запоминает, как размещены камеры, прожекторы и различные пути выхода из комнаты.
Она залезает на шкаф и уже готова прыгнуть на подростка, когда вдруг открывается дверь. Она узнает старого Великого с серебристыми волосами на голове, которого видела по телевизору.
Он входит в комнату и спрашивает по-немецки что-то, заканчивающееся словом:
– …Вильфрид?
Крошечная женщина расшифровывает содержание их диалога по мимике и жестам. Ей, кажется, понятно, что речь идет о громком звуке: отец вроде бы упрекает сына за то, что его занятие производит слишком много шума, а последний обещает уменьшить громкость.
Отец что-то удовлетворенно бурчит и закрывает за собой дверь.
Эмма 109 слышит, что звук телевизора, по которому идет футбольный матч, стал гораздо громче.
Тем лучше. Предпочитаю, чтобы старик не вмешивался.
Для очистки совести и чтобы отец оставил его в покое, подросток закрывает дверь на два оборота и кладет ключ на комод.
«“Кровавые куклы-3”, через одну минуту…»
Подросток закончил подготовку декораций. Он включает центральную видеокамеру, и тут же зажигается красная лампочка.
С помощью пульта дистанционного управления он приводит в действие все дополнительные видеокамеры, а затем, поправив непокорную прядь волос, говорит в камеру приветствие и по-немецки объясняет тематику и программу на сегодня.
Вильфрид Курц достает из клетки одну крошечную женщину и связывает ее веревками в центре своей римской декорации. Он вставляет ей в рот кляп, потом, подумав, что отец все равно ничего не услышит и что пусть будет лучше звук для интернет-пользователей, вынимает у нее изо рта кляп.
Затем молодой Курц достает из шкафа клетку, в которой сидят три рыжие кошки, которые должны изображать львов в античном цирке. Кошки, некормленные и уже разъяренные, высовывают свои лапы с острыми когтями между прутьями решетки, готовясь изорвать в клочья предлагаемую им жертву.
Маленькая Эмче, похоже, до сих пор так и не понимает, почему этот Великий хочет причинить ей зло.
Она с ужасом смотрит на угрожающих ей хищников и, когда она наконец осознает, что ей уготовано, издает громкий вопль.
В тот самый момент, когда парень подходит, чтобы открыть клетку с кошками, Эмма 109 бросается на него со шкафа и вспрыгивает ему на голову, покрытую сухими белобрысыми волосами.
Микроженщина поднимает гвоздь, который сжимает своими маленькими ручками, и вонзает его, как гарпун. Острый металлический гвоздь проходит через шевелюру, протыкает эпидермис, толстую черепную кость и доходит до мягкой розовой ткани мозга. Красная жидкость брызжет, как гейзер.
Курц-младший издает пронзительный вопль.
Подросток старается рукой стряхнуть с себя источник боли. Он вырывает гвоздь и хочет раздавить фигурку, которая уже кубарем летит вниз с его шеи.
Однако Эмма 109 уже спрыгнула на стол и освободила предназначенную для жертвоприношения юную пленницу, которая продолжает вопить.
Подросток же находит в себе силы открыть клетку с хищниками, и оттуда выскакивают три рыжие кошки.
Эмма 109, удивленная тем, что ее удар не причинил ожидаемого вреда, понимает, что гвоздик был слишком тонким. Она бросается освобождать Эмчей-пленниц из других клеток.
Комната становится настоящим полем битвы между Эмчами, подростком, который в десять раз больше их, и разъяренными кошками, которые вцепляются своими когтями во все, что попадается им на пути.
Эта сцена снимается камерами и передается непосредственно в Интернет.
Эмма 109 быстро производит оценку ситуации и делает вывод, что главное действовать, как можно быстрее.
В то время как ее подруги, которых учили только работать со скальпелем и хирургическими инструментами, не осмеливаются действовать, Эмма 109 прыгает, скачет, гибкая и стремительная, и наносит точные удары.
– Бегите, – кричит она своим подругам.
Кошке удалось изорвать когтями спину одной из беглянок. Вильфрид Курц хватает нож и вонзает его в другую Эмче.
В лагере микролюдей уже две жертвы.
Эмма 109 понимает, что надо отказаться от боя лицом к лицу.
Пока стратегия ею еще не разработана, она достает из кармана молотый перец и сыплет его в глаза подростку и в носы кошкам, которые тут же начинают чихать и плеваться…
Этому приему ее обучили в Микроленде, и она уже успешно применяла его против крыс в канализационном коллекторе Нью-Йорка.
Воспользовавшись этой предоставившейся короткой передышкой, крошечная амазонка раздает своим выжившим товаркам гвозди, которые предусмотрительно принесла с собой в заплечном мешке, и показывает, как надо наносить ими удары, используя их как пики.
– Не бойтесь, давайте, бейте! – приказывает Эмма 109.
В следующие секунды заваруха, транслируемая в Интернете, приводит к тому, что число подключений к сайту растет в геометрической прогрессии. Подросток и три кошки против десятка Эмчей – это невиданное зрелище.
Эмма 109 продолжает импровизировать.
«Следует использовать окружающую обстановку к своему преимуществу и ни в коем случае не подчиняться ей», – говорила Наталья.
Эмме 109 удается украдкой схватить ключ от комнаты, чтобы подросток не смог убежать.
Потом она приказывает своим сестрам сорвать с окон занавески.
– Сюда, следуйте за мной! Делайте, как я!
Эмчи используют эти занавески как сети, в которые одну за другой захватывают кошек, которых колют гвоздями до тех пор, пока те не перестают биться в конвульсиях.
Но подросток пришел в себя, восстановил свои силы. С горящими глазами и с кровью, капающей с макушки, он не сдается.
