— Если я безумен, то будет удар! Это хорошо — я умру сумасшедшим, но человеком! — крикнул я в пространство. — Если же Программист Сандра права… — я задохнулся от гнева, — то удара и смерти не будет. Потому что… я просто серый комок мозга. Я плаваю в аквариуме со сладким сиропом и развлекаю Верхних Людей! И нет никакого мира вокруг меня, нет прекрасной Симоны и родного Парижа, нет меня самого… Верхние Люди — убийцы! Они убили всех вокруг меня! Всё вокруг — ложь! Патентованная псевдореальность, окрашенная тьма, рассчитанная на простака… на меня.
Мне внимали только два испуганных голубя на балконе. Я вдруг был поражён и оскорблён мыслью о том, что никогда не выходил и не выезжал за пределы центра Парижа. Латинский квартал, Лувр и Монмартр были моей планетой, на которой я прожил всю жизнь. Длинную или короткую? Я уже не знал — сколько мне лет. Но сейчас я во всём разберусь.
— Первая Теорема! — крикнул я. — Смерть как доказательство!
Моё сопротивляющееся тело стало медленно, но неудержимо падать вперёд, продавливая плотный ветер. Секунда — и бормочущий воздух расступился, взвыл торжествующей толпой, и я провалился головой вниз.
Площадь радостно ринулась ко мне навстречу. Ледяная скорость раздирала тело.
«Должен быть удар, должен! — Ужас и надежда вопили во мне. — Скорей!»
Я уже различал отдельные булыжники.
Оглушительная каменная пощёчина!
Хруст и боль. О боги, какая боль…
Руководитель нейронаучной группы корпорации «ЗороастрИнк» смотрел на испуганного заместителя и ждал.
— Она казалась вполне стабильной, — блеял тот, — совершенно не понимаю, что на неё нашло.
— Нет никаких сомнений, что это сделала она? — холодным голосом спросил руководитель.
— Абсолютно точно! — пискнул заместитель. — Текст письма найден в её компьютере. Сама Сандра куда-то исчезла, мы нигде не можем её разыскать…
— Дайте мне это письмо и сообщите службе безопасности. Они знают, что делать в таких случаях. Пусть сами ищут эту Сандру… — И он брезгливо отпустил заместителя.
На экране появились крупные строчки — чёрные на багровом фоне.
«Адам, не пугайся! Сегодня я дежурю по твоему миру. Это я написала девушку Симону. Тебе она нравилась? Я решила, что ты должен знать всё…»
— Идиотка! — усмехнулся руководитель. — От такого письма не только испугаешься, а разом сдвинешься!
«Что и произошло, — подумал он рассеянно, дочитывая взбалмошное письмо Сандры. — Объект решил покончить с жизнью, бросился с высоты в своей виртуальной реальности… Компьютер-надзиратель выдал ему болевой шок, не убивая, конечно. Объект очнулся и сразу всё понял. Сообразителен! Но не выдержал правды и сошёл с ума. Повредил свой мозг — единственное, что у него было материальным.
Получился интересный эксперимент за минимальную цену. Всё равно „Адам“, как звали программисты эту биосистему, уже шёл на списание. Но поведение мозга в экстремальных условиях оказалось неожиданным… может, ещё пару таких испытаний провести?
Кажется, мои учёные тихо экспериментировали с мужскими гормонами… И вкладывали в бизнес слишком много эмоций. Вот почему Сандра так остро реагировала на выговор о слабом контроле над системой… „Адам просто любопытен… психотропики искажают естественную мозговую активность… мы близки к успеху мягкими средствами…“»
«Я чётко спланировал эксперимент! — похвалил себя руководитель. — Как вытянулись лица у моих научных сотрудников от новости про теломеразные часы и про то, что „Адам“ доживает последние дни согласно генетическому техзаданию. И спорить не о чем, потому что сделать ничего нельзя: генетическая бомба естественной смерти — она сильнее всех желаний живущих…»
Руководитель потянулся и откинулся на спинку кресла.
И почему эти доктора философии никогда не видят за деревьями леса?
Он улыбнулся, показав превосходные зубы, и напористо-вкрадчиво заговорил:
— Дамы и господа! Наши клоновые системы соединяют в себе лучшие качества компьютера и человеческого мозга. Широчайший спектр использования — от домашних управляющих до военных астронавтов. Наш мозг-пилот, не имеющий сердца, выдерживает ускорения в двадцать–тридцать «же», а его реакция в два раза быстрее, чем у людей-космонавтов!
Система портативна и работает на простом сахарном растворе. Чёткая инструкция по поощрению и наказанию прилагается. Главное — не нажимать обе кнопки сразу! Супермозг будет работать на вас всё время, пока не спит. Двадцать часов в сутки без профсоюзных капризов и выходных.
Научный ай-кью наших клономозгов зашкаливает за двести единиц. При всех способностях к анализу наши интеллектуальные системы не личности, а просто биокомпьютеры, послушные сверхумные кролики, готовые решать сложные задачи за воображаемую морковку.
Интеллектуальный вектор систем полностью контролируется. Испытанные препараты выжигают блуждающее любопытство. Наши мозговые системы чрезвычайно эффективны, предельно лояльны и химически жёстко мотивированы…
Это революция, дорогие инвесторы! Революция в индустрии и науке, в медицине и космосе, в атомной промышленности и военном деле. Новый скачок для человеческой цивилизации и очень! очень! очень! высокий доход по акциям «ЗороастрИнк»!
Руководитель группы замолчал, и с его лица с жестяным лязгом соскользнула улыбка. На её месте мягко вылепилась благородно-сочувствующая мина.
— Уважаемые конгрессвумены и конгрессмены! Миллионы людей страдают от умственной неполноценности и дефектов нервной системы… Кто-то раздумывает об этичности наших экспериментов? Посмотрите в глаза больных синдромом Дауна. Мы обещаем, что на этих лицах появится умное выражение взрослого интеллекта!
Посмотрите на паралитиков — с дёргающимися головами, прикованных к коляскам. Мы освободим их от пыточных кресел — они смогут, отбросив костыли, бегать, петь и обнимать своих близких! Посмотрите на слепых детей, живущих в вечном мраке. От вас зависит — появятся ли в их прозревших глазах слёзы благодарности к вам.
Миниатюрные клоноблоки будут подключаться к головному или спинному мозгу пациентов и возвращать их к полноценной жизни. Если кто-то беспокоится о правах ещё не созданных клонов — пусть лучше подумает о праве на нормальное человеческое счастье для миллионов уже родившихся людей-инвалидов!
Мудрая полуулыбка руководителя сползла с физиономии жидкой манной кашей, обнажив жёсткое лицо с плотно сжатыми губами. Быстрая перемена убедительных масок пропитывала воздух тревогой.
Самолёт снижался над равниной, многоглазой от синих озёр, монетно переворачивающихся вблизи мутно-глинистыми прудами. Сандра кривилась в иллюминатор: девственная земля индейцев была аккуратно выхолощена — зарешёчена асфальтовыми шоссе и улицами, придавлена пригородными домами-кирпичами и прибита гвоздями деловых небоскрёбов. Сандра заметила, что её стало мутить от зрелища окультуренной среды.
