Оказавшись на улице, она с колотившимся сердцем поспешила за угол, к служебному входу, и увидела Фредерика, сидевшего на ступеньке, поигрывая тростью, в то время как Джим расхаживал взад-вперед, устремив глаза в землю. Кроме них, на тупиковой аллее не было ни души.
Она подбежала и присела рядом с Фредериком.
- Ты в порядке? Что случилось?
Он поднял голову, и она увидела порез на его щеке; однако он улыбался. Она нежно коснулась раны.
- О... мы им всыпали по первое число. Там, внизу, было тесновато, занавес мешал, кулисы; но когда всех нас выставили за дверь, и я мог свободней помахать своей тростью, дело пошло у нас лучше. Мерзкая парочка! И все же я выбил немного пыли из Секвилла, а Джим размазал второму парню нос по всей физиономии, так что для нас все кончилось недурно. По крайней мере, для меня... Ты его так и не нашел? - спросил он Джима.
Джим буркнул что-то. Салли вскочила и повернула его лицо к свету. Его губы были разбиты, а когда он открыл рот, стало видно, что одного переднего зуба не хватает. Ее терзали угрызения совести: они оба ранены, а она позволила Макиннону удрать...
- Ты что-нибудь узнала? - спросил Фредерик, вставая.
- Да. Но сперва найдем кеб и отвезем вас домой - я хочу обработать твою рану, Фред. Да и у Джима вот-вот все разболится. Надеюсь, мы получим по стаканчику бренди.
- Вообще-то жаль, что нас выдворили, - сказал Фредерик. - Мне хотелось посмотреть сеньора Чавеса - человека без костей.
- Я его как-то видел, - прошепелявил Джим. - Пустая трата времени. Он стоит на руках и затыкает ногой ухо. Только и всего. Ну, так что ты узнала, Сэл?
В четырехколесном экипаже, катившем по улице, уже довольно далеко от театра, мистер Харрис и мистер Секвилл подвергались весьма чувствительной головомойке со стороны мистера Уиндлсхэма. Однако не придавали ей того значения, какого она заслуживала; Секвилл, получивший от Фредерика удар тростью по голове, выглядел еще более тупым, чем обычно, а мистер Харрис, чей нос соприкоснулся с медным кастетом Джима, всячески старался направить струю крови не на манишку, а в носовой платок, уже и так промокший насквозь.
Мистер Уиндлсхэм посмотрел на них с отвращением и постучал по крыше кеба. Кеб сбавил скорость.
- Мы еще не доехали, - прогундосил Секвилл.
- Весьма точно подмечено, - сказал мистер Уиндлсхэм. - Однако ночь прекрасна и достаточно холодная. Прогулка пойдет вам на пользу. Сдается мне, что ваши таланты больше пригодны для того, чтобы терроризировать женщин, а не сражаться с мужчинами. А коли так, я, пожалуй, могу предложить вам другую работу... а могу и не предложить; зависит же это от того, насколько пунктуальны вы будете утром. В семь часов в моем офисе, и ни минутой позже. Никаких следов крови на дверной ручке, мистер Харрис, благодарю вас; протрите ее как следует, если вы не против. Нет, нет, только не вашим платком. Пола вашего паль то подойдет здесь куда лучше. Спокойной ночи, господа.
Ворча, бормоча, стеная, два головореза поплелись вниз по Друри-лейн. Мистер Уиндлсхэм приказал кучеру везти его на Гайд-парк Гейт; он полагал, что его хозяина весьма заинтересуют события этого вечера.
Глава двенадцатая
Фантасмагории жизни
- Итак, что мы имеем? - сказал Фредерик, беря себе джем. Это было утро после их посещения мюзик-холла; Фредерик, Джим и Салли завтракали в отеле "Тэвисток" в Ковент-Гардене - Макиннон утверждает, что он сын Нелли Бад и лорда Уитхема. Что ж, возможно.
- Эту байку он рассказал и мисс Мередит, - заметил Джим. - Правда, ей он не назвал ни отца, ни матери, но история точно та же. Только это не объясняет, почему Беллман охотится за ним. Если только он не представил себе, что Макиннон его шурин. Не осуждайте его за это.
- Наследство, - сказала Салли. - Может, тут собака зарыта, верно? Но он незаконнорожденный, так что, скорей всего, это пустой номер. Что он может наследовать от Уитхема?
- Меньше малого, по-моему. Уитхем банкрот или, по крайней мере, на грани банкротства, - сказал Фредерик. - Все его имущество заложено и перезаложено. А теперь его еще и из кабинета министров вышибли... Словом, не знаю. Он эдакий Бестолочь-Джонни. Я предпочитаю Нелли Бад. Ничего удивительного, что она оторопела, когда я упомянул о Макинноне.
- А что об этой компании "Полярная звезда"? - спросил Джим.
- Литейные заводы "Полярная звезда", - сказала Салли. - Железо, сталь, так? На Фондовой бирже не зарегистрирована. Завтра съезжу к миссис Седдон на Масуэлл-Хилл, сегодня же собираюсь повидать мистера Гёрни и расспросить его о психометрии. Есть у меня и еще дело, помимо всего прочего...
- Ну, что ж, а я покручусь вокруг Уайтхолла, - объявил Фредерик. Попробую разузнать что-нибудь об Уитхеме. А потом нанесу еще один визит Нелли Бад. Что же до бизнеса, то мне бы сейчас самое время получить кое-какие деньги; до сих пор вся история не дала мне ни пенни; напротив, я потерял на этом свои часы.
- Тебе-то еще хорошо, приятель, - едко проговорил Джим, ощупывая разбитые губы. - За тридцать шиллингов можешь купить другие. А вот зуб... тут так легко не отделаешься. И у вас еще хватает бессердечия, жестокости дразнить человека копченой селедкой и тостами, когда все, что ему доступно, - овсянка да яичница-болтунья. Ну, ничего, по крайней мере, тот мерзавец еще помучится со своей сопелкой... пустячок, а приятно.
С мистером Гёрни Салли познакомилась в Кембридже. Их представил друг другу мистер Сидгуик, философ, сделавший очень много для дальнейшего обучения женщин; он интересовался также исследованиями по психологии. Мистер Гёрни проводил несколько собственных исследований в этой области, а поскольку он жил в Хэмпстеде, не слишком далеко, Салли решила отправиться к нему.
Он встретил ее в кабинете своей весьма приятной виллы; на письменном столе лежали нотная бумага и скрипка в открытом футляре. Он был энергичный мужчина лет тридцати, с открытым взглядом и шелковистой бородкой.
- Простите, что помешала вам музицировать, - сказала Салли. - Но мне необходимо кое в чем разобраться, а спросить мне больше не у кого...
- Музицировать? Мне никогда не быть музыкантом, мисс Локхарт. Боюсь, эта маленькая сонатина - вершина моих притязаний, как и моих способностей. Теперь я выбрал другое направление; медицина - вот мое поприще. Но чем я могу быть вам полезен?
Это был состоятельный человек, дилетант во всем, пробовавший себя в преподавании, юриспруденции, так же как и в музыке, и Салли весьма сомневалась, что с медициной дело пойдет у него хоть сколько-нибудь лучше. Но он был умен и обладал широкими познаниями в смежных областях психологии и философии, и, когда она коротко рассказала ему всю предысторию и то, что произошло во время сеанса Нелли Бад в Стритхеме, он сразу заинтересовался, оживился.
