– Не смею настаивать, – ответил Клифтон, – вам видней. Можно, конечно, отменить все встречи и выступления, но хотелось бы, чтобы вы остались с нами до его полного выздоровления и продолжали выдерживать роль.
Я чуть было не ляпнул, что император просил меня о том же, однако вовремя прикусил язык. Разоблачение несколько сбило меня с панталыку; воспоминание же об императоре напомнило еще об одном деле. Я вынул из кармана исправленный список и отдал его Корпсмену.
– Билл, это одобренный вариант для служб новостей. Одно изменение: вместо Брауна – де ла Торре.
– Чего-о?!
– Джезус де ла Торре вместо Лотара Брауна. Так пожелал император.
Клифтон был поражен, а Корпсмен вдобавок – зол.
– Какая ему разница?! Нет у него такого права, черт бы его побрал!
Клифтон тихо добавил:
– Билл прав, шеф. Как юрист, специализирующийся по конституционному праву, могу вас заверить, что утверждение списка императором – акт чисто номинальный. Вы не должны были позволять ему вносить какие бы то ни было изменения.
Мне жутко захотелось гаркнуть на них; сдерживало лишь успокаивающее влияние личности Бонфорта. Денек нынче выдался тяжелый – такая неудача, несмотря на все старания; я просто с ног валился. Хотел было сказать Роджу, что если бы император не был бы действительно великим человеком, царственным, в лучшем смысле слова, нам всем такую кашу довелось бы сейчас расхлебывать!.. А все они виноваты – не натренировали меня как следует! Но вместо этого я раздраженно буркнул:
– Изменение внесено, и кончим об этом!
– Это ты так полагаешь! – взвился Корпсмен. – А я уже два часа, как передал список журналистам! Теперь иди назад и возвращай все на свои места, ясно?! Родж, ты свяжись еще раз с дворцом, скажи…
– Тихо! – сказал я. Корпсмен заткнулся, и я взял тоном ниже:
– Родж, вы, как юрист, может, и правы, не знаю. Зато знаю, что император в Брауне усомнился. Если кто из присутствующих желает пойти поспорить с императором – пожалуйста. Лично я никуда больше не собираюсь идти. А собираюсь я – снять эту допотопную хламиду, сбросить башмаки, высосать бочку виски и задать храпака.
– Погодите, шеф, – возразил Клифтон, – у вас еще пятиминутное выступление по всеобщей сети с объявлением нового состава правительства.
– Сами объявите. Как мой первый зам в этом правительстве.
Клифтон растерянно заморгал:
– Л-ладно…
Но Корпсмен настаивал:
– А с Брауном что делать?! Ему ж обещано было!
Клифтон изумленно вытаращил глаза:
– Когда это, Билл, и кем?! Его, как и всех прочих, лишь спросили, согласен ли он работать в правительстве – это ты имеешь в виду?
Корпсмен замялся, словно актер, спутавший роль:
– Ну да! Это ж – все равно, что обещание!
– Ничего подобного – пока состав кабинета не объявлен.
– Говорю тебе, он был объявлен! Еще два часа назад!
– Н-ну… Боюсь, придется созвать твоих парней и сказать, что ты ошибся. Или хочешь, я их соберу и заявлю, что им, по недоразумению, достался вариант, не одобренный мистером Бонфортом окончательно. Но сделать это следует до оповещения по всеобщей сети.
– Погоди. А этому – так все и спустить с рук?
Похоже, Билл имел в виду скорее меня, чем Виллема, однако ответ Роджа свидетельствовал об обратном:
– Да, Билл. Сейчас не время заводить конституционные склоки. Не стоит оно того. Ну как, объявишь сам? Или лучше мне?
Повадками Корпсмен напоминал кошку, которая вынуждена подчиняться лишь потому, что ее держат за шкирку. Он сморщившись, пожал плечами:
– Ладно уж, сам скажу. Хотел только убедиться, что сформулировано все, как надо. А то – где налажаешь, потом такие разговоры пойдут…
– Спасибо, Билл, – мягко ответил Родж.
Корпсмен направился к выходу. Я окликнул его:
– Кстати, Билл! Заявление для газетчиков!
– А? Что там еще?
– Ничего особенного. – Я буквально с ног валился от усталости. Роль постоянно держала на пределе. – Только скажи им, что мистер Бонфорт простудился, и врач прописал ему постельный режим и полный покой. Я вымотался, как собака!
Корпсмен фыркнул:
– Лучше скажу – пневмония.
– Это – как тебе больше нравится.
Стоило ему выйти, Родж наклонился ко мне:
– Шеф, я бы так делать не стал. В нашей работе от нескольких дней – вся жизнь порой зависит!
– Родж, мне, правда, нехорошо почему-то. Можете вечером по стерео об этом упомянуть.
– Но…
– Короче, я иду спать, и все тут! Почему, в конце концов, Бонфорт не может «простудиться» и оставаться в постели до тех пор, пока он не придет в норму? Каждый выход в этой роли увеличивает вероятность того, что кто-нибудь в один прекрасный день углядит фальшь! Да еще Корпсмен этот – со своими вечными подковырками!.. Даже мастер ни на что путное не способен, если под руку постоянно тявкают! Так что – пора кончать. Занавес!
– Да не обращайте на него внимания, шеф. Я уж постараюсь, чтоб Корпсмен вам не докучал. Здесь ведь не в теснотище на корабле – масса возможностей не мозолить друг другу глаза!
– Нет, Родж, я уже все обдумал. Сколько можно тут с вами валандаться?! Останусь, пока мистер Бонфорт не сможет на люди показаться – но выступать буду лишь в самом крайнем случае.
Вдруг мне стало как-то не по себе – я вспомнил, что император просил не отступать и понадеялся на меня…
– Мне действительно лучше не вылезать лишний раз. До сих пор все гладко сходило, но – они ведь знают, что на обряд усыновления явился не Бонфорт, хотя не осмелились об этом заявить – доказательств не было. Они и сейчас могут подозревать, что подмена все еще работает, но наверняка уже не знают: а вдруг он сам уже выздоровел? Настолько, что смог провести аудиенцию, верно?
Клифтон вдруг виновато как-то смутился:
– Боюсь, они полностью уверены, что вы – дублер, шеф.
– Ка-ак?!
– Мы вам всей правды не выкладывали – не хотели лишнего беспокойства… Док Чапек после первого же осмотра сказал: он лишь чудом может стать на ноги к аудиенции. И тот, кто его накачал, отлично знал, что делал.
– Та-ак. Стало быть, вы меня дурачили, говоря, что с ним все в порядке. – Я сдвинул брови:
– Родж, что с ним? Только без вранья!
– Когда я вам врал, шеф? Потому и предлагал навестить его, хотя отказу обрадовался, не скрою.
Помолчав, он добавил:
– Может, пойдете все же с ним побеседуете?
– М-м… Нет, пожалуй.
Причины на то были прежние. Раз уж придется играть и дальше, пусть хоть подсознание мое не отчебучит какой-нибудь пакости. Изображать нужно человека здорового.
– И все же, Родж, я верно говорю. Если даже они уверены, что подмена до сих пор продолжается, тем паче – не следует зря рисковать. Они были сбиты с толку, а может, просто не успели подготовить разоблачение. Но не вечно же так будет! Они массу самых гробовых проверок устроить могут, и стоит хоть одну не пройти… Подобные забавы еще прежде мячика изобрели!
