"Иначе почему бы к нам пожаловал сотрудник Унипола?" - мысленно продолжил я за него, а вслух ответил:
- Кое-что имеется, но пока ходим вокруг да около. Незамедлительно поделюсь любой новой информацией. - Я усмехнулся. - Я ведь тоже чуть не стал потерпевшим.
- Концы должны найтись, - убежденно повторил Флориан Дюранти. - Я должен их найти. И найду.
На обратном пути к посту он молчал и, судя по его виду, напряженно обдумывал дальнейшие варианты ведения следствия. Я с нетерпением ожидал конца полета; очень уж мне хотелось взглянуть в глаза похожему на альбатросского лесника агенту Свену Блутсбергу.
Флаерокиб вновь опустился у домиков дорожного поста неподалеку от одиноко приткнувшегося у обочины "тихони" и я попрощался с бригадой городского управления полиции, еще раз наказав Флориану Дюранти информировать меня о ходе следствия. И вновь прим-ажан, еще не научившийся скрывать свои эмоции, ответил мне укоризненным взглядом.
Усатый капрал, подбоченившись, стоял на крыльце. Увидев, что я направляюсь в его сторону, он опустил руки и зашагал мне навстречу.
- Хорошо здесь у вас, - сказал я. - Спокойно.
- Жаловаться не приходится, - согласился капрал. - Трасса не самая оживленная. Не то, что в тридцать девятом, я из тридцать девятого перевелся. Такая случалась горячка! - Он покачал головой, прищурился, видимо, вспоминая ту горячку, но тут же, спохватившись, деловито спросил: Вернулись за авто?
- Да. И разрешите еще раз воспользоваться вашей связью.
Я посылал вызов за вызовом, но экран продолжал оставаться темным.
Что ж, решил я, придется подождать Блутсберга возле его дома и задать ему несколько вопросов. Если, конечно, он не ударился в бега. Хотя зачем ему ударяться в бега - вряд ли его наемный стрелок признается, что промахнулся. Значит, отложим прощание с Журавлиной до завтра.
Я выяснил адрес Блутсберга - он жил в Синем предместье, - пожелал патрульным спокойной службы, сел в авто и направился в Мериду-Гвадиану.
И вновь окружил, засосал, навалился на меня город - скопление людей, зданий, авто - и словно и не было на свете никакой заколдованной долины, безмолвного леса, зловещих призраков, угрожающих живым... Попивая кофе на тенистой площадке, вознесенной на легких опорах над уличным гамом, я думал о том, что неспроста Эвридике Карреро явился именно призрак; попытаться ее убить можно было и не прибегая к столь замысловатым эффектам. Ее действительно хотели ввергнуть в фантасмагорический мир безумия... Мы нашли и распахнули двери, ведущие с планеты предков, и разбрелись по Вселенной, и наши семена проросли в иных звездных системах, под иными звездами; но наши древние страхи живут в нас, их хранит наша генетическая память, и от них никуда не уйти - они настигнут и под другими небесами; их не выкорчевать, не стереть, потому что они имманентны человеку. Страшно или, по крайней мере, неприятно ходить по ночному кладбищу, небольшое удовольствие провести ночь наедине с мертвецом, и если в темноте возникнет перед вами бледный призрак с горящими глазами - не каждый решится броситься на него с кулаками, дабы выявить механизм столь глупой шутки. Страх перед потусторонним - неотъемлемая часть нашей натуры, и доколе существует человечество, дотоле будут жить в нем, притаившись в безднах подсознания, эти не поддающиеся контролю разума страхи.
Кому-то было выгодно, чтобы Эвридика Карреро сошла с ума. Имелась ли здесь хоть какая-то аналогия с событиями на Фениксе? Никакой уверенности в этом я не ощущал.
По пути к Синему предместью я несколько раз пытался по трансу связаться с домом Блутсберга, но тщетно. Тем не менее, я не оставлял своих попыток, потому что если бы хозяева удалились надолго, то работал бы автосекретарь. Возможно, они просто копались в саду, пересаживали какие-нибудь петушиные гребни или звездные гладиолусы.
Моя настойчивость увенчалась-таки успехом. Когда до предместья, судя по маршрутке, осталось совсем немного, в трансе, наконец, отозвались.
- Я слушаю, - прозвучал женский голос. Мне почудилось в нем что-то странное, и какое-то предчувствие обернулось легким ознобом, мелкими иголками-шажками пробежавшим по спине.
- Здравствуйте. Мне нужен господин Блутсберг, - напрягшись, произнес я, почти уже угадывая ответ.
- Кто его... спрашивает? - Голос ощутимо дрожал, почти прерывался, словно у отвечавшей мне женщины перехватывало дыхание.
- Это его знакомый, Грег. Леонардо Грег.
Повисло долгое-долгое молчание.
- Свен... Свена... нет...
Сдвинулась с места лавина и помчалась вниз, сметая и круша все на своем пути.
- А где он?
- Нет... в живых...
14. ЖУРАВЛИНАЯ СТАЯ. "ТЫ ВСЕ ВЕДАЛ, ЭККЛЕЗИАСТ..."
Я затормозил у светлого двухэтажного дома с большими круглыми зеркальными окнами и выскочил из авто. Мысленно осадил себя и, сдерживая шаг, пошел по разноцветной мозаичной дорожке - рыбки, птички, астрологические знаки - мимо пышно цветущих розовых кустов, густо усеявших лепестками неподстриженную траву. Спешка была уже совсем не ко времени и не к месту.
Вдоль всего переднего фасада, заворачивая за угол, тянулась полузакрытая веранда. В нее уткнулось покатым лбом небольшое бирюзовое авто. За фруктовыми деревьями с крупными овальными желтыми плодами (лимоны? солнечники?) виднелась хмурая гладь просторного бассейна с тонкой долговязой вышкой. Дверь на веранду была распахнута настежь. Я поднялся по белым с черными прожилками мраморным ступеням, вошел и сразу увидел сидящую на длинном диване у стены стройную черноволосую женщину в сиреневом жакете с высокими плечами и узких сиреневых брюках. Женщина сидела очень прямо, не касаясь выпуклой спинки дивана, и смотрела перед собой. Лицо ее походило на каменные лики древних статуй.
- Извините, - сказал я и женщина не сразу повернула голову.
Я увидел ее глаза и понял, кого имел в виду Свен Блутсберг, когда говорил мне вчера о том, что не вправе ставить под угрозу чужую жизнь.
Нет, не только за себя - в первую очередь, не за себя - тревожился Свен Блутсберг.
- Вы к Свену? - неестественным, каким-то стеклянным голосом спросила женщина, почти не шевеля губами, словно их свело от холода. Ее бледное лицо продолжало оставаться таким же окаменевшим. - Его... уже... нет...
Последние три слова она произнесла, как магическое заклинание. Остаток своих сил вложила она в эти три слова, и силы истекли из нее, и она, еще больше побледнев, начала медленно клониться вбок, и упала на диван, и застыла.
Это могло быть простым обмороком, а могло - и сердечным приступом. Я быстро подошел к ней, осторожно перевернул на спину, попытался нащупать пульс. Пульс был совсем слабым, под полуопущенными веками виднелись белки глаз. Я уложил ее поудобнее и ринулся на поиски лекарств или хотя бы стакана воды.
