— Там тоже всякие кабаки есть.
— Расскажи, какие?
Сергей рассказал немного, так, что помнил из французских фильмов.
— А теперь ты мне скажи, Дима — он как, мужик серьезный? Дело-то с ним иметь стоит?
— А он тебя позвал?
— Позвать-то позвал. Да вот думаю, откликаться ли.
— Откликайся, не прогадаешь. Мэн с головой. Все в лучшем виде делает. Только у нас трудно настоящие дела оформлять. Возить надо издалека.
— А почему ты его другом детей назвала?
— Да это его дурь. Он ведь в педагогическом учился. Выперли недавно. Ну и, пока в школе на практике был, набрал себе команду птенчиков. Собираются, он их уму-разуму учит. Мы его зовем Балу, знаешь, как медведя из «Маугли».
— Он их к делу, наверное, приставил?
— Да так, по мелочам. Подай — принеси. Я даже не пойму, в чем уж у него такой интерес. Я как-то была на одном ихнем сборище. Так, трепотня одна. Опля, приплыли! В стойле. Говорили, что до завтра.
— Старики, что ли?
— Они. Что же делать-то? К Чернушке, что ли, кости кинуть? Так ведь поздно уже, может не открыть. И без бутылки к ней не пойдешь, — она сморщилась расстроенно. — Ну, ладно, заходи завтра к концу работы, мы что-нибудь придумаем.
Она медленно, по-киношному, обняла, обхватила, оплела Сергея. «Пожалуй, что Светка так целоваться не умеет», — отстраненно, будто не с ним все это происходит, подумал Сергей.
* * *
Ровное гудение кондиционера, взрывной треск АЦПУ, высокий, неслышный почти звон вращающихся дисков. Знакомые уже, но по-прежнему радующие звуки работающей ЭВМ. Сергей впитывал их, он сжился с суматошной атмосферой вычислительного центра, и его не выгоняли теперь за дверь как постороннего. Делать в читальном зале ему было нечего, достаточно оставить в картонной коробке подписанную колоду перфокарт, а день спустя получить распечатку с результатами, но Сергею нравилось сидеть в продавленном кресле между похожим на холодильник процессором и свистящими лентопротяжками, смотреть на суетящихся электронщиков, хоть так, временно ощущать себя приобщенным к настоящему делу.
— Все нормально, прожевала она твою программу, — Сергей не понял сразу, что это ему говорит девушка-оператор, он привык, что после каждого прогона список ошибок не уменьшается, только вместо исправленных появляются новые.
— У тебя контрольник набит? Если хочешь, сейчас запустим.
— Да, конечно, сейчас — это хорошо, это здорово, — суетясь, вытащил он из «дипломата» колоду с исходными данными контрольного примера.
Не терпелось тут же кинуться за результатом, но он посидел еще немного в кресле, потом подошел не спеша к АЦПУ.
— Что-то долго, а? Всего-то пять циклов прокрутить надо…
Девушка-оператор ничего не сказала ему, и он спросил на всякий случай:
— Может, зависла?
Девушка посмотрела на ряды лампочек:
— Успокойся, считает.
И тут АЦПУ выстрелило строчкой, лист рванулся на шаг, снова прогрохотала строчка, и еще, и еще.
— Забирай, — девушка оборвала по перфорации листы распечатки.
Сергей сравнил полученную таблицу с просчитанными вручную результатами контрольного примера. Он знал заранее, уверен был, что алгоритм верен, и программа верна, и цифры должны быть именно такими. Они и были такими. Но Сергей все-таки удивился.
* * *
— Сегодня я запустил программу модели, — Сергей сказал это не хвастаясь, а в ответ на Светкины упреки за опоздание.
— Правда? Молодец, — а в голосе ни удивления, ни восхищения.
— Теперь уж точно до конференции успею наскрести результаты.
— Умница. Я тобой гордюсь. Или горжусь. Как правильно?
— Горжусь.
— Вот ты даже это знаешь. А я нет. И поэтому ко мне можно опаздывать.
— Светочка, что с тобой сегодня? — Что-то случилось, она просто выжимает из себя пережитое уже, но все еще горькое.
— Прости, это я не на тебя сержусь. Так. Прости, — и заплакала, спрятав лицо у Сергея в подмышке.
— Знаешь, Юша теперь молиться начал. Честное слово. На какой-то тарабарщине. Сидит у себя в комнате и бормочет…
Светка умеет брать себя в руки. Этого у нее не отнять. Вот уже промокнула осторожно, чтобы не потекли, ресницы…
— И давно он уверовал?
— Не знаю. Я же никогда за ним не подглядывала, чем он там в своей комнате занимается. Я вчера зашла днем, пыль стереть, а они там сидят втроем. Один в бубен бьет и поет, а они подпевают. А сегодня он один закрылся и опять скулит.
— С чего же ты взяла, что он молится? Это скорее похоже на самодеятельный ансамбль.
— А четки зачем? И глаза у них дурные-дурные. Да ты сам послушай, — подвела она Сергея к закрытой двери. Слова из-за нее неслись непонятные. Приподняв на петлях, чтоб не скрипнула, Сергей подтолкнул дверь.
Монотонный речитатив на никогда не слышанном языке. Или это не чужая речь, а набор придуманных звукосочетаний? Пауза, во время которой громко стукнули костяшки, и вновь заунывное бормотание. Сергей прикрыл дверь.
— Действительно, на клуб самодеятельной песни не тянет.
— Ты поговори с ним, а? По-мужски.
— По-мужски — это когда по шее?
— Да перестань ты паясничать! Если б это был твой брат, ты бы так не скалился.
— Прости. Сейчас он закончит, и мы попробуем поговорить. Хоть я и не знаю, о чем. Если он к окончанию школы такими глупостями занимается, мои уговоры вряд ли помогут.
— Ты хоть попробуй.
В комнате Андрея что-то стукнуло, заскрипели половицы. Сергей вздохнул и вошел. После драки они не виделись еще, и неясно было: примет ли Андрей его по-прежнему, или отнесется как к врагу.
— Привет, — сказал Сергей, оглядывая комнату. Посередине пола лежал валиком свернутый коврик, перед ним — вставленная в оправу от зеркала цветная репродукция. Изломанная восточным танцем фигура индийского бога.
— Вишну? — наугад спросил Сергей.
— Кришну, — поправил Андрей.
— Откуда вырвал?
— Не знаю. Приятель подарил.
Сергей торопливо искал, что же можно сказать, не обидев Андрея ни любопытством, ни пренебрежением, ни поучением. Наверное, были безопасные подходы, только искать их было некогда. И Сергей спросил в лоб:
— Ты что, молился ему, что ли?
— Я что — трахнутый? — Андрей вскинулся обиженно. — Тебе Светка настучала? Она вперлась вчера, что к чему не поняла, глаза по семь копеек вылупила… Светка?
— Светка.
— Чего их слушать?
— Их — это кого?
— Ну, баб. Это же не молитва вовсе, а киртана. — Убедился, довольный, что Сергей не понял, и пояснил: — Коллективная мантра-медитация. Когда в одиночку, ну, индивидуально, то это джапа-медитация. Ты что, про мантру не слышал никогда?
