– Нет. Вместе. Где бы м ы не оказались. – Артем-Миранда подошел к Арсению и дружески огрел по плечу: – Вставай, Журбин, пошли работать. Как бы там ни было с критерием "когда", нам надо поторапливаться. Могу напомнить по параграф "Здесь и Сейчас".
Телепат кивнул:
– Не надо. Я понимаю. Любые темпоральные казусы должны исправляться в режиме реального времени. Иначе – наплодим реальностей до черта.
– Вот именно. Без Жюли в теле Василия кота-Иную нам не разыскать, поговорим с бабушкой, возьмем Василия-Жюли, вооружимся и обратно…
– Вооружимся? – Арсений поднял брови.
– Не дрейфь, Журбин. Я обещала – Фаину и кота-Иную я не трону. Так что давай – представляй на карте адрес нашей церкви, телепортируйся. Меня с Тамарой не забудь…
– А это фигушки, Миранда, – усмехнулся новоявленный переводчик. – Если я верно понял, то на пропуск портал работает по принципу "ночь-в-день"…
Арсений сочинил в мозгах удобоваримую картинку и предъявил ее наставнице.
На этот раз Миранда увидела самую настоящую дверь. С дверным полотном. И вот это полотно могло отвориться лишь о т входящего, энергия перетекала из темноты к свету и никак иначе.
– Придется подождать до полночи, Миранда. Но ты расслабься, т е п е р ь время не имеет для нас существенного значения.
– Расслабиться тебе и самому не помешает…
* * *
Григорий Николаевич Опушкин заделывал дыру на крыше. Домик деду Грише изначально попался – утлым. Неказистым, кривеньким. Но поскольку стоял удобно – хоть и на отшибе да поблизости от избы, что выбрала себе Фаина под жилье, и посему Опушкин не роптал. Прогнулась крыша под сугробищами от последнего снегопада, поставил лестницу и пополз наверх – прореху в разошедшейся кровле поправлять. Работа-то известная, привычная для плотника.
Григорий Николаевич постукивал молотком, мурлыкал песенку под нос. Стоящий внизу Тимофей, лесенку придерживал.
Неожиданно в ритмичные удары молотка вмешался некий звук. Дед Гриша поглядел по сторонам, заметил, что Тимоха на заброшенную церковку прищурился…
– Чего там, Тимка? – придерживая большой гвоздь зубами, невнятно, но доходчиво поинтересовался дед.
– Да сам не пойму, – чуть испуганно отозвался Кукушкин. – Грохочем что-то…, – и уточнил почти шепотом, – в церкви… и з н у т р и.
– Да ладно брехать-то, – неуверенно проговорил Опушкин. – Изнутри…
Суеверный страх перед заброшенной церковью, откуда непонятно как исчезли люди, испытывали все островитяне. Заколоченная церковь постоянно вплеталась в страшилки, рассказываемые детворой длинными зимними ночами, дел Гриша на тех посиделках присутствовал, сам поговорить любил да и послушать не отказывался.
Поглядывая на церквушку, Григорий Николаевич заложил молоток за кушак на тулупе, нащупал валенком ступень пониже…
Крестообразно заколоченная дверь старой церкви распахнулась от сильного удара и на крыльцо, заметенное снегом по самые перила, вывалились два человека!
– Ооооах! – на одной ноте протяжно взвыл Тимоха, дернулся испуганно и ударил плечом по приставной лестнице, по которой дедушка уже спускаться начал…
Нога Григория Николаевича Опушкина огромным валенком запуталась между перекладин, не долетая до земли, старик успел подумать: "Кранты. Сломаю-таки ногу-то".
Дикий треск кости. Страшная боль. Григорий Николаевич потерял сознание.
Вышибить заколоченную снаружи дверь получилось не с первого раза. Лишь когда Арсений и Артем-Миранда ударили в нее вдвоем, с разбега, старые доски, крестом наложенные на дверь, разломились и выпустили путешественников на улицу!
Журбин и Киреев-Хорн рухнули в сугроб, засыпанный щепками, и сразу же услышали крик.
Арсений поднял голову…
Не повезло. Церковь стояла на отшибе, была надежда появиться на Острове незаметно, но вот – не получилось. Журбин увидел, как вместе с лестницей от крыши отваливается дед Григорий. А рядом с ним Тимоха во всю дурь орет.
Не повезло.
Понесло же Тиму с дедом конкретно в этот момент крышу ремонтировать… Не полезли бы – Арсений и Миранда выбили бы дверь в церквушке и незаметно прошли до дома бабушки Фаины. Тамару бы у нее спрятали, Киреева "поспать" на лежанке уложили.
Но вот не повезло. На крик Тимохи сбегались все островитяне. Журбин, Тамара и непонятный мужик с Мирандой внутри вернулись в тот же день, когда отец Арсения повез его на снегоходе к тракту. Тот Кого Не Может Быть "попросил" портал отправить их на Остров в день выезда с Пустоши. Напарники решили притвориться перед родней Фаины, что никуда не уезжали, а попросту прокатились вместе с Николаем до трассы и назад вернулись. Так было б проще и обошлось без объяснений – откуда уехавший парень взялся, почему… Отсутствия Арсения на Острове земляки шаманки могли и вовсе не заметить.
– Может быть хотя бы Тамару в церкви спрячем? – поморщившись от боли в отбитом плече, предложил Журбин.
– С ума сошел? – негромко поинтересовался Киреев-Хорн. – Она здесь околеет, холодно.
По единственной улице островного поселения уже неслась толпа. У дома деда Гриши бегущие люди разделились, отец Егорши с сыновьями помчался Тимофею помогать – подхватили деда на руки, понесли его к Фаине. Прочие бежали к церкви. Разглядев к т о прибыл, Борис Завьялов убрал пистолет в наплечную кобуру.
– Неудачно получилось, Сеня, – буркнул Киреев-Хорн. – Переполох наделали… Давай-ка спрячем куда-нибудь Киреева – странностей и без непонятного мужика хватает, я телепортируюсь в Тамару.
Фаина накладывала лубок на сломанную ногу деда Гриши. Журбин телепатическим приказом отправил открытого деда в глубокий обморок, но остался возле знахарки – боль была сильной, иногда Григорий Николаевич начинал постанывать и тогда Сенька вновь р а б о т а л.
Помимо Журбина и Тамары-Миранды, в гостях у бабушки собрались все завьяловцы, кроме Антонины. Стояли и сидели на лавках молча, под руку не лезли. Ждали, пока бабушка закончит.
Молчала и Фаина. Журбин предполагал, что шаманка на него с расспросами сразу же накинется, но старая ведунья только хмурилась да над поломанной ногой трудилась.
Шагая от церкви до дома бабушки Фаины, Журбин и Хорн успели рассказать друзьям, как оказались на Острове раньше, чем от трассы вернулся отец Арсения. Шаманка этого рассказа не слышала, но почему-то так и не спросила путешественников, не проявила любопытства. Наматывая на лубок бинты, Фаина вовсе не смотрела Арсения.
Когда закончила, встала с лежанки, где остался спать дед Гриша и строго поглядев на Журбина сказала:
– Ты убивал.
"Обаньки! – пришел от Тамары-Миранды мысленный возглас. – И как интересно, она это узнала?! Ты ж для нее невидимый!"
