Винс не сразу пришел в себя после моей великолепной тирады и еще некоторое время просто потерянно на меня таращился. Не глядя на него, я налил себе чаю и сказал:
– Так и вижу, как Андерсон стоит над твоим остывшим телом с мерзкой ухмылочкой на губах, а потом, шутки ради, расстегивает ширинку и мочится прямо на…
– Ладно-ладно-ладно! – с отвращением вскричал Масука. – Господи, Декстер…
– Ну а что, – пожал плечами я. – Он может.
– Ладно, хорошо. – Масука выдохнул так шумно, точно лопнула батарея. – Я согласен.
Он взглянул на меня с облегчением, но слегка виновато. Я не обратил на это внимания. После этого спора Масука больше не казался мне таким уж умным. Я решил, что пора сменить кнут на пряник и, кивнув, сказал:
– Разумное решение. Когда ты мне их принесешь?
Винс недоуменно покачал головой.
– Господи, поверить не могу, что согласился…
– На что согласился, Винс? Остаться в живых?
– Я не… Ох… – Он вздохнул. – Я отнесу их сегодня домой. После работы.
Я кивнул. Я решил не упускать шанса и предложил:
– Может, уйдешь сегодня домой пораньше?
– Что? Нет. У меня куча дел. В одиночку, знаешь, не так просто работать, – укоризненно заметил он.
– Знаю. Но если будешь сидеть допоздна, Андерсон может за тобой прийти. И даже если уйдешь вовремя… – Я вскинул ладони и покачал головой. – Кто знает, что он может выкинуть. И когда.
Масука снова на меня уставился.
– Лучший выход – сделать что-то неожиданное, так ведь?
– Гм… Да. Конечно. Хорошо. – Масука уткнулся взглядом в стол. Я почти видел, как вертятся шестеренки у него в голове. Потом он поднял голову и в очередной раз на меня посмотрел. В этот раз решительно. – Я могу уйти в полчетвертого. Скажу, что к зубному или еще чего.
– Прекрасно. Где встретимся?
– Гм-м. – Он моргнул. – Может, у меня дома? В четыре с чем-нибудь.
Я задумался, не обернется ли это нам боком. Решил, что нет. Днем в будни никто не пойдет искать Масуку дома, а значит, это безопасно. Я опять кивнул:
– Идет. Я приду после четырех.
Винс задумчиво посмотрел в окно, на парковку, точно всю жизнь там прожил и теперь вспоминал свое детство.
– Поверить не могу, что согласился, – повторил он.
Винс кое-как добрался до своей машины и даже умудрился не растечься безвольной лужицей по асфальту; я же – с полным желудком и чувством удовлетворения от сделанного дела – сел во взятую напрокат машину.
До того как Винс принесет документы домой, оставалось еще несколько часов, и я так и видел, как все оставшееся время он в холодном поту сожалеет о содеянном, заламывает руки, взволнованно переминается с ноги на ногу и вздрагивает от каждого шороха. Но я не сомневался: в конце он, конечно, убедится, что иного выхода все-таки нет, и принесет мне документы. Почти не сомневался.
Я завел машину, чтобы включить кондиционер, и стал размышлять о дальнейших своих действиях. На часах было полвторого, и времени на все мои дела едва ли оставалось, что, впрочем, меня не особенно волновало. Уговорить Винса помочь было делом первостепенным, а все, что осталось, – делами важными, но неясными. К примеру – остаться в живых: не буду умалять важность этой задачи, но условия ее пока были неясны. В голову мне ни с того ни с сего пришел синоним – туманны. Но нуждался я вовсе не в синонимах, а в козыре, в коренных переменах, в судьбоносном повороте, который вынудит окружающих оставить меня в покое и найти себе новую игрушку для битья.
Однако пока я сидел на парковке торгового центра в Норт-Бэй-Виллидж, ничего подобного не случилось: ни посыльного с благими вестями, ни помилования от папы римского, ни парада в мою честь, ни рекламных щитов или вдохновляющих посланий на небесах, вроде «Ты победил, Декстер». Ничего. Только шорох проезжающих мимо машин, солнце и полуденная жара, от которой не спасал даже кондиционер в салоне.
Я вздохнул. Не получается по-хорошему – придется по-плохому. В поте лица своего буду… что-то там[27]. Остальное я не помнил. Кажется, это из Библии. Но очень к месту. Был бы Шекспир – запомнил бы лучше. Ну ладно, работы у Декстера невпроворот, и никто за него работать не будет.
Взгляд мой упал на документы об опекунстве, и я подумал: ладно, сначала избавимся от формальностей. Я достал телефон и снова позвонил Деборе. И вновь автоответчик. В этот раз я оставил сообщение.
– Очень разумно с твоей стороны не отвечать. Не думаю, что теперь, на свободе, я выдержу твой голос, – сказал я, силясь показать, что тоже не так прост. – Однако если тебе еще нужна эта бумага об опекунстве, я привезу ее тебе сегодня домой, часов так в семь тридцать. Если дома тебя не окажется, завтра можешь приехать за ней сама.
Я нажал отбой. Кажется, мои слова прозвучали слишком язвительно и вместе с тем недостаточно резко. Неужели семейные отношения всегда столь запутанны?…
Потом я позвонил в офис Фрэнку Кронауэру. Когда я представился клиентом, меня соединили сначала с каким-то адвокатом, а потом с секретарем, голос которой точно принадлежал самой Снежной королеве. Я сообщил ей, что у меня важная информация для мистера Кронауэра, на что получил неохотный и презрительный ответ: «Я проверю, доступен ли он». Щелчок – и в трубке зазвучала музыка. Прошла пара минут, прежде чем музыка замолкла и послышался голос Кронауэра.
– Это Фрэнк Кронауэр, – сказал он зачем-то.
– Это Декстер Морган, – ответил я, неосознанно повторяя его властную интонацию. Потом откашлялся и прибавил: – У меня для вас очень важные новости. – Молчание. – По моему делу.
– Да, я так и понял, – сухо отозвался Кронауэр. – Какие новости?
– М-м, вообще-то они на бумаге, – смешался я. – Это документ.
– Ясно. И откуда он взялся?
– Давайте не будем говорить об этом по телефону. Если вы не против.
Кронауэр усмехнулся.
– Даю честное скаутское, что АНБ не прослушивают моих телефонов. Не посмеют.
– Пускай и так. Информация немного… щепетильная.
Несколько секунд Кронауэр молчал, и я слышал мерное постукивание – видимо, он барабанил пальцами по столу.
– Мистер Морган, – заговорил он наконец. – Только не говорите, что снова играли в сыщика.
– Нет, ничего такого, – ответил я. Все-таки это Винс проделал основную работу.
– Ладно, – резко сказал адвокат. – Можете принести документ ко мне в офис? Я буду тут часов до шести.
– Приеду к пяти.
– Тогда увидимся. – И он повесил трубку. На этот раз – никакой музыки, только тишина.
Я поглядел на часы. Потребовалось всего-то семь минут, чтобы закончить с основными делами. С одной стороны, меня разбирала заслуженная гордость за собственную предприимчивость и быстроту. С другой, оставалось еще несколько часов до встречи с Винсом, а деваться было некуда (не возвращаться же в свою адскую гостиницу на другом конце города). Я тяжело вздохнул и покачал головой. Впервые в жизни я осознал и оценил истинную радость работы – всегда есть куда пойти! А после нее – домой, каким бы убогим он ни был. Теперь у меня не было ни того, ни другого, и я по-настоящему это ощущал. Мои бездомность и безработность становились непосильной ношей. Но сидеть на парковке с включенным двигателем было нельзя: так недолго умереть от выхлопных газов или от скуки. Да и к тому же нечего попусту тратить бензин, он и так стоит дорого.
