Эссекс поскреб тщательно выбритый подбородок и так вздохнул, что Рашен неодобрительно покосился на него через плечо.
– Сколько Абраму осталось ходу до Цербера? – спросил он. – Недели две?
– Пятнадцать дней.
– Пошли ему вдогонку приказ. Увидит свет – пусть не засыпает, а двигает оттуда самым полным. Не пытаться рассмотреть, понял? Бежать немедленно.
Эссекс утвердительно кивнул и вздохнул снова.
– Чужие? – спросила Линда, приподнимая Изе веко и заглядывая в глаз.
– Да кто его знает, – уклончиво ответил Рашен.
– Но ведь ему приказано этот случай забыть…
– А почему этого не могли сделать в Адмиралтействе? Ты что–нибудь знаешь об экспериментах по клонированию? Они ведутся сейчас?
– Понятия не имею, шеф.
– Но тем не менее образец ДНК каждого астронавта лежит в банке данных строевой части. Теперь представь – накрылся корабль. Дядя Гуннар отдает приказ своей контрразведке. Та выращивает нового Джозефа Мейера взамен погибшего, сочиняет милую легенду, для большего правдоподобия еще и секретит ее… Нет, концы с концами не сходятся. Зачем тогда этот свет?
– Вот именно – зачем?
– Слушайте, Линда, а никак не получится распотрошить ему башку и узнать, что же там все–таки было? – поинтересовался Эссекс. – Я имею в виду, ну, хирургическое вмешательство какое–нибудь…
– Не моя компетенция, – хмуро сказала Линда. – Может, нейрохирург вам и скажет, а для меня это уже слишком. Да и вряд ли что получится. Наша хирургия до сих пор смотрит на мозг, как на компьютер. А это самый примитивный и лобовой подход, какой только можно себе вообразить.
– Кто тебе сказал, что чужие умнее нас? – заметил Рашен.
– Так, значит, все–таки чужие, да? – оживилась Линда.
– Я же говорю – понятия не имею… Может быть.
– Умнее они нас или нет, – сказал Эссекс, – но то, что у них все по–другому, это факт. И как бы мы ни искали, что они ему там записали на винчестер, толку не будет. Потому что искать мы будем не то, да и методы наши не те… Сам подход. Уверен.
– Слушайте, господа, – Линда вдруг села. – Вы хоть соображаете, какую бредятину мы сейчас несем?
– А чего ты от нас хочешь, от сумасшедших? – удивился Рашен. – Мы же астронавты все–таки… Постоянный стресс, травма на травме, медицинскую печать ставить негде.
– По мне уже десятый год больница плачет, – на полном серьезе поддержал его Эссекс. – Как уйду на пенсию, тут же лягу.
– Ой, не смешите меня, – отмахнулась Линда. – Таких сумасшедших, как вы, целый флот. Мало ли, у кого травмы. Ну, тревожные все, не без этого. Опять–таки сексуальные проблемы… И вообще, жениться вам надо, господа мужчины. Каждому по бабе, и чтоб нормальный дом. Все как рукой снимет. А вот когда вы начинаете про чужих задумываться…
– Ладно, хватит, – приказал Рашен. – Ты, конечно, профессионал, и за Марго тебе отдельное спасибо, но что касается чужих, это, милая, просто не твоего ума дело. Ясно?
– Да, сэр, – надулась Линда. – А за Марго не благодарить меня надо, а лицензию отобрать.
– Нам балласт ни к чему, – сам того не зная, повторил Рашен слова Боровского, сказанные час назад в коридоре. – Психопатка на руле – угроза боеспособности. Линда ее на обострение спровоцировала, – объяснил он Эссексу. – Сам понимаешь, не могу же я списать человека вниз по одному только подозрению, что он больной.
– А я могу, – твердо сказал Эссекс. – Я добрый.
– Ты, наверное, совсем размякший был, когда Вернера списывал, – вспомнил Рашен. – Уверен, что никто тебе ничего не говорил насчет Эндрю?
– Да, уверен. Помню я его отлично. Как тут забудешь – русский же. Опять–таки «Фон Рей», погружение в Юпитер… Классика. Нет, Алекс, ты прости, но я все отлично помню. Его действительно никто не хотел брать в экипаж. И ты в том числе.
– Мы тогда повздорили слегка… – потупился Рашен. – Понимаешь, я ведь его на флот привел, и все такое. Конечно, отношения у нас были совсем не уставные, а скорее как у отца с сыном. Но после истории с Юпитером Эндрю очень долго лежал в больнице, а отдыхал еще почти год и вернулся наверх совсем другим, не таким, каким я его знал. Вот я и не стал его при себе держать. Пусть, думаю, походит на разных судах, опыта наберется. А его начали преследовать неудачи. Хотя почему неудачи – он ведь каждый раз выкарабкивался…
– Извините, сэр, а в какой больнице он лежал? – встряла в разговор Линда. – По нашей части?
– А в каких еще больницах лежат подолгу? – ответил Рашен вопросом на вопрос.
– Я так и думала, – кивнула Линда. – Действительно везучий парень. Хорошо его поправили. Недаром у них с Кенди роман.
– Да ну? – удивился Рашен. – Что ж… Неплохо. Лишь бы от работы не отвлекался. А работы у него… – Он многозначительно посмотрел на Эссекса, и тот понимающе кивнул. – Фил, загладь вину. Сообрази мужику капитана, а?
– Придумаем, – согласился Эссекс. – Случай тяжелый, – это он имел в виду условный срок Вернера, – но не безнадежный.
– Хорошо, – сказал Рашен. – Поболтали, отдохнули, а проблема все стоит. Точнее, лежит, – он кивнул в сторону Изи, который по–прежнему спал. – Что нам делать с этим приятелем? В контексте последних открытий? Допустим, в том, что это клон, мы почти уверены. Но кто его сделал? Угрожает ли нам его присутствие в штабе группы? Куча вопросов, а, Фил? Yolkee–palkee, поверить не могу, что он не человек.
– Он человек, сэр, – не согласилась Линда. – Просто искусственный. Ну, бывает, не всем же рождаться от мамы с папой. И знаете, я думаю, это все–таки адмиралтейская работа.
– А свет? – напомнил Рашен.
– М–да… Не сходится.
– Придется как–то от него избавиться, – сказал Эссекс легкомысленным тоном, как будто обсуждалась не судьба его собственного адъютанта, а некий отвлеченный предмет. – Пусть даже Изя клон, так и хрен с ним. Все равно офицер толковый. Но терпеть под боком адмиралтейского шпиона это еще куда ни шло, а вот человека, узревшего свет небесных сфер…
– Может, это какой–нибудь религиозный припадок у него был, а? – с надеждой спросила Линда. – Господа, вы же образованные…
– Вот, Фил у нас образованный, – вспомнил Рашен. – Он даже Библию читал.
– Отстань, – попросил Эссекс. – Не читал я Библию. Так, просматривал. И не советую больше никому. Весьма детализированная история кровопролития. Все друг друга убивают и в жертву приносят. И вот так – полкниги. А остальное про то, как евреи Христа распяли. И вывод из всего этого – что бог есть любовь.
– Странные люди были наши предки… – вздохнул Рашен.
– Есть там, конечно, примеры и положительные, – заметил Эссекс. – Даже весьма положительные. Но тоже какие–то смурные, с явным оттенком психопатологии. И мало их, честно говоря.
