– Ты всегда тяготел к коммерции, – добавил он, – помню, как ты устроил торговлю липовыми секретами, так к тебе тогда все разведки мира в очередь выстроились. Ты, кажется, тогда им чертежи кофемолки за центрифугу для обогащения урана выдал. Хорошо посмеялись. Ты вообще мастер мистификаций.
Бутылка подошла к концу, конечно, она была не последней в этом доме, но желания продолжать не было. Михаил встал и надел китель, а вместе с ним к нему вернулась маска неприступного величия, с которой он вошел в этот кабинет. Они пожелали друг другу здоровья и расстались, не прощаясь, считая, что это обеспечит им следующую встречу в будущем.
Усевшись в автомобиль и подняв стекло, отделявшее салон от водителя и адъютанта, Михаил Игнатьевич начал по привычке анализировать только что закончившийся разговор. Пожалуй, Николай остался прежним, в меру веселым, находчивым и сообразительным. Таким он и помнился ему с детства. Оба сироты, они вместе воспитывались в спецшколе ГПУ – НКВД. Между ними было только одно различие. Михаил смутно помнил своих родителей. Как говорили, они погибли, устанавливая советскую власть на Дону. Николай же ничего не знал о своих родителях. Его взяли в спецшколу только потому, что в свои четыре года, когда его подобрали где-то на улице, он одинаково легко говорил на русском, английском и французском языках. Это было находкой, которую нельзя было потерять, а высокое происхождение, которое было в данном случае несомненным, не имело особого значения, поскольку ребенку оно все равно оставалось неизвестным. В годы учебы Николай всегда был первым во всем. Будь он другим человеком, это вызывало бы зависть, но от него исходила такая непринужденность и благородство, что его успехи воспринимались всеми как должное. Такой не обманет, не подведет, не предаст – это и было сегодня главным для Михаила Игнатьевича. Подтвердив для себя мнение о своем друге, он позволил себе предаться воспоминаниям об очень важном для них обоих дне в далеком теперь 1936 году.
В близком к столице пригороде в сосновом лесу основательно разместилась большая воинская часть. От штатской публи- ки – жителей ближайших деревень и наезжавших на лето дачников – ее отделял высокий сплошной забор и ворота с большой красной звездой, где всегда несли службу часовые при оружии. Несмотря на выходной, в части было оживленно. Готовился праздник по случаю очередной годовщины славного воинского подразделения. Дата была некруглая, но ожидалось прибытие высокого начальства. К его приезду были чисто выметены дорожки, покрашены бордюры, вычищены сапоги, пряжки ремней, пуговицы и кокарды у тех, кому полагались фуражки. Кроме того, на плацу была установлена трибуна, а рядом длинный стол, накрытый кумачом. Чтобы кумач не слетел, не дай Бог, от порыва ветра, его придавили четырьмя графинами с водой и гранеными стаканами. Оркестр играл марши, так что настроение у всех было приподнятое, праздничное.
Однако в другом, дальнем от ворот конце территории воинской части, где был выгорожен значительный ее кусок, праздника не чувствовалось, хотя музыка долетала и сюда. Здесь располагалась специальная школа НКВД, о самом факте существования которой знал очень узкий круг людей в государстве. Школа готовила разведчиков самого высокого класса для работы за рубежом. Далеко не первая и, конечно же, не последняя группа выпускников школы в составе восьми человек сидела сейчас в просторном классе и слушала напутственную речь своего наставника – руководителя курса – пожилого мужчины в элегантном заграничного покроя костюме.
Наставник говорил негромко, спокойным голосом, но чувствовалось, что он вкладывает в свои слова душу. Сам кадровый разведчик, начавший службу за рубежом задолго до революции и сохранивший преданность своей стране в период тяжких испытаний, выпавших на ее долю, он сейчас вместе с этими ребятами снова переживал молодость. Ему хотелось передать им весь свой опыт, все свои знания, чтобы потом, через десятилетия, все они или хотя бы кто-то из них смог бы сделать то же самое для будущего поколения разведчиков. Ох, как не просто разведчику-нелегалу дожить до старости. Большинство рано или поздно становится добычей контрразведки, и тогда у настоящего профессионала есть только один путь – достойно уйти из жизни, не выдав своих соратников. Для этого нужно большое мужество. На фронте умирать легче. Кругом люди, а на людях и смерть красна. Когда же ты один, вокруг враги, и ты знаешь, что ни одна живая душа не узнает о твоей судьбе, очень велик соблазн предательства. Некоторым везет, как повезло ему. Его жизнь нелегала в Германии и в Европе закончилась во время Генуэзской конференции, и он вернулся в Россию в мае 1922 года вместе с наркомом Чичериным, чтобы больше никогда и никуда не выезжать. Окруженный стеной недоверия со стороны новой власти он несколько лет перебивался случайным заработком, который давался ему относительно легко благодаря знанию языков. Но потом была создана эта школа, и его пригласили сюда преподавать, поселив практически без права выезда на территории части. Он с большим рвением принялся за работу. Разработал программу обучения, участ- вовал в отборе преподавателей. Подозрительность окружающих на время ослабла, но не пропала вовсе, а теперь вот опять усиливается, и это после стольких лет самоотверженного труда. Своим тонким чутьем разведчика он чувствовал ее в последние месяцы чуть ли не повсеместно. Чутье не раз спасало его там, в Германии. Шутка ли, всю войну продержался, посылая ценную информацию о противнике. Но тут что делать. Вроде, на своих работаю. Даже бежать некуда. Но это его проблема. Ребятам об этом знать незачем. У них вся жизнь впереди. Долгая или короткая – это другой вопрос. Дай Бог, чтобы у них со своими проблем не возникло, чтобы их преданность стране была уравновешена верой страны в них.
– Так вот, товарищи курсанты, – наставник заканчивал свою речь, – это наша последняя встреча с вами. С завтрашнего дня вы приступите к выполнению задания. Руководством мне поручено ввести вас в курс первого этапа операции, в котором вы будете участвовать все вместе. Потом ваши пути разойдутся. Вы хорошо знакомы с советской и зарубежной прессой, а потому знаете, что в наши дни в Испании происходят уникальные события. Власть в стране перешла в руки республиканского правительства, но его положение крайне хрупкое. У правительства, которое поддерживают широкие слои народных масс, нет оружия, которым оно могло бы защититься от уже поднявшей голову реакции. В нашу страну по нелегальным каналам пришло предложение республиканского правительства обменять имеющийся в его руках золотой запас на советское оружие. Сама процедура вывоза золотого запаса из Испании поручена наркомату иностранных дел. Вы же будете проводить операцию прикрытия. Расчищать дорогу и прикрывать тылы. Как это будет происходить на самом деле, станет ясно только на месте. Операция намечена на середину лета, так что вам предстоит отправиться в Испанию уже в самое ближайшее время и разными путями. После завершения операции, а, возможно, и ранее вам надо будет найти способ ассимилироваться в стране. Получить испанские паспорта, которые откроют вам путь в другие страны, куда вас направит Партия. При вашем знании языков и том беспорядке, который сейчас творится в стране, сделать это будет не очень трудно. Детальные инструкции вы получите индивидуально у инструкторов нашего наркомата. Я же должен выполнить свою последнюю задачу по отношению к вам – дать вам испанские имена: "Курсант Николай!" – Из-за стола четко по-военному встал стройный юноша ростом чуть выше среднего, – "Забудьте ваше прежнее имя. Теперь вы Алонсо Де Лас Торрес…"
