47
сидящий на фигуре костюм. Бросив раздраженный взгляд на Винчи, он направился к выходу.
Уже в дверях, обернувшись, циничный наглец показал свой зловещий оскал, который было трудно
назвать улыбкой:
– Я не прощаюсь.
И вышел.
Пару минут я сидел неподвижно. Руки и ноги словно налились свинцом. В висках громко стучал пульс.
Словно наяву, я увидел плачущую внучку, которую два громилы грубо заталкивают в машину и увозят. Я
четко слышал ее звонкий голос, который многократным эхом, какое бывает высоко в горах, взывает о
помощи. Только я, и никто другой, буду виноват в страданиях моей малышки.
Грудь терзала чудовищная боль, не хватало воздуха. Слезы катились по лицу, оставляя мокрые пятна
на ткани рубашки. Нет, я не позволю этому мерзавцу одержать победу над Дэном Хартом! Без боя я не
сдамся!
Я решительно извлек из кармана брюк телефон с секретным номером и поспешно вышел в сад. Пес,
буквально прижимаясь к моим ногам, следовал бесшумной тенью.
Гудки. Боже, как долго Джим не отвечает! Паника, обжигая, хлестала меня! Мелькнула мысль: «А что
если головорезы Броуди уже в доме моего мальчика?» Наконец, услышав спокойный голос сына, я, не
здороваясь, выпалил:
– У меня только что был Броуди. Он угрожает похитить Анжелику.
– Подонок, – подавленно простонал Джим.
– Еще думаю, что пока он меня ждал, то расставил в доме прослушку. Не исключаю и то, что за
домом следят, возможно, и за твоим тоже. Будь осторожен, – волнуясь, высказал я свои предположения.
– Пап, я всё понял, ты не волнуйся! С дочки глаз не спущу и завтра же усилю охрану!
Джим был очень встревожен, хоть и пытался говорить спокойно.
– Может, стоить отправить ее с Натали во Францию? – судорожно ища выход, предложил я.
– Но у Анжелики учебный год и соревнования через две недели, – возразил Джим.
– К черту соревнования! Речь идет о ее жизни! – кричал в трубку я.
– Пап, давай успокоимся и не будем сеять панику. Не хочу пугать Натали, да и Броуди ни к чему
показывать, что мы его боимся, – пытался вразумить меня сын.
– Хорошо, будем надеяться, что он блефует. А если нет? Сейчас позвоню Тому, предупрежу еще его.
До завтра, – поспешно попрощался я с сыном.
– Береги себя, пап, – услышал в ответ.
Набрав Тома и объяснив ему создавшуюся ситуацию, я приказал усилить охрану лаборатории. После
этого, немного расслабившись, вернулся в дом и попросил Патрика утром связаться с начальником Службы
безопасности корпорации и завтра же проверить весь дом на наличие прослушивающих устройств.
Весь вечер я просидел в зале перед камином, откинувшись на спинку кресла, глядя застывшим
немигающим взглядом на всполохи огня на потолке. Я сожалел о поспешности своего публичного
заявления. Нужно было сделать это за день до операции, тогда можно было избежать всех этих разом
навалившихся проблем. Если бы от раскаяния люди умирали, то в сегодня я непременно покинул бы этот
мир.
Стемнело. Я вышел побродить по саду. В воздухе пахло туманом и росой. Океан провалился в
темноту, лишь плеск волн и лунная дорожка выдавали его присутствие. Небо черным пледом укрывало
Хайаннис. Луна мягким светом озаряла нежно шуршащую под легким ветерком листву деревьев. В звуках
ночного сада чудилась какая-то своя странная и таинственная жизнь. На фоне ярко освещенного окна
периодически возникал черный силуэт Патрика, с тревогой наблюдающего за моей беспокойной прогулкой.
Я присел у дома на нижнюю ступеньку крыльца, ведущего в сад. Опустил голову на руки и несколько
минут сидел так неподвижно. Из-за моей спины длинным прямоугольником, уползающим в темноту сада,
падал свет от открытой двери. На его фоне моя сутулая фигура выглядела жалко и одиноко. И я, раскачивая
торс взад и вперед, расплакался как ребенок. Рыдал с каким-то странным упоением, выпуская на волю
напряжение всех последних дней. Чувство вины перед Джимом переплеталось с жалостью к себе и страхом
смерти. Я никак не мог справиться с навалившимся на меня гнетом обреченности. Нахлынула смертельная
усталость, хотелось поставить жизнь на паузу и отдохнуть.
Вернувшись в дом, я переоделся в халат и спустился в кухню. Открыв бутылку виски, щедро плеснул
себе в стакан и тут же выпил его залпом, от усталости и напряжения не почувствовав вкуса напитка. Где-то в
затылке бушевал черный смерч бессилия и страха. Перед глазами постоянно стояла наглая ухмылка Броуди.
Мысли о возможной слежке не давали покоя.
Я поднялся в Зимний сад, находящийся прямо под крышей дома. Это была самая высокая точка для
обзора лежащей вокруг территории. Не зажигая свет, стал напряженно всматриваться в темноту. В светлое
время суток из этого окна хорошо была видна дорога до ближайшего поворота Грин-Дюнс-Драйв.
48
Когда глаза немного привыкли к мраку, я заметил огонек сигареты, совершающий движение в
диапазоне вытянутой руки, периодически подносимой к губам курящего человека. Через некоторое время в
темноте появился и свет от мобильного телефона. Сомнений не было: дом под наблюдением.
Я отправил на телефоны Тому и Джиму сообщение о замеченной слежке. Еще постояв минут
пятнадцать, обессилено рухнул в кресло, стоящее поблизости. Рука нащупала в темноте кнопку светильника.
В центре зала, нежно излучая перламутровый свет, зажглась жемчужина, бережно хранимая открытыми
створками гигантской раковины. Зная о моей любви к морю, этот изящный светильник заказал Джим на мое
шестидесятилетие. Диаметр прекрасного светила составлял чуть более метра, и жемчужина, размером с
футбольный мяч, притягивала восхищенные взоры всех, кто ее видел.
Я сидел в кресле до половины четвертого. Полумрак, царивший в комнате, идеально соответствовал
моему настроению. Винчи все это время лежал у моих ног, положив голову на тапок. Его тревожные умные
глаза, казалось, всё понимали и лишь грустно блестели в темноте.
Небо уже начало выходить из предрассветной дымки. При слабом освещении кисти рук стали
пугающе бледные. Старый халат не желал согревать. Тяжело поднявшись, я отправился в спальню. Пролежав
без сна до пяти часов, я вдруг вспомнил о снотворном, которое еще вчера купил в аптеке для меня Рик. Я
накинул халат и последовал по коридору в сторону кабинета. За окном уже рассветало. Слышалась ленивая
перекличка сонных птиц.
Я нашел снотворное в ящике письменного стола и, не читая аннотацию к препарату, по привычке
принял пару таблеток. Вернувшись в спальню, уже через несколько минут я забылся глубоким
