- Но это всё основания, чтобы я тебе не доверял!
- Напротив, господин! Царь забывает: никогда страж не станет на сторону узника, особенно такого, который отнял у стражей тюрьму и оставил их без дела и без того, пусть малого, почета, который им положен. Наша жизнь теперь лишена всякого смысла, и мы лишены всякой ценности. Все, что нам оставалось - власть над порученными нашей заботе и бдительности, возможность возвыситься, угодив повелителю. Теперь не осталось и этого. Что же остается? Только желать другого повелителя, который будет использовать нас - и награждать.
- Ты корыстен.
- Чего же ты ожидал, господин, от человека моего положения? Разве я всадник, чтобы иметь благородные помыслы? Но, господин, у каждого - своя корысть. Кто-то жаждет править царством, кто-то ночной половиной. Судьба каждого ставит на свое место. Большего мне не надо. Но и меньшим я не удовлетворюсь.
О том, что из этого вышло
Много позже, когда царь, отужинав с сотрапезниками, пришел в ночной покой, он позвал к себе Хойре. Тот, как всегда, оказался поблизости.
- Что угодно повелителю?
Царь сказал:
- Ты обещал сегодня, что приведешь сюда мужчину, если я того пожелаю. Ты можешь это сделать незаметно?
- Я обучен предотвращать подобное, я знаю все хитрости и уловки, которые способствуют достижению этой цели.
- Ты смог бы и сегодня?
- Одно слово повелителя...
- Сделай это.
И сказал, кого он ждет.
И Хойре вышел из дворца и искал в городе, и нашел дом Арьяна ан-Реддиля, и передал повеление царя явиться во дворец, пройдя путями тайными, каковыми проведет его посланный от царя.
Арьян ан-Реддиль, хмурясь, завернулся в плащ и отправился с Хойре. Ночь уже перевалила за половину, когда евнух оставил тайного гостя в крайнем покое, а сам поспешил доложить царю. Не сразу нашел его - в библиотеке.
- Что же ты, - упрекнул Акамие. - Обещал сделать тайно, а оставил его ждать там, где его могут увидеть.
- Все спят, повелитель, - успокоил Хойре.
- Все равно. Надо было вести его сразу сюда.
- Уже веду, - поклонился Хойре. - Но разве повелитель не распорядился приготовить для себя наряды и умащение?..
- Я жду! - оборвал его царь. И, когда Хойре вышел, прижал ладони ко рту и сидел так, а потом принялся торопливо вытирать глаза и щеки, сначала пальцами, а после краями рукавов. Как раз успел.
Встал навстречу Арьяну, радушно улыбаясь, пряча в пальцах мокрые края рукавов, торопливо сказал:
- Нет нужды кланяться, сейчас не сидение в совете, и нет никого, перед кем надо... - сбился, перевел дыхание. - Перед кем надо соблюдать видимость...
Опять остановился, покачал головой. Посмотрел в напряженное лицо Арьяна.
- Ты знаешь, зачем я позвал тебя?
- Да, я знаю, - с тяжелой усмешкой ответил ан-Реддиль. - И я пришел, чтобы сказать тебе... Не хотел идти, решил: не пойду, - но этого мало. Я скажу тебе: не надейся, что можешь склонить меня... А я тебе поверил, что ты - царь. Я тебе поверил...
Арьян с отвращением махнул рукой.
- Я сказал, а теперь ухожу.
- Постой, - потянулся к нему Акамие.
Арьян отшатнулся брезгливо.
- Ты одним можешь удержать меня, сын рабыни: зови стражу. Но никто не заставит меня прикоснуться к тебе.
- Стой! - срывая голос, крикнул Акамие ему в спину, когда он уже откинул завесу на двери.
- Стой же, - получилосьхрипло и зло, так он и продолжил. - И слушай теперь меня, ради справедливости. Ведь я выслушал тебя, не перебивая.
Арьян обернулся через плечо, смерил его надменным взглядом. Акамие улыбнулся, ответил таким же.
- Да, ты храбрец из храбрецов, ан-Реддиль. Но твоя храбрость настолько же больше твоей мудрости, насколько ты сам больше меня. Зачем, ты говоришь, я позвал тебя? Ничего забавнее ты не придумал? Поверил, говоришь, что я царь? А при первом случае придумал гадость, как все вокруг? Только этого и ждете. Я проводил тебя как друга - и встретил как друга. А ты... Иди, я не стану тебя удерживать. К дружбе не принуждают. Ну! Уходи!
- Отчего же ты не послал за мной днем, открыто? - возмутился ан-Реддиль, забыв о том, что с царем говорит.
- О разумнейший ан-Реддиль! - засмеялся Акамие. - И что бы тогда о тебе сказали? Разве ты вельможа или царедворец, чтобы царь мог послать за тобой, и никто бы не удивился? Да на всех базарах Хайра стали бы распевать о тебе песенки ничуть не хуже, чем ты сам умеешь сочинять. Как это?
Но раз уж он здесь,
раз он здесь перед нами,
открытый,
как дешевый мальчишка у сводника,
нечего делать, давайте...
- И что дальше, ан-Реддиль?
Темная краска залила лицо ан-Реддиля.
- Прогони меня скорее. Скажешь идти в Башню заточения - я сам туда пойду, там мне и место...
- Ан-Реддиль, утешение мое, не узником ты мне нужен - другом. Разве мы не говорили весь день и не расстались, довольные? Ты напомнил мне брата моего Эртхиа, хоть велика между вами разница. Так ли я страшен, что ты ни за что ко мне не прикоснешься? Так велико твое отвращение? - и протянул ему обе руки.
Арьян стоял, набычившись, пряча глаза.
- Не дашь рук?
- Стыдно мне теперь.
- Тогда я сам тебя за руки возьму - не убежишь?
Тут пришлось Арьяну подать царю руки.
- Друзья?
- Друзья, - вздохнул Арьян.
- Ну вот и все, - улыбнулся Акамие. - Можешь идти. Мой евнух тебя проводит.
- Это и все, для чего ты позвал меня? - опешил Арьян ан-Реддиль.
- Если пребывание здесь так тебе невыносимо...
- Нет, повелитель, нет.
- Я хотел поговорить с тобой. С кем же мне еще? Сам подумай... Думал, ты мне еще расскажешь про твою Ассаниду, а она дорога моему сердцу из-за упоминания ее в одном свитке, который не сохранился от времени, но каждое слово его записано лучшим почерком в свитке моей памяти... Присядь здесь. Разве не видишь: я ждал тебя в библиотеке, не в опочивальне. Так всегда со мной: что перед глазами - того не видят, но уж измыслят такое, что и мне вчуже стыдно.
- Прости меня, - снова помрачнел ан-Реддиль. Акамие вскинулся, замотал головой:
- Уже простил и забыл. Знаешь, о чем я больше всего жалею?
- О чем же?
- Что нельзя мне послушать твоих песен.
- Отчего же нельзя, повелитель? Сейчас же я пойду и принесу Око ночи, и буду петь тебе хоть до утра. Честь для меня какая, что ты хочешь слушать меня, после того, как для тебя пел сам Эртхиа Сладкоголосый!
- Утешение мое, ан-Реддиль! Лучше было бы послать к тебе в дом драгоценные одежды и всадников с факелами, чтобы проводили тебя во дворец с почетом. Что скажут, если среди ночи услышат твой голос из моих покоев?
- Клянусь, ты узник здесь! Как же ты живешь, повелитель?
- Как повелитель, - Акамие передернул плечами. - Но и то радость, что ты здесь, и мы можем поговорить. Не будешь ли ты против, если я приглашу к нам третьего? Он давний и верный свидетель моей бессонницы и моих трудов, весьма разумен и на зависть образован.
