- Значит, ваш «Манифест» и явился...
- Знаешь, говоря о «Манифесте» нельзя умолчать...
- О Тине?
Упоминание одного только имени Тины бросает меня в жар и раскрашивает щеки пунцовыми красками.
- Ой, - восклицает Лена, - что с тобой? Раскраснелся, как девочка. Я заметила, что как только...
Она смотрит на меня, раскрасневшегося, вдруг умолкает.
- Рестик, ты в порядке? Да ты, дружочек...
- Да нет, я тут вспомнил... Тина тут ни при чём, - вру я.
- Ясное дело...
Я и сам часто ловлю себя на этом: даже самая тонкая, самая ничтожная и едва уловимая мысль о Тине, заставляет чаще стучать мое сердце. Меня пробирает какая-то нервная дрожь, я даже теряю дар речи, а иногда мне становится не по себе - я пугаюсь! Мне хочется спрятаться. Чего я пугаюсь, от кого прячусь? Я понятия не имею. И главное - я просто боюсь произносить её имя всуе! Как всё это расценивать?
- Правда-правда, - я стараюсь взять себя в руки, - всё в полном порядке.
- На, выпей...
- Что это?
- Вода. Или тебе плеснуть? Малиновой хочешь?
С недавних пор я полюбил малиновую настойку и теперь часто прибегаю к ее помощи, когда прихватывает сердечко. И вот и заметил то я: как только имя Тины всплывает в памяти, тотчас приходится искать малиновую.
Горели камни и вода.
Сердца горели.
Горело всё. А мы с тобой сгореть не смели.
Мы покидали города...
Это Её, Тинины, стихи. «Горело всё...». Неделю тому назад я прочитал их и вот хожу под впечатлением. Это же - пророчество! Это так Её дар предупреждает меня - всё Это сгорит! Что всё-то? Наша Пирамида? Что все наши усилия - коту под хвост? Я, конечно, не уверен, что к этим, на мой взгляд, ее пророческим строчкам надо относиться серьёзно. Да мало ли что она там ещё напишет! Но и не прислушиваться к ним я не могу. В чём дело?! Я, правда, в растерянности. Интуиция меня редко подводит, а Тинина интуиция меня просто восхищает. Если не убивает! Но ты же Её в глаза не видел, говорю я себе. И только изумляюсь собственной вере в правдивость этих пророчеств.
- Налить-таки? - спрашивает Лена ещё раз.
- Можно...
- Мне кажется, - говорит Лена, - что твоя Тина...
- Что?!
- Да нет... Ничего.
Молчание.
- Держи...
Малиновая - прелесть: ах, это сладкое жжение по всему пищеводу! Через минуту и тахикардия пройдет.
- Спасибо, доктор, - улыбаюсь я Лене.
- Что бы ты без меня делал? - теперь она даёт мне яблоко, - жуй...
Мы покидали города...
- Слушай, - говорит вдруг Лена, - тебе не кажется, что вы изобретали велосипед?
Я смотрю на часы. Мне хотелось бы все-таки сегодня попасть на последнюю электричку.
- Мы едем в Турею?
- Я буду готова через три минуты. Но ты послушай... И масоны и розенкрейцеры проповедовали те же идеи и хотели привести человечество к совершенству, к новому Золотому веку. «Вольные Каменщики» совместно с «Рыцарями Розового Креста»... Эти ложи с Великим Магистром во главе... Ну, ты знаешь, - «Всевидящее Око» и т.д. Скажи, вы случайно не...
Они сгорали. Все. Дотла. И - очищались.
И сквозь седой наплыв золы
светились угли.
И мы могли бы не уйти...
Но мы же - люди...
- Ну какие же мы рыцари? Разве что каменщики. Схожесть есть: мы обжигаем наши гены в кирпичики огнем совершенства и кладем их в основание Пирамиды.
- Я готова, - говорит Лена, - ты идешь?
Но мы же - люди...
Зачем Тина так упирает на это - «...мы же - люди...»?
И еще это убийственное «Но»!
- Ты малиновую прихватила?
- А как же!
Что мне теперь, думаю я, и на Тину устраивать охоту по всему свету?! Охота на рыжую кошечку...
Мало тебе Ани и Юры?
Или на львицу?
Я еще не знал тогда, какой смертельно свирепой и уверенной клинописью высекутся эти Тинины пророчества на гранитных скрижалях нашего «Манифеста».
- Хорошо, - улыбаясь от удовольствия, - произносит Юля, - очень хорошо!
Мы въехали в город на нашей «Хонде», когда уже совсем стемнело, она всю дорогу читала, то сидя, то беззаботно валяясь на животе на заднем сиденье...
- Аня, - спрашивает Лена, - ты ехал с Аней?
- Почему с Аней, с...
- С Юлей?..
- Почему с Юлей? Лен, с Тиной.
- С Тиной?..
Лена ждёт ответа.
- С Тиной, - с кем же ещё?
А с кем я ещё мог ехать почти целый день?
- О чём ты хочешь мне рассказать? Ты нашёл её, свою Тину?
- Ты можешь послушать, не перебивая.
- Прости, пожалуйста.
- Она, бедняга, умаялась, - продолжаю я, - но терпеливо дочитывала с компьютера какой-то роман, присланный ей по электронной почте каким-то...
- И куда, - спрашивает Лена, - куда вы приехали? В Багдад?
- Лен, какой Багдад? В Майями, куда же ещё?
- Почему в Майями?
- Слушаешь?
Лена недоумевает.
- Ладно... Давай...
Я рассказываю, то, что пережил, что прочувствовал, испытал...
- Днем жара стояла адская, а вечером, хотя город уже и сиял огнями, казалось прохладнее. Там, за городом, словно что-то горело. Зарево было в полнеба и, казалось, что приближается конец света. Время от времени вдали на фоне чёрного неба сверкали саблезубые молнии, аж до земли. Но никакого грома не было и в помине.
- Послушай, - говорит Лена, - ты понимаешь, что...
- Вполне. Не хочешь - не слушай, но мне хотелось бы тебе это рассказать...
- Объясни про Майями! - настаивает Лена. - Откуда вдруг выпрыгнуло это Майями?
Теперь я молчу. Жду.
- Да рассказывай... Если хочется. Мне и это интересно. Мне интересно, как ты её нашёл. Помнится, ты и в Багдаде, и в Карачи, и где-то там ещё...
- Да... И в Багдаде, и в Карачи... Всё то, что произошло потом... Нет-нет, это не случайность! Конечно, есть какая-то мистика в том, что мы оказались в одной машине, я за рулём, а Тина на заднем сидении с ноутбуком на коленях. Иллюзия. Мираж!
- Вот именно, - говорит Лена, - какая-то мистика.
- Ну бывает же в жизни мистика! - говорю я. - Слушаешь?
- В твоей - навалом... Продолжай!
Я наблюдал за нею в зеркальце заднего вида - она вертелась как юла: то она просто сидела, уронив голову и своей рыжей гривой закрыв лицо, то вдруг, согнув колени, ложилась на живот, то ей вдруг вздумалось лечь на спину... Я даже видел, как однажды мелькнули её розовые пятки!.. Представить при этом себе её позу я, конечно, не мог. Мне просто было жаль её позвоночник, и мне казалось, что я даже слышал, как скрипели межпозвоночные диски... Хруст стоял невероятный!
И при всём этом она умудрялась читать...
- Скрип, хруст?! Она что у тебя - столетняя старушенция?
- Я же сказал - мне казалось. К тому времени я уже знал, что эта девочка с телом змеи в совершенстве танцует и зумбу, и сальсу... А когда вьётся в бачате - ей нет равных: глаз не оторвать! Я был свидетелем, как однажды она вязала такие узлы, такие плела кружева... Я был просто уверен - Тина без костей!..
- What gave you that idea? - спрашивает Лена.
- Что ты имеешь в виду? Какая идея?
- Тина без костей!
- Да уж... Идея... Как вскоре оказалось, она-то и явилась для нас самой важной и единственной костью. В горле! Никто так и не смог её проглотить.
- Не говори загадками.
- Да какие загадки... Это не укладывалось в голове... Жора, конечно, был прав: нельзя объять необъятное...
Она не могла оторваться от текста, даже когда я останавливался, чтобы выйти из машины и размять косточки. Радовалась только: «Я так и думала!». Чему? Я слышал это, приседая и махая руками, как ветряк, а она только и знала, что восклицала: «Так я и думала!.. Это ж надо так!..». Что её так восхищало, я не мог спросить, потому что был явно уверен: никаких пояснений не получу! Мне приходилось силком вытаскивать её из машины, чтобы она имела возможность осмотреться и воскликнуть: «О, мы ещё даже не доехали до...».
Я кормил её бутербродами, поил чаем из термоса... Чтобы она отвлеклась от текста, я даже готов был уступить ей руль!
- Нет! Мне надо узнать, как же он там всё повернул!
Кто повернул и куда, об этом Тина не рассказывала.
Я вот что хочу сказать: не прихватив с собой свой компьютер и не прочитав это письмо-роман (она читала его аж до утра!), ничего бы и не произошло. Мы бы так...
- Интересно, - говорит Лена, - даже загадочно...
- Словно мир для неё перевернулся! Мы устроились на какой-то квартире, приняли душ, поужинали в «Бекон-Хаусе»... Я был голоден, да и она с удовольствием уплетала свой омлет с зеленью, почти не отрываясь от чтива, но, тем не менее, успевая делать мне большие глаза в ответ на мое рычание изголодавшегося тигра. Затем она потребовала текилы. Только попробовать. Она только попробовала, а я.... Когда мы добрались до квартиры, я завалился спать и проснулся на следующий день, когда солнце уже вовсю сияло. Она тоже спала. Ноутбук работал, тихонько шипя, и мне было любопытно взглянуть, что могло так увлечь мою Тину? Короче случилось то, что... Экран был черен, я клюкнул на «Enter»... В тексте того письма было за тысячу страниц, я пробежался по одной из последних: «Да, это было второе пришествие Христа. Чудо? Еще бы! Это и есть материализация Его божественной сути. Его можно было видеть, слышать, потрогать руками и даже поговорить с Ним. Он пришел в этот мир тихо-тихо, без шума и грохота, чтобы выкрасть наши сердца у этого горбатого мира. И Жора стал Его крестным отцом. Я слушал Жору и теперь видел, что в нем поселилась, наконец, поселилась уверенность в том, как преобразовать этот мир. Знать как - это ведь главное! Мы растягивали и теряли минуты, мы сутками не смыкали очей... И вдруг меня словно кипятком обдало: Жора примерял свой терновый венец! И тиара эта пришлась ему впору. Ей же ей! Его влек трон Иисуса. К сожалению, этого нельзя было избежать. И вскоре случилось то, что и должно было произойти».
