зажатой внутри крошечного поломанного аэромобиля – просто отвратительно. Вдобавок ко всему из-за одного поврежденного винта самолет летит, слегка накренившись и виляя время от времени.
Тем не менее сейчас Кол преисполнен надежды – я не видела его таким с тех пор, как его дом превратился в столб дыма.
Его мать может быть жива. У него заваленный оружием бункер, готовая к партизанской войне армия. Может, у Палафоксов еще есть шанс на победу.
Вполне вероятно, мы еще способны нанести удар моему отцу. Возможно, вместе мы сумеем спасти Рафи.
Интересно, что она делает сейчас? Стоит на балконе и с улыбкой машет собравшейся толпе? Кричит на отца? Плачет в нашей комнате, думая, что я мертва?
Неужели она действительно сломлена внутри?
Ставить диагноз человеку, основываясь лишь на показаниях аэрокамер, – полный абсурд. В конце концов, военные группы психологов – это не врачи. В том сообщении, где Рафи помогала мне с выбором платья, она казалась такой счастливой. Словно все это время с ее лица не сходила улыбка.
С другой стороны, полчаса назад на балконе она тоже улыбалась, зная о моей смерти.
Быть может, я не единственная самозванка в нашей семье.
Мы направляемся на запад. В кабину корабля проникают палящие лучи полуденного солнца.
Чрезвычайники поделились с Колом солдатской военной формой Виктории. На фоне ее лесной камуфляжной расцветки он выглядит старше и суровее. На мне все те же спортивные штаны и окровавленная ночная сорочка.
Кол смотрит на эйрскрин перед собой и впитывает каждое известие о войне.
– Территория города, похоже, захвачена незначительно, – сообщает он мне. – Войск в Виктории не видно. Но все сетевые каналы и городской интерфейс находятся под контролем Шрива.
– Скоро они распылят шпионскую пыль, – говорю я. – Тогда солдаты им не понадобятся.
– По крайней мере, остальные города прекратили с ними торговлю, – продолжает Кол. – Они пообещали никогда не покупать металл из захваченных твоим отцом руин.
– Это не имеет значения, – возражаю я. – Он всегда может использовать его для себя. Он хочет, чтобы Шрив стал самым большим городом на земле.
Кол изрыгает проклятия на испанском, взгляды солдат разом устремляются к нему, а после ко мне. Все они в свое время подверглись операции, с помощью которой когда-то создавали чрезвычайников, и теперь от их холодной красоты меня пробирает дрожь.
Они до сих пор мне не доверяют. Оно и понятно, я выгляжу в точности как дочь их врага. Только когда Кол обругал их по-испански, они разрешили мне зарядить вибронож.
– Никто не ведет речи об освободительной войне, – говорит Кол. – Все эти переговоры…
Он резко замолкает. Солдаты усаживаются ровнее.
На эйрскрине появляются лица трех молодых людей. Над головами витают надписи с их именами.
В центре – Тео Палафокс.
Он очень похож на своего старшего брата, только кожа у него темнее и глаза светло-серые. На лице застыло скучающее выражение, как у маленького ребенка, которого усадили для школьной фотографии.
Взмахом руки Кол прибавляет громкость.
«…прошлой ночью. Женевская школа совместно с консорциумом смотрителей проводит расследование. Власти обеспокоены тем, что необъяснимые исчезновения могут быть связаны с нападением на город…»
Кол делает тише и откидывает голову на противоударные подушки сиденья. Все молчат. Никто из солдат не двигается, кроме Зуры, удерживающей рычаг управления.
– Они взяли его, – бормочет Кол. – И двух его друзей. Я знаю этих ребят.
Я подаюсь к нему с заднего сиденья, чтобы положить руку на плечо. Но неуверенно замираю, не понимая, кто я для него сейчас.
Боевой товарищ? Девушка, которую он поцеловал?
Или все та же самозванка, шпионка его врага?
Я жду, пока лицо Тео исчезнет с экрана, и касаюсь руки Кола.
– Мне очень жаль.
– Ты сказала, он в безопасности. – Его голос надламывается. – Сказала, другие города не допустят случившегося, тем более в школе.
Мне хочется ему возразить, потому что это уже ничего не меняет. Четырнадцатилетний подросток не представляет для моего отца настолько большой угрозы, чтобы настраивать против себя весь мир.
И все же Тео Палафокс пропал.
– Я ошиблась, – отвечаю я.
Мой отец создает свою собственную реальность. Иногда ужасом.
– Мы почти у точки сбора.
Из сна меня резко выдергивает голос Зуры, и я не сразу понимаю, где нахожусь.
В иллюминаторы тесного аэромобиля бьют косые солнечные лучи. В кабине пахнет «СпагБолом» и самозаваривающимся кофе. Оттого что я спала навалившись на ремни сиденья, у меня болит плечо.
Кол выглядит невыспавшимся и замученным.
– Посади нас в десяти километрах от нее. Я хочу добраться туда пешком.
Зура хмурится, но приказ оспаривать не спешит.
– Думаешь, это ловушка? – спрашиваю я.
– С самого начала твой отец всегда был на шаг впереди, – отвечает Кол. – Поэтому до тех пор, пока не станет известно, у кого находится шифровальная книга, я не доверяю ничему, что не могу увидеть собственными глазами.
– Разумно.
С суровым видом он отворачивается от меня.
Узнав о смерти Арибеллы, Кол очень горевал. Сейчас же не проронил ни слезинки по своему пропавшему брату. Наверное, он просто не хочет плакать на виду у своих солдат.
Зура направляет аэромобиль к узкому ущелью, которое целиком поросло деревьями, питаемыми водами протекающего ручья. Несколько долгих секунд мы кружим над ними, пытаясь разрубить ветки подъемными винтами.
От тряски начинает укачивать, и меня уже не волнует место нашего приземления. Сейчас я хочу только одного: прочистить желудок либо пнуть кого-нибудь.
Проходит еще минута, и мы наконец оказываемся на земле. Как только створки люка разъезжаются, я с радостью выпрыгиваю на твердую почву.
Под ногами хрустят камни. По стенам ущелья взбираются пучки невысокой травы. Горы вдалеке расцвечены розовыми и оранжевыми проблесками заката.
Я хватаю ртом свежий воздух.
Пока Кол и Зура совещаются, остальные десантники прячут аэромобиль под сломанными ветками – последствием нашего вероломного приземления. Я присоединяюсь к ним, пользуясь прекрасной возможностью размять затекшие мышцы.
Все то время, пока мы работаем, мне трудно удержаться от взгляда на десантников – они двигаются с поразительной грацией и скоростью.
Раньше после долгого дня тренировок я постоянно мечтала об операции, которая сделала бы меня быстрее и сильнее. Но теперь понимаю, почему отец запрещал мне сделать ее. Эти десантники совершенно не похожи на людей, своей стремительностью и отрывистыми движениями они напоминают насекомых.
– Значит, дальше по ущелью, а потом на север? – говорит Кол. В воздухе, между ним и Зурой, парит открытая на эйрскрине карта, горные перевалы на ней отмечены красным цветом.
– Верно. – Зура указывает на горный хребет. – Здесь нам понадобится укрытие. А еще одна или две
