— Меньше трёхсот? Господи, да вы почти стёрли себя с лица земли!
— Что верно, то верно. Полагаю, если мы не придём, это скоро случится и с вами.
— Может быть, вам и стоит прийти, — сказал Брайс. — Может, и стоит. — У него ком встал в горле. — Но если что-нибудь… случиться с вами до того, как корабль будет построен? Ведь это будет конец?
— Да. Это будет конец.
— Не найдётся топлива для другого корабля?
— Нет.
— Тогда, — сказал Брайс, ощутив прилив возбуждения, — что может помешать мне остановить всё это — это вторжение, или манипуляцию? Может быть, мне стоит вас убить? Вы очень слабы, я знаю. Думаю, у вас кости, как у птицы, судя по тому, что мне говорила Бетти Джо.
Лицо Ньютона оставалось совершенно невозмутимым.
— Вы хотите меня остановить? Вы совершенно правы — вы можете свернуть мне шею как цыплёнку. Хотите? Теперь, когда вы знаете, что моё имя — Румпельштильцхен, хотите ли вы выгнать меня из дворца?
— Я не знаю. — Брайс опустил глаза.
Ньютон мягко произнёс:
— Румпельштильцхен превращал солому в золото.
Внезапно разгневавшись, Брайс поднял взгляд.
— Да. Но он пытался украсть у принцессы ребёнка.
— Конечно, пытался, — сказал Ньютон. — Но если бы он не перепрял солому в золото, принцесса умерла бы. И никакого ребёнка вообще бы не было.
— Ладно, — ответил Брайс. — Я не стану сворачивать вам шею, чтобы спасти мир.
— Знаете что? — сказал Ньютон, — Теперь я почти желаю, чтобы вы могли. Для меня всё стало бы гораздо проще. — Он помолчал. — Но вы не можете.
— Почему не могу?
— Думаете, отправляясь в ваш мир, я не подготовился к возможности разоблачения? Хотя я и не собирался никому рассказывать то, что рассказал вам. Но случилось уже столько всего, чего я никак не ожидал. — Он снова опустил взгляд на руки, будто бы изучая свои ногти. — Так или иначе, у меня есть оружие. Я всегда ношу его с собой.
— Антейское оружие?
— Да. Весьма эффективное. Вы не успеете даже пересечь комнату, чтобы добраться до моей кровати.
Брайс судорожно вздохнул.
— Как оно работает?
Ньютон ухмыльнулся.
— Разве конкуренты делятся своими секретами? — парировал он. — Не пора ли пустить его в ход?
То, как Ньютон это произнёс, — не ирония, и не псевдо-зловещее выражение самого вопроса, но еле уловимая странность в его манере говорить, — напомнило Брайсу о том, что всё-таки он имеет дело не с человеком. Искусный внешний налёт человечности, который Ньютон напускал на себя, вероятно, был всего лишь тем, чем и казался: очень тонким налётом. То, что за ним скрывалось, — самая сущность Ньютона, его особенная антейская природа, — скорее всего, было непостижимо не только для него, Брайса, но и ни для кого на Земле. То, как Ньютон чувствовал или думал на самом деле, по-видимому, было выше его понимания, совершенно ему недоступно.
— Каким бы ни было ваше оружие, — произнёс Брайс более осторожно, — я надеюсь, вам не придётся его применять. — Затем он снова огляделся вокруг в этом просторном гостиничном номере, посмотрел на почти нетронутый поднос со спиртным и снова на Ньютона, полулежащего на кровати. — Бог мой! — сказал он. — Невероятно — сидеть в этой комнате и думать, что разговариваешь с инопланетянином.
— Да, — отозвался Ньютон. — Я как раз думал о том же. Знаете ли, я ведь тоже разговариваю с инопланетянином.
Брайс встал и потянулся. Затем он подошёл к окну, раздвинул шторы и посмотрел вниз, на улицу. Повсюду сияли автомобильные огни — почти неподвижные. Огромный, ярко освещенный рекламный щит прямо напротив отеля изображал Санта Клауса, пьющего кока-колу. Грозди мерцающих ламп заставляли Сайту подмигивать, а его напиток — искриться. Где-то в отдалении куранты еле слышно наигрывали рождественский гимн «Придите к младенцу».
Брайс снова повернулся к Ньютону, который лежал всё в той же позе.
— Зачем вы рассказали? Вы были не обязаны.
— Мне хотелось рассказать. — Ньютон улыбнулся. — В последнее время я вовсе не уверен в своих мотивах. Я не знаю, почему мне захотелось вам всё рассказать. Антейцы не всезнающи. В любом случае, вы уже были в курсе.
— Вы имеете в виду то, что сказал Канутти? С моей стороны это мог быть всего лишь выстрел наугад. И я вполне мог промахнуться.
— Я не о том, что сказал профессор Канутти. Хотя я нахожу вашу реакцию на его слова уморительной; я думал, вас хватит апоплексический удар, когда он произнёс слово «Марс». Однако это ваша вина, что он завёл этот разговор, а не моя.
— Почему не ваша?
— Ну, доктор Брайс, между мной и вами есть много различий, о которых вы вряд ли осведомлены. Одно из них заключается в том, что моё зрение гораздо острее вашего, и его рабочий диапазон частот лежит значительно выше. Это означает, что я не могу видеть цвет, который вы называете красным. Но я могу видеть рентгеновские лучи.
Брайс открыл было рот, чтобы заговорить, но ничего не сказал.
— Однажды я видел вспышку, — продолжал Ньютон. — Нетрудно было догадаться, что вы делаете. — Он с любопытством посмотрел на Брайса. — Как вышел снимок?
Брайс почувствовал себя словно уличённый школьник.
— Снимок получился… примечательный.
Ньютон кивнул.
— Так я и думал. Если бы вы могли видеть мои внутренние органы, вас бы ожидало ещё несколько сюрпризов. Мне довелось однажды посетить музей естествознания в Нью-Йорке. Весьма познавательное место для… для туриста. Мне тогда пришло на ум, что в этом здании я единственный по-настоящему уникальный биологический вид. Я представил себя замаринованным в банке, с надписью на этикетке: «Инопланетный гуманоид». Я немедленно покинул это место.
Брайс не смог удержаться от смеха. Да и Ньютон, после того, как сделал своё признание, казался более открытым, парадоксальным образом более «человеком» — теперь, когда дал понять, что по существу таковым не является. Его лицо стало более выразительным, а поведение более непринуждённым, чем Брайс когда-либо за ним замечал. Но намёк на другого Ньютона, совершенно антейского Ньютона, чужого и недосягаемого, никуда не исчез.
— Вы собираетесь вернуться на вашу планету? — спросил Брайс. — На корабле?
— Нет. В этом нет необходимости. Кораблём будут управлять с Антеи. Боюсь, я здесь в вечном изгнании.
— Вы скучаете по вашим… вашему народу?
— Скучаю.
Брайс вернулся к своему креслу и снова сел.
— Но вы их скоро увидите?
Ньютон поколебался.
— Возможно.
— Почему возможно? Что-то может пойти не так?
— Я не думал об этом. Я уже говорил вам, что совсем не уверен в том, что собираюсь делать.
