На улице в глаза ударил яркий утренний свет. Воздух был наполнен той неповторимой влажной майской свежестью, что соткана из аромата только-только налившихся крепким соком молодых листьев, ласковых порывов ветерка и невесомой дымкой, поднимающейся от политых ранним утром мостовых. Люди девяностых годов двадцатого века по-утреннему куда-то спешили, вдавливались в автобусы, выстраивались в очереди за газетами, ц никто, конечно, не обращал внимания на Златко и Бренка, потому что к чему только не привыкли москвичи; но вдумчивый и наблюдательный Костя заметил, что школьникам двадцать третьего века без привычного эффекта кажущегося неприсутствия все-таки как-то не по себе.
— Да вы не бойтесь, — сказал он. — Видите, вы же как все! И на Златко никто не смотрит.
— Мы и не боимся, — дрогнувшим голосом ответил Бренк, — Если хочешь знать, мы и не в такие переплеты попадали. Вот как-то на экскурсии мы транспортировались к планете Юпитер, и когда до Каллисто, это его спутник, оставалось…
— Ничего интересного! — поспешно сказал Златко, и Бренк замолк. Но — удивительное дело! — после этого и Бренк и Златко стали чувствовать себя заметно увереннее. Петр и Костя, конечно, испытывали жгучее желанье узнать, что же такое произошло неподалеку от спутника Юпитера, но удержались от расспросов огромным усилием воли.
На шумном перекрестке, когда до школы № 1441 оставалось рукой подать, все четверо нос к носу столкнулись с Мариной Букиной.
— Ой, мальчики! — с места в карьер затараторила обрадовавшаяся отличница, — как хорошо, что мы встретились, я прямо-таки сгораю от любопытства, звонили вы вчера после ботаники в Академию наук или не звонили? Ведь Академия наук…
— Акустический эффект, обычное дело, — быстро прервал ее Петр, чтобы сразу же пресечь все дальнейшие расспросы.
Марина метнула взгляд на Бренка и Златко. Сначала она не обратила на них никакого внимания. Теперь же до нее дошло, что все четверо идут вместе.
— Иностранные корреспонденты, — поспешно сказал Петр, — из дружественной страны. Будут снимать нашу школу, а нам поручено их сопровождать.
— Ой, что творится! — воскликнула Марина, всплеснула руками и умчалась вперед.
Проводив ее взглядом, Златко задумчиво произнес:
— Про «хомо хабилис» она говорила? Эх!..
— Что — эх? — не понял Костя.
— Да нет, ничего, — спохватился Златко. — Пошли скорое! Чем раньше снимем, тем лучше. Вдруг нас уже вот-вот вытащат в двадцать третий век.
Школьные ворота, как некая воронка, втягивали стремившиеся к ним с разных сторон ребячьи стайки; близилась минута, когда зазвенит звонок к первому уроку. Одна из стаек приняла в себя Петра Трофименко, Костю Костикова, Златко и Бренка. Очень уж особенного внимания на школьников двадцать третьего века никто не обращал, разве что на Златко, и они вздохнули еще свободнее. Миновав ворота, все четверо оказались на аллее школьного сада (слева, за кустами жасмина таилась памятная всем метеоплощадка), и тут их поджидал сюрприз. Впрочем, сюрприз поджидал всех, кто вливался в ворота.
Школа № 1441 — типовая постройка из двух зданий, соединенных крытым переходом, — еще вчера окрашенная в типовой бело-серый цвет, теперь была ярко-розовой праздничной; этот цвет, особенно на фоне ослепительно-голубого цвета, делал школу сооружением приметным, броским и даже величественным, насколько может быть величественным здание самого простого силуэта.
К тому, что школа за один день сменила цвет, Бренк и Златко отнеслись равнодушно. Возможно, в двадцать третьем веке это было в порядке вещей, и здания произвольно могли менять окраску хоть ежеминутно. Бренк полез в сумку.
— Смотрите-ка! — воскликнул он. — Александра Михайловна нам и с собой пирожков положила! Когда только успела?!
Он достал фонокварелескоп и на ремне, как обычную камеру, повесил на плечо.
— Неужели мы так и пойдем по школе, и будем снимать, что захотим? — спросил он с некоторым сомнением.
— Ты начинай! — уверенно сказал Златко. — Вон, у подъезда… Раньше мы такой бытовой сцены не видели.
Бренк поднял фонокварелескоп на уровень груди и пошел за Златко. Петр Трофименко и Костя Костиков, слегка ошарашенные метаморфозой с цветом школы, двинулись вслед. Тут же выяснилось, что им тоже прежде не случалось видеть бытовой сцены, происходящей у входа в школу…
Над дверьми розового здания теперь было укреплено большое электронное табло, сооруженное, вне всяких сомнений, умелыми руками Лаэрта Анатольевича. По нему, повторяясь, шли такие слова: «Температура воздуха плюс 24 градуса. Осадков не ожидается. Желающих принять участие в загородной автобусной экскурсии с двухчасовым отдыхом в живописных местах Подмосковья просим пройти к спортивной площадке, где ожидают автобусы и экскурсоводы. Для всех остальных занятия проводятся как обычно. Температура воздуха плюс 24 градуса. Осадков не ожидается…»
Перед ступенями подъезда закручивался водоворот из школьников разных классов. Тесной группой на ступенях стоял педагогический коллектив. Об него, словно о волнолом, и разбивались потоки учащихся, стремившихся на первый урок; образовывались немыслимые завихрения, и в конце концов поток направлялся в новое русло, огибающее школу справа, — к автобусам и экскурсоводам у спортивной площадки, потому что и в самом деле было плюс 24, и день обещал быть ярким, безоблачным, — короче, таким, какими должны быть дни не в учебное время, а в счастливую пору каникул. В возникшей веселой суматохе уже даже и на шоколадного Златко никто больше не обращал внимания.
Бренк не отрывался от фонокварелескопа.
— Вот это да! — изумился Петр Трофименко. — Сколько ни учусь, такого не припомню! Желающие принять… а для остальных, как обычно. Да кто ж остальными-то будет! Бренк, тебе придется снимать загородную экскурсию и двухчасовой отдых, а не уроки.
Но сейчас же из ликующего водоворота, выплескивающего крики и смех, к Петру, Косте, Златко и Бренку вынырнула тяжеловесная фигура самого Степана Алексеевича, одетого, несмотря на плюс 24, в отутюженный строгий костюм. Прежде всего директор скользнул взглядом по шоколадному лицу Златко, удовлетворенно кивнул, а потом мягко пригласил:
— Прошу в здание! Сейчас будет дан звонок. И товарищей иностранных корреспондентов тоже прошу в здание.
— Все ведь на экскурсию поедут! — изумился Петр.
— Не все, не все, — ответил директор убежденно, — кое-кто учебу предпочитает любым развлечениям, даже экскурсиям, которые, правда, тоже полезны. И таких большинство!
— Вам что интереснее снимать? — поинтересовался у Бренка и Златко Костя. — Экскурсию на автобусах или уроки? Вообще-то учтите, что экскурсии у нас бывают гораздо реже, чем уроки…
