— Что ещё? — спросил я. — Еда?
— Я не голодна, Мани.
— Мануэль, ты просил нас подождать, пока Майк не ответит на твои вопросы. Давайте вернёмся к нашей основной проблеме: что нам следует делать, когда мы окажемся лицом к лицу с Террой, как Давид с Голиафом?
— Мы можем закидать их камнями, — ответил Майк жалобно.
— Бога ради! Сейчас не время для шуток.
— Но, Ман, — запротестовал он, — мы можем бросать камни на Терру. И будем!
Прошло довольно много времени, прежде чем до меня дошло, что Майк был совершенно серьёзен и такой план действительно может сработать. Но ещё больше времени ушло на то, чтобы объяснить Вайо и профу, что это не было шуткой. В одной из книг Майк нашёл определение, что война — это использование силы с целью достигнуть политических результатов. А сила — это воздействие одного объекта на другой, осуществляемое посредством энергии.
На войне это воздействие осуществляется при помощи оружия. У Луны его не было. Но, рассмотрев само понятие оружия, Майк заключил, что оно представляет собой класс устройств, предназначенных для манипулирования энергией, а энергии на Луне было в избытке. Одно только солнечное излучение даёт в лунный полдень примерно киловатт на один квадратный метр поверхности — и не существует факторов, лимитирующих количество энергии, которую можно получить за один суточный цикл. Количество энергии, которую можно получить путём водородного синтеза, тоже, по сути, ничем не лимитировалось, к тому же эта энергия была дешевле — в шахтах, из которых добывался лёд, устанавливались магнитные накопители. Луна располагает энергией; вопрос был в том, как её использовать.
Кроме того, Луна, в силу своего положения, обладает ещё и запасом потенциальной энергии; она находится в высшей точке гравитационного колодца, «глубину» которого можно считать равным одиннадцати километрам в секунду. Предметы с её поверхности не падают в этот колодец потому, что Луна обладает своим собственным тяготением, для преодоления которого нужна начальная скорость в два с половиной километра в секунду. Майку всё это было отлично известно, он ведь каждый день выводил баржи с зерном за пределы гравитационного поля Луны, после чего они могли начать скольжение вниз, на Терру.
Майк подсчитал, что произойдёт в случае, если грузовой корабль массой в сто тонн (или кусок скалы такой же массы) упадёт на Терру без торможения. Кинетическая энергия такого удара составит свыше шести биллионов джоулей.
Кинетическая энергия за доли секунды перейдёт в тепловую. Это будет взрыв, да ещё какой!
Последствия очевидны. Взгляните на Луну. Что вы видите? Кратеры, тысячи и тысячи кратеров. Луна — это то место, где Некто развлекался, швыряясь кусками скал.
— Я не очень-то разбираюсь во всех этих джоулях, — сказала Вайо. — Насколько это много, если сравнивать с действием водородных бомб?
— Ну… — Я попытался прикинуть, но Майк меня опередил:
— Столкновение с Террой объекта массой в сто тонн эквивалентно взрыву атомной бомбы мощностью в две килотонны.
— «Кило» означает тысячу, — пробормотала Вайо, — а «мега» — миллион. Но это лишь одна пятидесятитысячная от мощности стомегатопной бомбы. Ведь заряды именно такой мощности использовал Совсоюз?
— Вайо, милая, — сказал я мягко, — в действительности всё несколько иначе. Взгляни на ситуацию с другой стороны. Мощность взрыва в две килотонны означает, что он будет эквивалентен взрыву двух миллионов килограмм тринитротолуола… Спроси у любого бурильщика, и он тебе скажет, что одного килограмма ТНТ достаточно для того, чтобы устроить приличный взрыв. Два миллиона тонн сотрут с лица Земли город средних размеров. Майк, я прав?
— Да, Ман. Но, Вайо, мой единственный друг-женщина, здесь надо учесть ещё один аспект. Бомбы с мультимегатонными зарядами не слишком эффективны. Площадь, на которой происходит взрыв, обычно очень невелика, и большая часть энергии растрачивается попусту. Хотя энергия, освобождающаяся при взрыве бомбы мощностью в сто мегатонн, в пятьдесят тысяч раз превосходит ту, которая освобождается при взрыве бомбы мощностью в две килотонны, разрушительный эффект от взрыва первой превосходит эффект от взрыва второй всего лишь в тысячу триста раз.
— Но мне кажется, что разница в тысячу триста раз всё же довольно велика, — а если они решат использовать против нас мегатонные бомбы, то она покажется ещё больше.
— Это правда, Вайо, мой друг-женщина… но на Луне много скал.
— Да уж, этого у нас в избытке.
— Товарищи, — сказал проф, — я в этих вопросах не слишком компетентен. Когда я был моложе и занимался бомбометанием, весь мой опыт был ограничен зарядами весом порядка одного килограмма, начинёнными тем самым химическим веществом, о котором ты упомянул, Мануэль. Но я полагаю, что вы двое знаете, о чём говорите.
— Конечно знаем, — согласился Майк.
— Поэтому я приму на веру названные вами цифры. Но если вернуться к вещам, в которых я что-то смыслю, для осуществления ваших планов необходимо захватить катапульту. Я прав?
— Да, — в один голос ответили я и Майк.
— Это вполне осуществимо. Затем будет необходимо удержать её и поддерживать в рабочем состоянии. Майк, вы не рассматривали вопрос о том, как можно защитить катапульту? Скажем, от торпеды с водородной боеголовкой?
Дискуссия всё продолжалась и продолжалась. Мы прервали её только чтобы поесть — за едой о делах не говорят, такого правила придерживался проф. Вместо этого Майк рассказывал нам анекдоты.
К тому времени как мы покинули отель «Свалка», мы разработали план революции, который включал в себя основные варианты действий в узловых точках.
Когда настало время уходить — мне домой, а профу (если, конечно, его не арестуют) на вечерние занятия, — выяснилось, что Вайо не хочется оставаться одной в незнакомом ей отеле. Поэтому я, использовав команду «Шерлок», позвонил Маме и сообщил ей, что приведу домой гостя. Что касалось того, как вести дом, Мама придерживалась своего особого стиля. Любой из супругов мог приводить домой гостей, хоть на обед, хоть на год; и наше младшее поколение пользовалось почти такой же свободой, только сперва нужно было спросить разрешения. Не знаю, как на такие вещи смотрят в других семьях — в нашей были свои обычаи, которые складывались в течение столетия и всех нас устраивали.
Так что Мама не стала задавать никаких вопросов об имени, поле, возрасте и семейном положении моего гостя. Это было моё дело, а она была слишком горда, чтобы спрашивать. Она просто сказала:
