– People come and go, stop and say hello,[48] – хрипло откашлявшись, запел Руслан в микрофон. После чего последовал пронзительный звук ненастроенного усилителя – как гвоздем о стекло.
Полина болезненно сжалась, так и не сумев отхлебнуть остывший кофе из чашки. «Джаз-кафе» в полуденное время пустовало: ни посетителей, ни даже официанток или бармена. Наплыв любителей музыки минувшего столетия начнется под вечер, а пока Руслан истязал гитару и микрофон, репетируя.
– Руслан! – попыталась перекричать визг устаревшей аппаратуры Полина. – Хватит уже, ушные перепонки рвутся! Все равно вечером все напьются, и им будет безразлично – лажаешь ты ли нет, поверь. Ты правильно поешь: все они приходят, уходят, но никто из них не останется рядом. Лучше принеси мне еще сахару. Только не темный к кофе, а БЕЛЫЙ…
– Опять ты здесь! Если честно, мне это уже начинает надоедать.
– Я комнату снимаю у вас на втором этаже над «Джаз-кафе». Забыл?
– Да, всю жизнь мечтал сталкиваться с тобой в дверях каждое утро, черт бы побрал бармена, который поселил тебя туда!
– Да, ладно, мы все-таки с тобой близкие люди. Ну, так как насчет белого?
– Успокойся! Ты только вчера скупила дозу ЛСД, которая троих убьет. Мне не нужны проблемы! У тебя скоро мозг вывесит белый флаг, а печень и легкие устроят сепаратистскую революцию.
– «Спокойствие – есть душевная подлость!».[49] Мне нужно еще немного белого, а то вчера я хотела попасть на пляж, а вместо этого над моей головой сломали шпагу.[50]
– На пляж?
– Да… Белый пляж с песком из белого сахара… Имею я право мечтать или нет?
Руслан перестал, наконец, мучить гитару и подсел у барной стойки рядом с Полиной.
Они с минуту смотрели друг другу в глаза: взаимная испепеляющая ненависть никого не убила. Поэтому оба с облегчением вздохнули и попробовали поговорить.
– Слушай, у нас тут вечеринка намечается в пятницу, – нерешительно начал Руслан, – обещают, что с небес тоннами будет сыпаться белый пепел. Не хочешь присоединиться?
– Пепел?
– Кокаин. И его будет в избытке. Правда, это уже стоит дороже.
– Ты поставщик?
– А ты оставила мне иной выход?
– Прости, я хотела как лучше. Хотела, чтобы вы были счастливы!
– Брось! Ты никогда не умела говорить откровенно. Отсюда все несчастья.
– Хорошо, тогда давай поговорим сейчас …
Руслан откинулся на спинку стула и пристально, с легким налетом презрения начал рассматривать ее: тонкая бледная кожа на шее, под которой бьется синяя жилка, чуть прижми, и он обретет свободу. Но он не станет этого делать, он подождет. Если не ЛСД, то кокаин точно скоро убьет ее, и он не будет ни сожалеть, ни испытывать чувства вины. У Полины уже под глазами пролегли плотные темные тени, которые ничто не сотрет. Рыжина волос перестала отливать солнцем. А глаза… выцветшая зелень, ледяная пустота – Богом забытые лесные озера. И если на дне еще плещется золото, то никто не достанет его – не донырнет, сердце разорвет на куски от разницы температур. Нет, он подождет еще немного, прежде чем отомстить, наконец. А пока можно поиздеваться вдоволь.
– Ну, если о сокровенном… В какой позе ты предпочитаешь?
Полина вздрогнула от неожиданности, но быстро пришла в себя. Кривая усмешка. Тонкая струйка дыма – как выстрел высоко в потолок.
– У камина, в кресле, завернувшись в плед.
– Он – ненормальный?
– Все гении – ненормальные.
– Так он еще и гений, ну что ж, поздравляю! Нашла то, что искала?
– Не совсем. Иногда мне кажется, что я написала бы лучше. Только это – ТАЙНА. Обещай, что никому не скажешь!
Руслан удивленно откинул непослушную челку с глаз и впервые посмотрел на Полину не сквозь плохо расчесанное забрало, а открыто.
– Расслабься! Я говорю о Берроузе и «Голом завтраке», – победно усмехнулась она. – По крайней мере, убивать я уже научилась.[51] Видишь ли, я вдруг поняла, что соревноваться с Ремарком глупо. Его времена via dolorosa,[52] «когда самое обыденное и обыкновенное счастье казалось самым несбыточным и невероятным», и его трогательная ранимость уже безнадежно устарели. Люди ведут скучную жизнь и потому сами создают себе войны. Время – другое, мы – другие, значит, и писать нужно по-другому. Жестче.
Руслан только сплюнул в пепельницу и встал, собираясь уходить.
– Подожди, – остановила его Полина. – Ты же сам просил о сокровенном! Но я – писатель именно потому, что мне тяжело говорить вслух. Да, и секс я могу обсудить с кем угодно на твоей вечеринке в пятницу, когда с небес будет падать белый пепел. Секс – всего лишь валюта: ты платишь, тебе платят, та же инфляция с течением времени. Хотя, если ты имеешь в виду вложения и инвестиции, то – да, деньги и секс воруют так же, как и слова, и ноты. Все мы – плагиаторы и воры.
– Обобщать не нужно! – резко оборвал ее Руслан.
– Хочешь, сочиню тебе королеву? – иронично прищурилась Полина. – Будет финансировать твои музыкальные проекты, а ты вернешься на сцену. Могу привести ее прямо сюда, в «Джаз кафе». Тебе еще и двадцати пяти нет, все впереди.
– Если следовать твоей философии, то все королевы – одинаковы, – вздохнул Руслан, рассматривая свои руки. – Они делают маникюр, чтобы скрыть грязь под ногтями. Зачем мне это?
– А ты стал циником, я тебя другим придумала, – разочарованно, но и восхищенно взглянула на него Полина. Странное это чувство, когда герои твоего же романа выходят из-под контроля.
– Придумала? То есть хочешь сказать, что я так хреново живу, благодаря тебе, что ли?!
Полине показалось, что еще немного и он разобьет пепельницу о ее голову, потому стоило помириться хотя бы на время. Ведь ей так нужно узнать…
– Руслан, не злись на меня. Это я вас сочинила и хотела, чтобы все ваши мечты исполнялись, понимаешь? Теперь ты должен…Нет! Просто обязан мне рассказать, что было дальше.
– Спрашивай, – глубоко, но уже равнодушно, затянулся сигаретой Руслан.
– Сергей не вернулся в Москву? – задала первый вопрос Полина.
– Нет, он торгует компьютерной техникой и видео аппаратурой у нас на Волге. Он стал блестящим техническим специалистом, пока проводил свои сомнительные эксперименты на людях. По-своему счастлив, женился, ездит по субботам с друзьями на рыбалку.
– Жаль. Я всегда возвращалась. Виноваты цифры, бегущие назад. А Сергей, похоже, научился проигрывать… А Игорь? Как он? По правде говоря, он родился случайно, нужно же было как-то доставить вас с Наташей в Москву. Но как все незапланированные дети стал самым любимым.
– Тоже мне мамочка нашлась! Уехал в Лондон твой Игорь. Всем, у кого горят глаза, не сидится на одном месте. Провинциалы едут в Москву, москвичи в Лондон, Париж, Нью-Йорк, Токио. Он быстро нашел нам замену… А ты все-таки сука! Не хочешь спросить, что ты сделала с моей любимой? Ведь это Наташа спасла тебе жизнь тогда на мосту, помнишь?
