Изначально яйца напоминают кокосовые орехи, перепачканные в смоле. Откуда они берутся – Егор не знал, просто раз в три дня приезжает партия грузовиков, забивающая ими контейнеры. Далее контейнеры загоняют в цех и заполняют вонючей жидкостью, баки с которой еженедельно пополняются из прибывающих цистерн (ходили слухи, что жидкость эту производят, настаивая человеческие останки с какими-то химическими добавками). Контейнерам с яйцами и жидкостью дают настояться, и вскоре, одно за другим, яйца всплывают на поверхность. Всплывшие яйца вылавливают – на ощупь они становятся мягкими и набухают в четыре-пять раз по сравнению с изначальным размером, затем отправляют в так называемый «инкубатор», где искусственно поддерживается температура в шестьдесят градусов. И только потом из яиц вылупляются казбесы, которые после кормежки и сна в шесть часов становятся вполне пригодными для выполнения предписанных им функций. Далее казбесов грузят в контейнеры и отправляют на реализацию.
Весь процесс от «кокосового» яйца до взрослой особи занимает три дня, темпы сумасшедшие, поэтому Егору приходится носиться как белке в колесе…
* * *
Несмотря на слова Василича, Егору все чаще приходят мысли, что он работает на само зло. «Проведи для меня параллель между добром и злом», – просил его как-то Василич. Егор четкую грань указать не мог, но и без того предполагал, что он, со всей своей организацией, находится в той, злой, части. «Добро и зло – это просто устоявшиеся стереотипы, которые создали люди, когда стали объединяться в племена, и то только для того, чтобы вожди не менялись так часто, и даже для слабых был хоть какой-нибудь шанс выжить. Ну и еще для того, чтобы было проще объединять людей некой общей целью, например – в борьбе со злом. Ведь заметь, у разных народов одно и то же понятие может находиться в разных категориях. Приведи мне, на твое усмотрение, любой пример зла, и я истолкую его как добро», – спорить с этими словами Егор тогда не стал, он знал, что если приведет в пример производство, Василич скажет что-то вроде того, что они, наоборот, дарят жизнь новым существам…
Наверное поэтому, когда неизвестная болезнь стала подкашивать казбесов одного за другим, Егор даже обрадовался, полагая, что некая добрая сила сопротивляется злу. Но эпидемия прошла, и Егор уже успел догнать графики.
* * *
Обойдя цех и убедившись, что все на своих местах, он собрался домой – поднялся из цеха, немного постоял в коридоре, вновь свыкаясь с дневным освещением, передал ключи вахтеру и покинул здание. У входа его уже поджидал Василич.
– Здравствуй, Егорушка, а я как раз к тебе собирался! – Василич пожал Егору руку, обнял, похлопал по плечу. – Как ты поживаешь?
– Вполне, – кратко ответил Егор. – Что-то важное? Я просто уже домой собираюсь…
– А зачем тебе домой? Тебя же все равно никто не ждет, – вновь похлопал Егора по плечу Василич. – Давай-ка мы с тобой лучше в баньку съездим.
– В баньку? Может, лучше завтра? У меня, правда, другие планы.
Василич посмотрел на Егора, наклонив голову. Затем улыбнулся широко, что называется «от уха до уха»:
– Все же давай-ка мы с тобой сегодня прокатимся, Егорушка? Есть повод отметить – вон ты как ловко с эпидемией справился. А я никогда в тебе не сомневался, прям так всем и говорил, мол, мой Егорушка такой, он сможет… Ну, пойдем уже.
Василич взял его под руку и повел к припаркованному рядом автомобилю, в котором их дожидался незнакомый водитель.
– Тут совсем недалеко, не переживай, Егорушка, потом и до дома тебя доставим, – улыбался Василич, садясь на заднее сидение рядом с Егором.
Он хлопнул водителя по плечу, и автомобиль тронулся.
– Ходят слухи, Егорушка, что ты все продолжаешь свои глупости думать. Как так?
Егор посмотрел на Василича:
– Так это же слухи, – пожал он плечами.
– Если бы так, Егорушка, если бы так… Вот скажи мне, чего тебе неймется? Я же тебе про добро и зло тогда просто так, для словца красного ляпнул. А ты все продолжаешь накручивать себя, нехорошо это. Да и ладно – сейчас в баньке пропаримся, поговорим – все и разрешится. – Василич потер руки в предвкушении.
Егора вновь посетило дурное предчувствие, но он постарался вообще ни о чем не думать, чтобы не дать лишней информации Василичу.
Баня действительно оказалась рядом – они проехали два квартала, машина свернула и остановилась во дворе небольшого деревянного домика.
– Пойдем, Егорушка. Стол уже накрыт, банька растоплена – я здесь частенько бываю.
Василич отпустил водителя, и они вошли в дом – в прихожей за письменным столом сидела пожилая женщина в очках с толстой оправой. Как только они вошли, она вскочила:
– Филипп Васильевич, здравствуйте. Как вы и просили, все готово к вашему визиту.
– За-ме-ча-тель-но! – продекламировал Василич и обратился к Егору. – Пойдем, я же тебе говорил «сервис», говорил?
Из прихожей они прошли в маленькую комнатку, которая служила гардеробом. Василич очень шустро сбросил с себя всю одежду и завернулся в одну из простыней, которые лежали там. Его примеру последовал и Егор, он медленно разделся, аккуратно сложил вещи, затем обмотался простыней.
– Что ты там копаешься, пойдем скорей, водка стынет, – подмигнул Василич Егору, и они прошли дальше.
Стены очередной комнаты были увешаны гобеленами, вдоль одной стены стояли огромный кожаный диван и небольшая тумбочка с телефоном, вдоль другой – два кресла. Между диваном и креслами был низенький столик, который ломился от различных закусок. В дальней стене была небольшая дверка.
– Как тебе? – Василич обвел комнату рукой и восторженно посмотрел на Егора.
Егор просто пожал плечами.
– Э ты какой! И не угодить ему, вы посмотрите! – засмеялся Василич и шутя толкнул Егора кулаком в бок. – Давай-ка мы с тобой выпьем!
Василич подошел к дивану, устроился, взял со стола запотевший графин и разлил содержимое по рюмкам.
– Мне работать завтра, день тяжелый, – отрицательно покачал головой Егор.
– Пей давай! – Глаза Василича сузились. – А то вон какой, зажатый весь, стал. Похмелья не будет, обещаю.
Егор сел в одно из кресел и выпил протянутую ему рюмку, Василич тут же вновь наполнил опустевшую стопку. Егор опрокинул и вторую.
– Тише, тише, Егорушка, торопиться-то зачем? – Василич выпил сам и довольно крякнул. – Давай о накипевшем с тобой поговорим. Вот что для тебя добро?
Егор молчал, подозревая очередной подвох.
– Смелее, смелее, – подбодрил Василич. – Молчишь? Тогда я за тебя отвечу, согласен? – Не дожидаясь ответа, он продолжил: – Добро, Егорушка, по-твоему, это жить в обществе, соблюдая все его порядки, так? Да ты молчи пока, слушай! Добро – это жить в обществе, быть идеальной ячейкой его, так? Соглашайся давай – коль производишь деления всякие, от чего-то же ты должен отталкиваться?! А твое мнение – это плюс-минус мнение общества. Значит, получается, что добро – это выучиться, поработать, завести семью, нарожать детей и помереть? Разумеется, никого не тревожа при этом, ведь каждый должен нести свое добро.
