— Фыр! — ну и система! — Слушай, Тео, а есть у вас что-нибудь, что не продается?
Тот минут пять молчал — думал, и повел плечами, рожицу неопределенную скорчил:
— Что?
— Любовь, например. Уважение, принципы.
Филосов отвернулся:
— С этим не выжить.
— Ага… — загрустила. — Выжить только продавая и предавая. Как же вы себя ненавидите, если такой мир построили? — и резко повернула разговор — что парня мучить гипотетическими вопросами? Смысл? Сложившееся мировоззрение ни за час, ни за день не перевернуть. — Говоришь, леди к себе Стаса приглашают? Мне придется пойти.
У Тео лицо вытянулось, в глазах смесь брезгливости и непонимания появилась. Рот открывается, звука нет.
— Ты что подумал? — озадачилась. — Мне уйти надо. А через леди это проще сделать. Они уходят и я с ними, или через них. Можно за них, но это крайний вариант.
Парень моргнул, рассматривая женщину как нечто в высшей степени неопределенное.
— Сама поняла, что сказала? Во-первых: как это «уйти»? Во-вторых, меня поражает, как тебя «советы» не взяли еще, здесь же, как бактерия под наноскопом — насквозь виден. В — третьих, могли конечно из-за пола поостеречься, может, проверяют. Думают, что ты клон или скучающая мадама, развлечение тебе обломать не хотят. Влетит же потом…
Ох, и порядки! — в какой раз поразилась Стася.
— … Но недооценивать опасность не надо. С «советами» шутки плохи, и надеяться на лояльность или слепоту, если до сих пор не взяли. В секторе «Леди» иные законы. Там манерничать и ждать не станут — сразу загребут. Как никак угроза особому составу, пусть даже самая гипотетическая.
— Советы у нас кто?
— Члены общества «Совесть». Следят за порядком и благонадежностью граждан.
— Тоже женщины?
— Нет. Смешанное общество. Элитное.
— Тайное агентство на службе системы.
— Примерно. Если слово «тайное» убрать. Мы им каждую третью декаду должны доклады сдавать.
— Это еще что?
— Дневники с мемуарами о жизни окружающих, — невесело хмыкнул Тео, отворачиваясь.
— Еще раз?
— Рапорт о том, кто чем дышал и как жил!
— Донос?! Серьезно?
— Абсолютно. Попробуй не напиши — заставят.
— Как можно человека заставить доносы писать? — искренне не понимала Стася. — Просто виртуальная шизофрения! Система абстракций — захочешь, а не поймешь. Зачем за всеми смотреть, если здесь каждый друг за другом смотрит? Зачем друг за другом смотреть? Чтобы занятым быть, чувствовать нужным и важным, фрэши получить, а на них за час мозг простерилизовать в ipi или пирожок съесть? Это все ценности и цели? Уродство какое-то морально — системное! Поточное предательство, возвеличенная низость! Террариум планетарных масштабов!
— Ты говоришь так, будто тебе это в новинку.
— Представляешь, да! Терпеть не могла всякие фентезисткие инверсии с уклоном в триллеры, а тут не думала, не гадала, в самое оно попала! Это же не общество людей — стая шакалов каких-то! Жуть. Как вы здесь живете?
— Как все.
— Нет. И не живете вы — существуете. Не люди — тени системы.
— Что предлагаешь? Под ее маховик лечь?
— Нет! — глазами сверкнула. — Дальше существовать. Бежать по головам к офицерскому званию, чтобы потом обучать других бегать по ним еще лучше! Копить всякие фрэш — финчи и молиться на них до конца жизни! А потом с собой в крематор взять, чтобы они и пепел твой грели!
— Ты инсургентка?
— Кто?!
— Из БСМ, — приблизился к ней, чтобы в глаза заглянуть, а в них искреннее непонимание.
— Это еще кто? Еще одно общество, следящее уже за порядком и благонадежностью предыдущего общества?
— Это ОС -1. А БСМ — Братство Свободных Мыслителей. Говорят, они мирные, но мыслят иначе, чем все и иногда показательные акции устраивают.
— Взвывают планеры с нарядами для матриархального правительства?
— Последний раз по гало передали: любимую мартышку мадам Кьери — смотрительницы космостанции на Сонорхе убили.
— О-о! — Стася лицо ладонями прикрыла, понимая, что сейчас взорвется. Слов было много, но все грубые, поэтому она попросила. — Больше ни слова, пожалуйста. Давай устроим тихий час.
Легла и парень нехотя тоже. Но не спалось ни тому, ни другому.
Тео хмуро рассматривал потолок и мучился от мысли, что рядом лежит удивительное существо со странным мышлением. Женщина!
Одного последнего факта ему хватало, чтобы не находить себе места и мучиться от желания, но память — злодейка мешала ему пошло присесть на постель Стаси и прямо предложив обычную плату, избавится от жара. Ему отчего-то казалось, что тем он оскорбит ее. Кого угодно — нет, а ее да. Да и как дотронутся до нее, как прикоснутся? И невольно слушал ее дыхание и только от него, от понимания, что она рядом, ловил себя на ощущении волнительной радости. А разобраться — чему радоваться-то? Инсургентка или нет, а доза крупных неприятностей — точно. Причем для себя и для него. Но мысль об опасности для себя не воспринималась так остро, как тревога за женщину.
И что с ним происходит? Куда он вляпался, во что? Что за глупое, щемящее сердце чувство посетило его? Почему оно, а не разум превалирует над ним? По уму — нужно срочно доложить об обнаруженной, а он не то что не хочет, но и убил бы любого, кто посмел это сделать, даже просто заподозрил подмену.
А еще думал о ней: какая она необычная, какая хорошая. И о том, что откуда-то такие берутся и где-то наверняка есть еще люди думающие, как она, живущие по иным законам — ведь откуда-то она явилась. И впервые захотел получить не лычки офицера, а возможность попасть туда, где жила Стася, и с ней. Без нее он уже свой завтрашний день не представлял — мутным он казался, пустым, ненужным. И чуть удивлялся себе, понимая, что все, что есть у него готов отдать ей, и будет защищать, пока хватит сил, а этого у него достаточно.
Русанова же думала что делать: с ней все ясно, но как быть с Тео? Оставить невозможно, но и с собой взять нельзя. Ее ждет неизвестность и сбор информации тоже, до неизвестно какого срока, скорей всего пока не уйдет сама, и далеко не домой. У него спланирована жизнь, расписана на графы достижений и финчи. Впереди стандартное, но ясное, укладывающиеся в схему привычных здесь стереотипов будущее. Сдвинуть Тео с этого пути можно, но имеет ли она право? Не сдвинет ли она тем и его жизнь, и будущее этой и своей реальности?
И еще не понимала, что уже многое изменила.
Глава 9
Мыслей было слишком много, чтобы в их круговерти найти воистину ценную, стоящую внимания. Информация, которой в пору было отравиться, переваривалась с трудом, а еще Чиж. Лежал, вздыхал тихо и почти осязаемо маялся. Она почти физически чувствовала, как он волнуется, переживает непонятно о чем. Какие уж тут мысли о себе?
