И вновь я почувствовал озноб. Во мне все заныло в предчувствии, а сердце болезненно сжалось.
- Вот, полюбуйтесь. - Великан ткнул мясистым пальцем в экран. - Таким мы его обнаружили.
Если бы я не видел уже то, что осталось от людей на Фениксе, я, наверное, воспринял бы возникшее на экране изображение более остро. Тем не менее, ощущения мои оказались достаточно сильными - ведь буквально несколько часов назад я видел живого и здорового Свена Блутсберга. А то, что оказалось на кровати, когда чьи-то руки медленно стянули окровавленное одеяло, ни Свеном Блутсбергом, ни вообще человеческим телом назвать было никак нельзя. По кровати расползлась бесформенная груда плоти с торчащими белыми сломанными костями. Перед глазами на миг возникло видение каких-то страшных огромных древних тисков, сжавших и раздавивших тело широкоплечего бородача, похожего на альбатросских лесников...
- Вот такая поручается чертовщина. - Данни Барк ухватился пальцами за свой массивный нос. - Вам случалось видеть подобное, господин Грег?
- Такого не случалось, - медленно ответил я, не отводя взгляда от ужасного изображения. Веяло холодом, каким-то нездешним отвратительным холодом... - Пожалуйста, все по порядку, господин Барк.
- Вызов поступил в семь ноль четыре, - начал секунд-ажан, а я все никак не мог оторваться от груды исковерканной плоти, в которую кто-то (или что-то?) превратил тело Свена Блутсберга.
Я сидел и смотрел на сменяющиеся на экранах изображения - все помещения дома Блутсберга и прилегающая территория в разных ракурсах, - я слушал комментарии секунд-ажана Барка, и меня просто трясло от нездешнего холода, проникающего в самое сердце.
Данные проведенной реконструкции были таковы: Свен Блутсберг накануне вечером вернулся домой после двадцати трех, от ужина отказался и поднялся в свой кабинет на втором этаже. Кроме него в доме находилась только Люция Донеллини (по утверждению самой госпожи Донеллини). После двадцати пяти часов она зашла к нему в кабинет. Блутсберг занимался редактированием и предложил ей ложиться спать, что она и сделала. Ее спальня находится на первом этаже, напротив спальни Блутсберга. Входная дверь и все окна были закрыты. В котором часу ушел в свою спальню Свен Блутсберг, установить не удалось. Ночью Люция Донеллини спала не очень спокойно, временами просыпаясь от тревоживших ее каких-то бессвязных снов, тут же забывавшихся при пробуждении. Никаких звуков не слышала. Встала довольно рано, около половины седьмого, приготовила завтрак в столовой, на первом этаже. Потом решила заглянуть в спальню Блутсберга, открыла дверь, увидела обилие крови... Дальше ничего не помнит, как вызвала полицию - тоже.
Полицейская бригада, прибывшая в Синее предместье, обнаружила, что входная дверь заперта, окна закрыты, и довольно долго не могла попасть в дом. "Полы" пытались вызвать госпожу Донеллини по трансу и визио, подавали звуковые сигналы, но никто в доме не отзывался. Решили уже ломать дверь, но госпожа Люция, наконец, открыла. Выяснилось, что она лежала в обмороке возле визио.
Никаких следов борьбы или чьего-то постороннего присутствия в доме не обнаружено. Превратить тело Свена Блутсберга в то, во что оно было превращено, Люция Донеллини просто не сумела бы физически. Мог быть сообщник, которого она после совершения преступления выпустила из дома, закрыв за ним дверь, но и в этом случае оставался совершенно непонятным способ убийства.
- Сотворить такое была бы в состоянии какая-нибудь машина, а не человек, - сказал Данни Барк. - Только неизвестна мне подобная машина.
Подобная машина была известна мне. Эта машина выкрутила тела людей на Фениксе. Эта машина в обличье призрака сломала ребра Эвридике Карреро и, возможно, превратила бы ее в то, чем стал Свен Блутсберг, если бы Эвридике не удалось бежать. Но что это была за машина, действующая в двух очень далеких друг от друга мирах?..
- Люция Донеллини никаких прав на наследство не имеет, мы уже выяснили, - продолжал Данни Барк. - Единственный наследник - сын, Олаф Блутсберг, постоянно проживает на Иволге. Посещал отца в прошлом году, в декабре - это мы тоже установили. Материально вполне обеспечен: он совладелец казино.
Данни Барк говорил и говорил, то и дело взмахивая своими ручищами, а я слушал его и думал о том, что случившееся с Эвридикой Карреро и Свеном Блутсбергом одинаково по своему генезису. Входила ли в эту цепочку трагедия в доме Ивара Ноома, я не мог утверждать с полной уверенностью, но если входила - цепочка выстраивалась очень и очень тревожная. Страшная получалась цепочка. Куда там всем этим Махачам и Блендари с Соловьиной Трели! Некая преступная группа действовала в разных мирах, совершая чудовищные убийства с помощью какого-то непонятного орудия...
"А ведь они разузнают, что Свен занимался сбором информации, внезапно подумал я и тут же успокоил себя: - Ну и что? Он писатель, ему нужна информация".
Вчера Свен говорил мне, что наткнулся на следы чьей-то преступной деятельности, и его предупредили, чтобы он не копал. А теперь убрали. Для перестраховки. Опасались, что он все-таки заявит в полицию. Ну а что могла знать Эвридика Карреро? Не связан ли ее муж с этой преступной группой, не стала ли она невольной свидетельницей какого-нибудь не предназначенного для постороннего слуха разговора? Если и стала - теперь, после явления призрака, наверняка ничего не скажет. Такой же могла быть подоплека событий на Фениксе - кто-то из присутствующих в доме Ивара Ноома слишком много знал и его решили убрать, не считаясь с тем, что пострадают и непричастные. Не так ли испокон веков поступают разные мерзавцы, закладывая взрывчатку в переполненный пассажирский транспорт, когда устранить им нужно только одного-единственного человека?..
Но что за дьявольское оружие в их руках?!
Свен разузнал какие-то факты. Собирая материал для книги, обнаружил нечто...
- Вы проверяли накопитель компа Блутсберга? - прервал я секунд-ажана.
- Смотрели, - буркнул великан. - Следов взлома не обнаружено. Сейчас занимаемся декодированием. Возможно, к утру управимся. У нас же нет ваших возможностей, и архив-то у вас, в Кремсе.
- Слушай, Великанище, сообщаю последние новости! Оказывается, Блутсберг...
Я обернулся на голос. В просвет между шкафами проскользнула тонкая молодая женщина с пышными рыжеватыми волосами. На ее серой куртке поблескивал символ секунд-ажана. Увидев меня, она осеклась и посмотрела на Барка.
- Говори, Жанна, это не посторонний, - прогудел Барк и смахнул с соседнего кресла какие-то схемы. - Садись.
Женщина слегка кивнула мне. Я кивнул в ответ и подумал: "А прозвище у Барка вполне подходящее".
