Прекрасно отдавая себе отчет в опасности положения, профессор отступил еще шаг назад. У него не было никакого оружия, так как он предпочел взять с собой как можно больше инструментов. Он оглянулся кругом, но не нашел ничего пригодного для самозашиты. Холодный пот выступил у него на лбу. Он схватился за нож, висевший у пояса, но тотчас же понял, что он не годится как оружие против чудовища, тело которого было одето настоящей броней. Только голова ящера казалась уязвимой. Профессор поднял нож и со всей силы швырнул его, метя в средний глаз. Он промахнулся, но чудовище отступило на целый метр.
Ободренный этим успехом, Добре продолжал бомбардировать ящера всем, чем мог. Он вытряс из ранца бутылки, жестянки, клетки и банки и швырял ими в голову чудовища, которое продолжало отступать. Но вот оно разразилось коротким ревом и бросилось на профессора.
Добре почувствовал, что у него сперло дыхание. Ища спасения, он кинулся в сторону, зацепился за какой-то корень и рухнул на землю. Он успел еще увидеть над собой зловонную зияющую пасть чудовища с длинными, голубоватыми зубами, с которых капала, пенясь, белая слюна.
“Ну, конец! А жаль…” — подумалось ему. Прошла какая-то доля секунды, и вдруг за спиной профессора раздался короткий, едва слышный треск.
Добре тихонько прикрыл глаза. В двух только метрах от него неподвижно лежало чудовище. Он повернул голову и увидел Матея Бутару, который нагнулся над ним. Матей подал ему руку, помог встать и, пристегнув к поясу лучевое ружье, молча погрозил ему пальцем.
— Астробиология останется признательной навеки… — начал Добре нетвердым голосом.
Руководитель экспедиции еще раз обратил его внимание на опасность, которой он только что подвергался, и подчеркнул, что первый его долг — заботливее относиться к своей жизни. Но профессор, который уже совсем пришел в себя, сделал вид, что не слышит его упреков, и как ни в чем не бывало, принялся фотографировать гигантское животное в различных положениях. Затем принялся за изучение растительности и ни за что не хотел уходить оттуда, пока все члены экспедиции не явились за ним.
По дороге он пространно объяснял астронавтам, что желтыми и оранжевыми оттенками большинство растений обязаны знойному климату планеты.
— Растительность старается избегнуть жарких излучений, т. е. отбрасывает их, отражая их, откуда и окраска, которую здесь вы видите. Это не означает, что здешняя растительность лишена хлорофилла, специфическим признаком которого является зеленый цвет. Только в этом случае хлорофилл закамуфлирован красным, оранжевым или желтым пигментом, как ксантофилл,[15] каротин[16] и антоцианы.[17]
Прежде чем распрощаться с маленьким озером, биологу удалось еще раз заснять группу каких-то существ, вышедших из воды. Мирно прогуливаясь по берегу, они не обращали никакого внимания на астронавтов. Это были земноводные животные-амфибии.[18] Если бы не их крупные размеры, они походили бы на лягушек, но и некоторые особенности резко отличали их от этих земноводных: длинный хвост и заостренный череп, напоминавший лошадиный.
— Внешность этих животных несколько напоминает “Amphibia eriops”, (Амфибия ериопс[19]), животное угольного периода, — заметил Добре. — Я назову ее “Amphibia Apolodoris” в честь нашего симпатичного лаборанта и в награду за его неоспоримые заслуги.
Спустя несколько часов все были снова внутри “Чайки”, поспешно поужинали и, опустив стенные кровати, тотчас погрузились в глубокий сон.
Хорошенько отдохнув, путешественники решили снова отправиться в путь.
— Видели, что с нами случилось вчера из-за того, что мы отвыкли от тяготения, — сказал Матей. — Нужно быть более предусмотрительными и остерегаться чрезвычайного переутомления. Поэтому сегодня мы воспользуемся гусеничными мотоциклами, благодаря которым нам можно будет гораздо быстрее передвигаться. Каждый из нас должен непременно взять с собой лучевое ружье. Думаю, что вы убедились в том, что опасности подстерегают нас здесь на каждом шагу. На этот раз в ракете останется Чернат, который попытается снестись с астероидом. Мы впятером — Анна, товарищ Скарлат, Прекуп, профессор… Стойте! Добре! Где Добре? Кто его видел?
Все недоуменно переглянулись. Обыскали все углы ракеты, но профессор не находился.
— Может быть он ушел пока мы спали, — сказала озабоченно Анна, надевая каску.
Астронавты вышли из ракеты.
Мутно-желтое небо по-прежнему низко висело над однообразием серых песков. В нескольких метрах от “Чайки” Скарлат заметил что-то блестящее, наполовину занесенное песком. Он нагнулся и поднял одну из металлических коробок Добре.
— Профессор прошел здесь, — заметил он. — Кто знает, что он увидел, что могло пробудить в нем интерес… и он пошел! Что теперь делать, товарищ Бутару?
Глубокая складка между бровями Матея выдавала его недовольство. Вместо того, чтобы как можно лучше использовать такое короткое время, им приходится отправляться на поиски старого ученого, чтобы найти его и, может быть, защитить от угрожающей ему опасности.
— Делать нечего! У нас нет выбора! — нервно сказал он. — Вероятно Добре не докончил своих исследований и снова отправился туда, где на него напал этот ящер. Я предлагаю ехать за ним.
— Не успели астронавты усесться на мотоциклы, как в портативных радиоаппаратах послышались какие-то хриплые звуки. Кто-то крикнул глухим, сдавленным голосом, казалось, исходившим издалека:
— Помогите! Ось!..
И вслед за этим ничего, молчание.
— Скорей, скорей, друзья! Старик в опасности!
Гусеничные мотоциклы понеслись, вздымая огромные облака серой пыли, уносившейся к серовато-желтому небу, цвета серы.
* **
Аурелиан Добре проснулся первым и огляделся. Все вокруг еще спали. Андрей Прекуп и Скарлат беспокойно метались во сне по кровати, а Анна Григораш спала крепким спокойным сном, и на губах ее играла полудетская улыбка. Матея, казалось, мучили и во сне какие-то заботы.
Профессор тихонько поднялся и сидел на краю кровати, свесив ноги. Глаза его случайно остановились на полке с различными вместилищами, и вдруг в голове молнией мелькнула мысль: “А насекомые?” Он забыл их взять с собою! Оставил их там в аспираторе, когда Матей спас его от страшного ящера.
“Я должен их взять! Должен!.. Непременно, сию же минуту, — внутренне твердил он. — Пока все проснутся, пройдет какой-нибудь час—другой, успею сто раз вернуться!”
