Над головами астронавтов давяще близко навис мутно-желтый свод облаков Венеры. Скучно и однообразно лился желтый, рассеянный дневной свет. Это был мир вечных сумерек, в котором ни один предмет не отбрасывал тени…
Вирджил Чернат окинул взглядом небо, ища хоть бы слабого луча Солнца.
Перехватив его взгляд, Матей Бутару сказал ему улыбаясь:
— Ты что, ищешь Солнца? Напрасно, брат. Оно где-то есть, за этими облаками. Только на этой планете его никогда никто не видал. Это кажется невероятным, но здесь даже в полдень свет не сильнее, чем у нас на Земле в сумерки, и это — вследствие существования пыльного слоя в атмосфере, который поглощает большинство лучей.
— Сколько же времени продолжается день или год на этой планете? — спросил Чернат. — Мои познания в астрономии не дошли еще до такого совершенства.
— День здесь продолжается приблизительно столько же, сколько месяц на Земле, а год в семь раз больше. Другими словами, Венере нужно тридцать дней, чтобы повернуться вокруг оси. и семь таких тридцатидневных дней, чтобы обойти вокруг Солнца.
Скарлат, отдалившийся от группы исследователей и глядевший в бинокль, обратил их внимание на то, что он заметил.
— В десяти километрах отсюда видна река, впадающая в маленькое озеро. Это та самая река, которую мы видели с Коперника и которая должна была служить ориентиром для посадки. Что, если мы двинемся туда.
Они продолжали идти еще несколько минут, с трудом вытаскивая ноги из песка, как вдруг Чернат сделал им знак остановиться.
— Вы ничего не чувствуете?
Инженер опустился на колени и приник ухом к ближней скале. Анна последовала его примеру.
— Кора планеты трясется, — заметила она вставая, и голос ее звучал как-то странно.
Они поспешно установили сейсмографы. Прошло несколько минут, и слева Анны подтвердились.
— Да, в самом деле, — сказал Матей, — кора Венеры беспрестанно вибрирует. — А ну, послушайте.
В отдалении послышался ужаснейший грохот, напоминавший отдаленный гром.
— Это наверное горный обвал, — воскликнула Анна, — нужно быть очень внимательными. Здесь нас подстерегают совсем иные опасности, чем на Копернике.
— Не знаю. Может быть, это только кажется, но, хотя мы и в защитных касках, шум этот гораздо сильнее, чем на Земле, — заметил Чернат.
— Так оно и есть, — вмешался Скарлат. — Атмосфера здесь более плотная, и звук передается лучше.
Они медленно продвигались вперед, горбясь от усталости. Обленившиеся на Копернике мускулы трудно привыкали к нормальному усилию. Продвижение вперед еще больше затруднялось сильным ветром, продолжавшим дуть им прямо в лицо. Желтый отсвет, который здесь приобретали все предметы, от скал до их одежды, сильно утомлял глаза.
Внезапно перед ними заиграли повсюду алмазным сверканием многоцветные переливы. Серый песок отражал, как зеркало, гигантскую радугу.
— Глядите! — удивленно воскликнул инженер Чернат. — Небо подобно морю огня!
На желтовато-белом фоне облаков, тяжело свисавших с вышины, пылал огромный фейерверк. Подобное чудовищному огненному снопу, огромное зарево то ширилось, заливая трепетным светом весь горизонт, то снова сжималось, и из него бурно лились сверкающие потоки радужных искр, которые тонкими лентами извивались во всех направлениях. Временами из мутной массы облаков устремлялась вниз гигантская молния и, сопровождаемая раскатами грома, сливалась с поверхностью планеты. Бесчисленные светящиеся сферы вращались в воздухе, как цветные воздушные шары.
Весь пейзаж был залит морем света, и окружающие астронавтов предметы принимали оттенки, которые делали все вокруг неузнаваемым.
— Электризация атмосферы все время возрастает, — возвестил Скарлат. — То, что мы видим теперь — настоящее “венерино сияние”.
— Стрелка компаса вертится, как шальная, — заметил Чернат. — Атмосферный электромагнетизм, несомненно, играет очень большую роль в проявлениях этого грандиозного зрелища.
Через несколько мгновений свет погас, как будто его и не было. Все снова приняло обычную мутно-желтую окраску.
Справа и слева вздымались высокие скалы. Песчаная пустыня постепенно превращалась в степь, и Аурелиан Добре собрал первые травы необычного оранжевого цвета. Немного дальше виднелись какие-то белые растения с тесно прижатыми к стеблю листьями. Таким строением природа оберегала их от излишней потери воды испарением.
Температура в 68° была куда ниже, чем на астероиде и легко переносилась благодаря защитной одежде.
— Поглядите, это еще что такое?
Анна Григораш заметила несколько странных, сверкающих предметов желтого цвета, напоминавших своею формой миниатюрные боченочки. Предметы эти висели на небольшом стволе.
Аурелиан Добре первым оказался около них. Несмотря на то, что он был нагружен тяжелым ранцем, сумкой и множеством различных инструментов, биолог бежал на своих коротеньких ножках куда быстрее юноши.
Он выхватил лупу с тарелку величиной и принялся внимательно рассматривать поверхность цилиндрических листьев, покрытых чем-то вроде блестящего воска. От волнения старик быстро, без передышки говорил:
— Это первые более развитые растения, которые мы встречаем! Вместо листьев у них вот эти боченочки, покрытые мелкими, красноватыми волосками. Если я не ошибаюсь, они полны соку, который заслуживает ближайшего рассмотрения.
И он одним движением вынул из-за пояса нож и сделал глубокий разрез в одном из боченков. Оттуда потекла вязкая, бесцветная жидкость.
— Интересно, очень интересно. Вязкость жидкости, вероятно, результат концентрации клеточного сока. Это — первое условие засухоустойчивости, так как оно снижает потерю влаги у растений и способствует быстрому освоению воды. Если бы не эта проклятая каска, я бы мог сейчас же отведать этого соку. Это должно быть очень прохладительный напиток.
— Не советую, профессор, — предостерегающе сказал Бутару. — Сок может оказаться ядовитым. Возьмите лучше пробу, а по возвращении мы ее проанализируем в лаборатории.
Добре так и сделал. Через несколько минут тщательно закупоренная пробирка, полная сока растения, была поглощена одним из бесчисленных отделений профессорского ранца. Затем биолог привел в движение маленький ботанический бур и разрыл часть корней. Взяв пробу и отсюда, он что-то наскоро отметил в своей записной книжке.
Астронавты двинулись дальше. Вскоре они пришли к месту, напоминавшему земные болота.
Почти на каждом шагу попадались лужи без единой капли воды, но наполненные каким-то тягучим веществом, которое еще больше размягчалось от жары.
