— У нее сильная натура, — бесстрастно заметил Тоно.
Эяна повернулась на бок, чтобы видеть лицо брата.
— А я думала, ты ею восхищаешься.
Тоно кивнул.
— Да, она мне нравится.
— А уж она-то… Я ведь все слышала, когда сидела в вороньем гнезде. Люк был открыт, и все было слышно. Как она обрадовалась, когда ты ее разбудил! — Эяна вздохнула и немного помолчала, прежде чем продолжить. — На другой день мы с ней поговорили наедине. Такой, знаешь ли, чисто женский разговор. Она все недоумевала, зачем это нужно — плыть невесть куда на поиски своего народа, когда на наше золото можно купить хороший земельный участок где-нибудь недалеко от Альса и жить себе припеваючи. Я сказала, что мы не останемся в Дании, и тут она странно так отвела глаза и стала смотреть куда-то мимо меня, в сторону. Но потом как ни в чем не бывало принялась болтать о том о сем. Да только я-то видела, как у нее руки трясутся… Верно, и в самом деле опасно людям с нами водиться, не для них Волшебный мир.
— И нам не на пользу дружба с людьми, — сказал Тоно.
— Да. Бедная Ингеборг. Но ведь невозможно нам двоим жить в Дании, где нет никого больше из нашего рода. Если не разыщем отца, то надо будет поискать какой-нибудь родственный нам народ, просить у них приюта. Уж и достанется нам, ведь, может быть, полсвета обшарить придется.
— Вполне возможно.
Они поглядели друг на друга. Тоно побледнел, Эяна вспыхнули. Внезапно он нырнул и не показывался на поверхности более часа.
* * *
«Хернинг» обогнул Уэльс, затем Корнуэлл, вошел в Английский канал и взял курс к берегам Дании.
Корабль Ванимена, медленно продвигаясь на север, преодолел уже более половины пути вдоль побережья Далмации, и тут его выследили работорговцы.
Поначалу никто, даже сам Ванимен, не заподозрил ничего плохого. Во время плавания от Геркулесовых столбов до Адриатики они часто встречали корабли и рыбачьи лодки, чему Ванимен не удивлялся: жители многолюдных городов Средиземноморья с древнейших времен занимались мореплаванием и хорошо изучили здешние воды. Из осторожности Ванимен вел свой корабль вдали от берегов, поскольку в открытом море вероятность остаться незамеченными была больше. На всякий случай он приказал подданным по утрам одеваться и весь день до прихода темноты не снимать матросскую одежду, которую они нашли на корабле в достаточном количестве. Ванимен запретил им также плавать в море в дневные часы.
Их корабль, построенный северянами, совершенно не похож на средиземноморские суда, размышлял Ванимен, он может привлечь внимание, что было бы крайне нежелательно. А кто-нибудь, пожалуй, даже захочет оказать им помощь, ибо после шторма корабль был сильно поврежден, что сразу бросалось в глаза. Если приближалось какое-нибудь судно, Ванимен жестами или на латинском языке отвечал, что помощь не требуется, до их гавани, дескать, уже недалеко. Пока все сходило гладко, хотя для Ванимена оставалось неясным, то ли хитрость удавалась благодаря латинскому, близкородственному языкам, на которых говорили народы Средиземноморья, то ли потому, что капитаны, в сущности, равнодушно смотрели на странный потрепанный корабль с шайкой подозрительных личностей на борту. Детям и женщинам Ванимен намеренно велел не прятаться, а сидеть на палубе, чтобы на встречных судах видели, что перед ними не пиратский корабль. Пока что ни пиратов, ни военных кораблей они не встретили.
Если нападут пираты, они захватят покинутый корабль, все лири скроются в море. Но лишиться корабля было бы несчастьем. Разбитый, истерзанный, неповоротливый и медлительный, с полным трюмом воды, которую приходилось непрерывно откачивать, корабль все же был их убежищем и домом в этом замкнутом тесном море, где все прибрежные земли поделили между собой христиане и приверженцы ислама, где из огромного множества обитателей Волшебного мира не уцелел ни один.
Днем и ночью Ванимен вел свой корабль все дальше и дальше вперед. В штиль, если поблизости не было кораблей, и после захода солнца его подданные тянули корабль на буксирах. И тогда он бежал быстрее, чем под парусом, никакая команда матросов-людей не смогла бы заставить эту развалину двигаться с подобной скоростью. И все-таки прошло несколько недель, прежде чем они достигли спокойных вод Адриатики. Здесь не было волнения, которое могло затруднить охоту и ловлю рыбы, и все на корабле взбодрились, повеселели, всем не терпелось скорей достичь цели.
Но именно теперь они продвигались вперед очень медленно и осторожно, потому что корабль шел совсем близко от восточного берега Адриатики: нужно было держаться на таком расстоянии, чтобы пловцы могли в течение короткого времени доплыть до суши и разведать местность; подобным образом действуют военные морские патрули, когда высылают разведчиков на берег. Дело шло медленно, однако настроение у всех заметно улучшилось, и снова зазвучали над морем песни лири. Берега радовали глаз зеленью равнин и лесистых горных склонов, море изобиловало рыбой. Ванимен решил не оставлять корабль и плыть на нем дальше на север, пока они не найдут самое безопасное место. Если же им почему-либо вдруг придется бросить корабль, это не будет большим несчастьем. Так он думал.
Вскоре выяснилось, что волшебство все еще было живо здесь, на берегах и в горах, которые вздымались вдали на востоке. Как только Ванимен выплыл на берег, он сразу же ощутил незримое присутствие магических сил, пронизывающих каждый его нерв. То были силы, которых он ни разу не почувствовал за все время плавания по Средиземному морю, — тогда повсюду была лишь бесплодная пустота. Но здешние силы волшебства были новыми, неведомыми Ванимену, и они не исчезли в страхе перед пришельцем, напротив, они грозно надвинулись и сгустились. Ванимен отступил. И все же эти силы были ему сродни, и это родство было таким, какого никогда не могло быть у него с Агнетой, и она, поняв это, ушла от него…
Из иных мест на побережье Адриатики волшебство было изгнано. Ванимен собрал воедино все известные ему заклинания, с помощью которых постигают прошлое, и благодаря им узнал, что изгнание нечистой силы произошло в основном в недавние годы. По-видимому, здешние люди обрели какую-то новую веру или, скорее, новое течение, направление старой веры. Насколько мог установить Ванимен, кроме креста, никакого другого символа новое религиозное направление не имело, но всего важнее было то, что эта новая секта с презрением отвергала наивность и простодушие, которые были свойственны раннему христианству. Нет, здешний берег не для них, слишком много здесь возделанных земель, слишком многочисленны шумные людные города, уже одно их соседство может накликать на племя лири беду. Что ж, надо плыть дальше на север, как советовали дельфины.
