Программное ядро Термопайла перебирало различные тактические варианты. Некоторые из них выглядели вполне приемлемыми. Компьютер и его врожденные инстинкты сплетали паутину хитрого плана – паутину, достаточно крепкую, чтобы стать основой для дальнейших действий. Однако Энгус оставался неподвижным. Он не отходил от стола, хотя Морн изнывала от нетерпения. Ему хотелось понять ее. Если она освободит его из электронной тюрьмы, то ей будет подвластно все. Но Энгус должен был знать ее мотивы.
– Да, ты можешь добиться успеха, – спокойно согласился он. – Однако я чувствую в тебе какую-то слабость. Мне ясно, что ты утаиваешь от меня важные подробности. Они терзают и пугают тебя больше, чем я. Это видно по твоему лицу, но мне не хочется заниматься догадками. Лучше скажи откровенно, с чем мне придется столкнуться.
Он ожидал, что она рассердится и начнет обвинять его во всех грехах. «Как? Ты хочешь, чтобы я доверилась тебе? Ты насиловал меня! Едва не превратил в сумасшедшую! И теперь хочешь, чтобы я положилась на тебя? Да я скорее умру». Но Морн не говорила ничего подобного. Она без колебаний выдержала взгляд Термопайла. Лишь напряжение мышц на скулах немного подтянуло вверх ее подбородок.
– Когда на Малом Танатосе я попала к амнионам, – с горечью сказала Морн, – они взяли образцы моей крови. В ней содержалось иммунное лекарство Ника. Мне кажется, что эти образцы были переданы на «Затишье». Но даже если я ошибаюсь, амнионы могли принять сообщение Вектора. Я хочу узнать, уцелел ли их корабль. Этот вопрос имеет для меня первостепенное значение. Если «Каратель» уничтожил амнионов, то уже не важно, что случится с нами. Рано или поздно, формула Вектора попадет в нужные руки. У нас могут отнять что угодно, но мы уже достигли главной цели. Однако если «Затишье» уцелело, амнионы вернутся в свой космос и узнают, как противостоять иммунному лекарству. Формула Вектора станет бесполезной еще до того, как люди получат от нее какую-то пользу.
По непонятным для него причинам Энгус почувствовал внезапное облегчение. Так вот, что она боялась! Он не видел в этом угрозы – если только Морн говорила ему правду. Энгус верил ей. Она всегда тревожилась о таких дерьмовых проблемах. На какое-то время, пока Морн находилась на борту «Красотки», он отучил ее от этого. Но теперь она снова взялась за старое.
Энгус мог бы догадаться, что она боялась не за себя. Ее дурацкие убеждения были выше этого. Хотя именно они избавили его от приоритетных кодов. Теперь они сгибали прутья кибернетической решетки Если он окажет ей помощь, Морн может выпустить его на свободу.
– Глупая девчонка, – веселым тоном произнес Термопайл. – В данный момент ты ничего не изменишь. Так что нет смысла тревожиться об этом. Тебе не известно, куда улетело «Затишье». Если амнионы настолько спятили, что совершили акт вторжения, то они будут продолжать свои безумства. Мы можем предположить, что они по-прежнему разыскивают нас Не трать на них попусту время. Волнуйся о более важных делах. Например, о том, чем мы займемся дальше.
Ее глаза подозрительно сузились.
– Энгус, хватит болтать! Что мы будем делать?
Она могла бы сказать: «Что ты будешь делать?» Термопайл ответил ей счастливой и загадочно-злобной усмешкой.
– Все зависит от того, какой ущерб нанес двигателям этот маленький звереныш.
Несмотря на боль в бедре, он оттолкнулся от края стола и полетел к дверному проему. Реальность изменялась. Ее меняла Морн. Теперь могли произойти любые чудеса. Встретившись с этой женщиной, он ушел от всего, что знал о себе, и теперь каждый шаг уводил его еще дальше.
Несмотря на ценную помощь позывных сигналов, «Карателю» не удалось бы продолжить погоню за «Трубой», если бы вторгшийся амнионский корабль не прекратил огонь и не стал готовиться к поспешному отступлению из системы Массива-5
Пока сторожевик класса «Бегемот» вел обстрел из плазменных орудий, чередуя шквалы огня с гигантскими молниями сверхсветовой протонной пушки, «Каратель» совершал умопомрачительные уклоняющие маневры. Набрав адекватную скорость, крейсер мог бы последовать за «Трубой», но не рискнул входить в контактное поле. В случае новой атаки ему пришлось бы изменить направление, а при работавшем тахионном двигателе это увело бы его от «Трубы» на огромное расстояние. Поиск следа и перехват позывных занял бы бесценные часы – если даже не несколько дней. За это время «Труба» могла затеряться в просторах вселенной. Более того, она могла отключить позывные, как уже сделала это однажды.
К счастью, бегство скаута лишило амнионов главной цели. Их судно находилось в человеческом космосе, энергетические щиты и лучевые ловушки были повреждены, а навстречу к ним с «Вэлдор Индастриал» неслась флотилия патрульных кораблей. Основная миссия вторжения осталась неисполненной. Вполне естественно, что амнионы решили удрать.
Сидя в гравитационном кресле на периферии мостика, Мин Доннер пассивно наблюдала за действиями двух кораблей. Она боялась, что амнионы уничтожат крейсер. У них была на то причина, поскольку «Каратель» принял сообщение Вектора Шейхида. Мин восхищалась пилотом и гадала, как долго Сергей Пэтрис сможет выдерживать напряжение этого сурового испытания. Борт-стрелок Глессен тоже делал все, что мог, но реальная ответственность за исход боя и целостность крейсера возлагалась на Пэтриса.
Несмотря на годы опыта и азарт битвы, Мин страдала от тошноты и головокружения. «Каратель» был быстроходным боевым кораблем: он не предназначался для такого многочасового сражения и противостояния невероятно мощным ударам протонной пушки. Однако вскоре стало ясно, что амнион, «наделенный правом на принятие решений», не желал продолжения боя. У сторожевика имелись свои приоритеты. Продолжая стрелять по крейсеру полиции, он начал наращивать скорость. Затем, почти на пределе дальности ответного огня, амнионы прекратили обстрел – предположительно для того, чтобы перевести энергию двигателей на ускорение. Однако траектория их движения не указывала на запретное пространство или на какой-то очевидный пункт назначения. Похоже, они просто стремились покинуть систему Массива-5.
– Стрелок, прекратить огонь, – приказал капитан Долфин Юбикви.
Неподвижный, как каменная статуя, он сидел за командным пультом, словно врос в гравитационное кресло.
– Мы охотимся не за ними. И мы должны радоваться, что до сих пор можем возносить к Господу свои молитвы и благодарения.
– Есть, капитан.
Глессен выпустил из рук тангенты прицела, и в ту же секунду опаляющий рев плазменной пушки прекратился. Сразу стали различимы переливы аварийных и боевых сирен. Тем не менее после нескольких часов непрерывного грохота и стрельбы Мин показалось, что на мостике воцарилась тишина.
