Мы вернулись на судно. Я предложил добровольцам переправиться на тот берег и проучить татар.
Первым вызвался Матвей-здоровяк, которого татары едва не утащили в плен.
– Душа горит, поквитаться хочу.
Ещё несколько матросов – из тех, у кого был зуб на татар – изъявили желание.
При свете свечи мы выбрали себе в трюме оружие. Матвей забрал себе единственный шестопер – тяжеленную булаву с продольными острыми рёбрами. Я сменил шпагу на более привычную саблю, так же поступили два матроса из добровольцев.
Мы уселись в лодку, взялись за вёсла. И пока гребли, я наставлял:
– Пристаём к берегу и цепочкой идём вглубь – за холмы. Как обнаружим татар – окружаем со всех сторон и нападаем по моему сигналу.
– А какой сигнал?
– Выпью прокричу.
– Да какая тут выпь? Она на болотах водится. Татары – не дураки.
– Какая разница? Сразу после сигнала нападаем, а что уж они там подумают – их дело. Бьёмся всерьёз, помощи до утра не будет. Убил своего противника – помоги товарищу.
Дальше плыли в тишине – ночью над водой звуки разносятся далеко. Наконец, нос лодки ткнулся в илистый берег.
Мы тихонько выбрались на берег, подтянули лодку на отмель, чтобы не унесло течением, и направились в глубь берега. Сначала почва была ровная, потом стал ощущаться подъём. Когда мы достигли гребня, то увидели справа, метрах в двухстах, костерок. «Течением снесло», – подосадовал я.
– Матвей, бери одного человека и обходи их слева. Я же со вторым – справа. Только ради бога – тихо, не спугни раньше времени, – прошептал я в ухо здоровяку.
Наши пути разошлись. Я со вторым матросом – Калистратом – снова спустился за гребень, и мы пошли по склону. Я шёл и считал шаги. Когда дошёл до трёхсот, снова поднялся на гребень. Татары совсем рядом: двадцать метров вправо и пятьдесят – вперёд.
– Ползать умеешь? – шёпотом спросил я Калистрата.
– Охотник я, это – как тетерева скрадывать.
– Тогда поползли.
Мы опустились на землю и поползли к костру. Костёр – это просто замечательно. Для нас – маяк, к тому же со света в темноту – ничего не видно, зато для нас татары – как на ладони. Лежат вокруг костра, положив головы на сёдла и подстелив потники.
Я приподнял голову, начал считать. Что за чертовщина?! Их должно быть семь, а лежащих вокруг костра – шесть. Где же ещё один? Может быть – караульный? Бродит неподалёку и ударит в спину в самый неподходящий момент. А где Матвей с напарником? Добрались ли уже до места? Вот будет конфуз, если я прокричу выпью и рванусь на татар, а они подойти не успели.
Я решил подождать.
Прошло около получаса. Где же всё-таки Матвей и где ещё один татарин? Скоро светать начнёт, надо напасть в темноте – она наш союзник.
Один из лежащих татар зашевелился, перевернулся с боку на бок и снова захрапел. А ведь коней рядом не видно. Вот недотёпа! Наверняка кони пасутся невдалеке и при них – коновод. Вот и объяснение – почему вокруг костра только шесть человек.
Мы поползли к костру, и за несколько шагов до него я вскочил, ухнул филином, забыв, как кричит выпь, выхватил саблю и в два прыжка оказался рядом со спящим. С размаху рубанул саблей по голове лежащего. Рядом со мной рубил Калистрат.
С другой стороны костра, из черноты ночи, возникла огромная фигура Матвея, который с утробным хеканьем, как будто бы дрова рубил, крушил шестопером черепа и кости татар. Только жуткий хруст слышался. Никто из татар не успел даже вскочить. В минуту всё было кончено.
– Вы чего так долго сигнал не подавали? – спросил Матвей. – Мы уж, грешным делом, подумали – не случилось ли чего.
– Тел у костра шесть, а должно быть – семь. Вот я и выжидал, гадая – где седьмой.
– Он коней пас. Лошади выдали, мы храп конский услышали. Подкрались, а татарин замотался в халат с головой и дрыхнет. Я ему голыми руками шею-то и свернул. Так что он раньше их, – Матвей кивнул головой в сторону догорающего костра, – в рай попал, с гуриями теперь пирует.
– Ну, тогда молодец, камень с души снял. Опасался я, что коновод шум услышит – на коня да за подмогой. А так получается – всё чисто сделали.
– Чисто! – ухмыльнулся Матвей. – Ты на себя посмотри – всё в крови.
– Отмоемся. Парни, соберите оружие да в чересседельных сумках пошукайте. Что найдёте – ваш трофей.
– А коней куды? – с жалостью в голосе решил справиться Калистрат.
– Да ты никак от жадности сбрендил, Калистрат. Продать их здесь некому, на корабль не погрузишь. Пускай пасутся. Уж весна – чай не погибнут с голоду.
– Эх, жалко, добро пропадает, – мужицкая натура Калистрата не могла враз согласиться с такой потерей.
– Ну, коли жалко, седлай да скачи через Дикое поле прямо до Владимира, – изрёк Матвей.
Все, кроме Калистрата, засмеялись.
– Ну что, будем корабля до утра ждать или снова в лодку и – на тот берег?
– Лучше в лодку и – к кораблю. Боюсь я мертвяков, – поёжился напарник Матвея, – я вот даже имени его не знаю.
– Живых бояться надо, всё зло от них. А мертвяков чего бояться – лежат смирно.
– А д-души неупокоенные? Вдруг в оборотней превратятся? – заикаясь от ужаса, смотрел он на застывших в неестественных позах татар.
– Хватит страшилками пугать. Берём оружие и – в лодку.
Мы забрали оружие, обшарили сумки и, не найдя ничего стоящего, вернулись к лодке. Побросали оружие на дно, и Матвей с Калистратом уселись за вёсла. Работали споро, и через полчаса увидели неровный огонёк кормового фонаря. «Наконец-то», – мы подплыли к чернеющей громаде ушкуя.
Вахтенный у костра вначале всполошился, отступил в темноту, однако, увидев как из причалившей лодки выпрыгивают четыре фигуры, увешанные оружием, и узнав своих, успокоился, подошёл.
– Ну, как прошло?
– А ты сам сядь в лодку, съезди – посмотри, – съязвил Матвей. – А то сидел у костра, темноты боялся.
Вахтенный сконфузился, но ненадолго, и пошёл за новым сушняком – поддержать осевший костёр.
Мы побросали оружие недалеко от костра и пошли к реке замывать от крови одежду; изрядно продрогнув, стали отогревать руки над пламенем костра. Постепенно команда, спавшая на ушкуе, проснулась, заслышав разговор на берегу.
Через борт свесился заспанный Кондрат.
– Всё в порядке? Наши все целы? – сжав бороду в кулак, с тревожным ожиданием спросил купец.
Услышав мой бодрый ответ, облегчённо вздохнул и перекрестился.
– Ну, слава Богу. Всем подъём!
Ёжась от утренней сырости, по трапу сбегали ушкуйники, устраиваясь на корточках у костра. Распалили костёр пожарче, сварили кулеш. Пока закипала вода, участники набега рассказывали о ночной победе над татарами. А я с восхищением смотрел на русских голиафов, наперебой, в подробностях расписывающих детали ночной вылазки и свои впечатления. И было чем гордиться. Они не побоялись рискнуть – ведь татар было куда больше, и кто знает, как всё могло обернуться. Они чувствовали себя героями на своей, русской земле, и им будет о чём поведать детям, когда вернутся домой, во Владимир.
