Когда, через два года, я перешел в московское училище, так еще стал усердно перебирать харчами, образно говоря. В общем и частности, я набрал немалый опыт общения с женским полом, поэтому и не торопился с женитьбой, что очень не нравится моему начальству в погранотряде.
Пограничная горная застава «Орлиное гнездо» находилась на отметке 3000 метров и еще чуть-чуть, в узкой долине. Она перекрывала проход с высокогорного перевала, расположенного на сопредельной стороне в китайских отрогах Тянь-Шаня. Мы гарантированно закрывали свой участок в долине, где располагалась КСП, проволочные заграждения и радиотехнические средства обнаружения. Однако, были еще около десяти километров государственной границы, что находились в нашей зоне ответственности. А там рубеж шел сплошь по горам и охранялся постами наблюдения с радиостанциями. Нарядам приходилось занимать доминирующие высоты. С ними держали связь секреты и подвижные дозоры, чьей задачей было блокировать вероятные маршруты нарушителей, идущих по скальным формациям. До прибытия тревожных групп. Учитывая специфику нашего участка границы, застава была укомплектована по полному штату, плюс от 10–20 бойцов переменного состава. До недавнего времени мы справлялись с охраной границы, кое-кто конечно проскакивал. Но это были, скорее всего местные проводники чувствующие себя в горах, как рыбы в воде. Для них границы, как бы не существовало — они жили здесь. Но таких людей, прирожденных альпинистов, всюду было мало и у нас они были очень редки. Так, мелкие капельки, но когда китайцы установили на перевале минометы, а на ближайших к нашей границе высотах разместили наблюдательные посты с сильной оптикой, то эти капельки начали сливаться в струйки. Так как, периодический и непредсказуемый обстрел наших дозоров, корректируемый с постов наблюдения, заставлял наши наряды укрываться от минометного огня на обратных склонах скал. В результате, мы утрачивали контроль за оперативной обстановкой и это затрудняло выдвижение тревожных групп в места вероятного нарушения границы. Нарушителям стало хватать времени незаметно сделать закладки на нашей стороне и вернуться обратно. К тому же, у них хватало своих людей на нашей стороне и потоки контрабанды стали устойчивыми. А где контрабанда, там и разведка. К нам шли наркотики и советские деньги, обратно агентурные сведения, золото и драгоценные камни. Редко, но все же случалось, что переправляли людей и исключительно на сопредельную сторону, в Китай. В горах люди вольнолюбивые, живут бедно и не чураются любого заработка, даже такого опасного. Горцы…
В том, что пить мне нельзя я убедился еще пацаном, когда с парнями попробовали «Билэ мицнэ». Редкую восемнадцатиградусную гадость именуемую крепленным виноградным вином. Ее разливали в уже использованные бутылки из под шампанского, объемом 0.8 литра, которые в народе называли противотанковыми. О том, что я слетал с нарезки, выпив жалкие триста граммов крепкого, знали только в нашей компании и хранили это в тайне. Внешне я казался вполне трезвым и нормальным, однако был готов на самые непредсказуемые поступки. Как говорил мне Колян Псих, после очередных моих экзерсисов: «Не можешь пить, глотай дерьмо через тряпочку», — и это был дельный совет, как я впоследствии убедился и всегда старался следовать ему. Поэтому я вчера, на отвальной по случаю моего назначения начальником резервной заставы, пил не более своей малой нормы. Но когда тревожная группа, во главе с заместителем начальника заставы, принесла тело убитого осколками мины старшего сержанта Виталия Задорожного, моего земляка и просто классного пограничника — я хлопнул целый стакан водяры за упокой его души и с каменной мордой сказал замполиту:
— Я уже не командую, завтра спущусь к вертолетной площадке и покину расположение заставы. Пойду к себе собираться и спать. — Я говорил это спокойным негромким голосом, сдерживая бушующее внутри меня ледяное бешенство.
— Саня, ты испортишь себе всё и на всю жизнь, — сказал мне вышедший за мной заместитель командира заставы, старший лейтенант Колотилин.
Отличный офицер, отличный боксер и просто порядочный парень, закончивший пограничное училище двумя годами позже меня. Мы с ним по очереди выезжали на чемпионаты ЦС «Динамо» по боксу, где он был в призах, а я дважды становился чемпионом. Что крайне удивляло динамовских тренеров, так как я полноценно тренировался лишь на кратковременных сборах. Однако, когда они узнавали, что моим тренером был сам Агирре, то вопросы снимались сами собой. Настолько был велик авторитет Маркиза тренера в около боксерских кругах СССР и не только СССР.
— Я пошел спать, — с нажимом повторил я, — и хуже, чем Задорожному мне не будет. Или ты боишься за себя? Так учти, приказ о твоем назначении еще не подписан, только завтра прилетит наш Полкан назначать тебя исполняющим обязанности начальника заставы и я тебе официально ее сдам.
— Не смеши ежа голой жопой, Саня. Дальше Кушки не сошлют, а там курорт, по сравнению с нашим Гнездом.
Спать я, конечно, не пошел, а пошел к старшине Терещенко, который сидел в своей каптерке напротив стакана с водкой накрытого куском хлеба с салом. Старшина был моим наставником еще с тех пор, когда я прибыл на заставу неоперившимся щеглом, а он уже разменял второй десяток сверхсрочной службы. Свой стакан и бутылку он успел спрятать. Где он брал это сало, оставалось великой тайной, которую он никому не раскрывал, а водку ему закидывали вертолетчики. Старшинский обменный фонд, так сказать.
— Нет, — категорично сказал я, когда он достал свой спрятанный стакан и пытался найти третий, уже для меня, — у нас будет дело на рассвете. Пошли, Василич, посмотрим, что там у тебя есть в оружейной комнате и в загашнике — тоже.
А в загашнике было… Шведский гранатомет Карл-Густав — два штуки, как они попали на заставу… Терещенко и сам не знал, так как ему они достались в наследство от предыдущего старшины. А вот со снайперской винтовкой Ли-Энфилд, со съемным магазином на десять патронов 7.7х5бмм, я был хорошо знаком и более того, периодически из нее постреливал. Доверял мне эту свою игрушку старшина, который изредка бил из нее коз и баранов с моего дозволения. Что бы отвадить копытных от КСП, такая была у нас легенда. На зачетных стрельбах я стрелял из штатной СВД на 400–500 метров и… макарки на 25 метров. Однако, следует признать, что для прицельной стрельбы на дальние дистанции англичанка подходила лучше нашей винтовки. Особенно, если стрелять боеприпасами снаряженными таким настоящим кудесником, как старшина Терещенко. Ему, как мастеру-оружейнику не было равных в нашем пограничном отряде. И не только.
