Света захлопнула дверь комнаты и повернула ключ на два оборота.
– Ой, что будет! – ужаснулась она.
– Ерунда, – беспечно сказал Тимофеев. – Штаны поляризуем назад…
– Только не увлекайся, – предостерегла Света. – А то они спадать будут.
– Гирю я тоже угомоню. Если Дима захочет, могу даже десятипудовой сделать. Но кто-нибудь способен объяснить мне, что же произошло?
– Ну нетушки, – возразила Света. – Сам изобрел, сам и объясняй.
Тимофеев отложил удовлетворенную содеянным фотокамеру подальше от себя и призадумался.
– Что-то неладно, – сказал он. – Что-то не связалось у Штирлица. Когда я собирал схему, то рассчитывал с ее помощью разделаться с гравитацией.
– Нет, Витенька, – поправила Света. – С законом бутерброда. Иначе говоря, с законом подлости.
– Вот так всегда! – огорчился Тимофеев. – Делал одно, а вышло другое… Не знаю, каким образом, но эта вещь получилась далеко не простая.
– Надо полагать! – воскликнула Света. – Что-то я не слышала о лауреатах Нобелевской премии в области управления гравитацией. Я читала в газете, что какой-то ученый в Америке десять лет ищет эти твои маленькие штучки и найти не может…
– Да? А зачем их искать? Вон их сколько кругом… Наверное, чешские фоторезисторы виноваты, – продолжал рассуждать народный умелец. – У них повышенный класс чистоты. Прибор вышел сложный. Ну и, как у всякой сложной системы, у него оказался избыток степеней свободы. Вот он и повел себя, затеял сам вершить расправу над подлостью. Причем по незнанию человеческой натуры уже допустил перегибы. Ну какой из Димы Камикадзе подлец? – пожал он плечами, вспомнив игривую Димину улыбку. – Так, шалун…
– Лелик стипендии отроду не получал, – вставила Света, – а ходит во всем фирменном. Ему за дело перепало. А что твой гравиполяризатор на коменданта взъелся?
– Может быть, из-за огурца? Не понравился ему этот огурец. Или из-за того, что комендант в праздники гостей из общежития гоняет? Честное слово, не знаю!
– Вот здорово! – обрадовалась девушка. – Мы сейчас возьмем твой прибор, пойдем по комнатам, а он сам общелкает всех, кто допустил хотя бы маленький нехороший поступок.
– Что мы – товарищеский суд, что ли? – запротестовал Тимофеев. – Да еще с механическим дружинником в компании… Это вроде как чужое вмешательство в наши людские внутренние дела. По-моему, у человека и так имеется прибор, наказывающий за подлость.
– Какой еще прибор? – не поняла Света.
– Совесть, – кратко пояснил Тимофеев. – Правда, он барахлит иногда… Ну, что молчишь? – спросил он у фотокамеры. – Нечего тебе возразить? Подумай, Света, мы вот с тобой беседуем, а он затаился и слушает. И если я что-нибудь не то ляпну, то висеть мне у лампочки вместо абажура!
– Да, но как же бутерброд? – спохватилась Света.
– Ну, с ним-то он наверняка управится!
Девушка открыла настенный шкафчик и достала оттуда на блюдечке бутерброд из белого хлеба с крестьянским маслом.
– Ты не поверишь, – заметила она, – но уже вчера я знала, чем все кончится.
Тимофееву захотелось привлечь ее к себе, говорить ей нежные слова, но время для таких его поступков еще не пришло. Поэтому он сдержал рвущиеся наружу чувства и твердой рукой направил объектив гравиполяризатора на бутерброд.
– Да сгинет подлость! – торжественно сказала Света.
Прозвучал знакомый уже щелчок, по комнате пробежал порыв холодного ветра.
– Отпускай! – скомандовал Тимофеев.
Света проворно убрала блюдце. Бутерброд недвижно завис в воздухе, словно размышляя, как поступить дальше. Затем он дрогнул и взмыл к потолку, приклеившись маслом к свежей побелке. Тимофеев проводил его задумчивым взглядом.
– А есть его по-прежнему нельзя, – заключил он. – Оказывается, с подлостью бороться не так просто.
– Пустяки, – сказала Света, прижавшись к его плечу и даже не подозревая, какое смятение она вызвала этим в одуревшей от счастья душе народного умельца. – Главное – не сдаваться!
– Я придумал название для единицы измерения количества подлости, – произнес Тимофеев, борясь с головокружением. – «Один бутерброд». Обманул кого-нибудь – два бутерброда. Украл – десять бутербродов.
– Есть поступки, которые не оценить иначе, как в мегабутербродах, – вздохнула Света. – Вот если бы у человека всегда был перед глазами такой счетчик…
– Да чтобы нельзя было уговорить себя зажмуриться! – подхватил Тимофеев.
В дверь гулко ударилось нечто тяжелое, вероятно – родственное древним стенобитным орудиям. Тимофеев вздрогнул, инстинктивно прижав прибор к себе.
– Ну вот и все, – сказал он обреченно. – За мной пришли. Может быть, даже с милицией…
– Уж не думаешь ли ты, что я дам тебя в обиду? – прищурилась девушка Света, направляясь к двери.
Под притолоку вплыла, кокетливо покачивая боками, чугунная гиря. Она волочила за собой испачканного в белом Диму, Лелика в махровом халате и еще человек пять из числа невольных свидетелей происшествия. Тимофеев попятился.
– Ну? – Света выступила вперед, готовая до конца защищать изобретение, а главным образом – изобретателя. – В чем дело?
– Что кричишь? – опешил Дима. – Давай фотографируй гирю обратно, она же брыкается, вах!
– И джинсы! – поддержал его Лелик.
Света неприступно молчала. Тогда Дима слегка порозовел и добавил:
– У меня девушка есть, Тося ее зовут. Хорошая, слушай, девушка, разве не знаете? Прошу тебя, Тимофеич, пожалуйста!
– Ага, – поразмыслив, присоединился к нему Лелик.
Тимофеев подтолкнул гравиполяризатор к гире.
– Действуй, – сказал он прибору. – Люди ждут. Ошибки надо уметь исправлять…
И всем присутствующим в комнате почудилось, что фотокамера в руках у Тимофеева смущенно вздохнула.
Телевизионная игра в футбол
Тимофеев бережно открыл пенопластовый футляр и достал из него коробку с несколькими свободно вращающимися ручками и кнопками. Коробка отливала металлическим блеском, от нее исходил острый запах свежей пластмассы.
– Вот, – со значением сказал Тимофеев. – Это телевизионная игра в футбол, которая есть в любом магазине. Присоединяешь ее к телевизору, и на экране возникает двухмерный образ футбольного поля с игроками в виде квадратиков и треугольников, которые гоняют проекцию мяча в виде кружка. Сидишь перед телевизором и, вместо того, чтобы бездумно смотреть шестую серию о конфликте директора с главным инженером, с пользой для интеллекта играешь на кинескопе в футбол.
– Здорово! – воскликнула девушка Света.
– Но я ее усовершенствовал, – скромно признался Тимофеев.
– С тебя станется, – отозвалась Света.
