- Смотря что вы предложите. А если мы друг другу подойдем, то значит, хорошо.
- А кто вы по профессии? - спрашивает.
- Журналист. Переводчик.
- А ваш приятель?
Игорь был филолог. Это профессия или нет? Не знаю. Теперь уже нет, наверное.
- И от какой же вы газеты? - говорит.
Игорь почему-то счел нужным удивиться.
- При чем тут газета? Мы пришли по объявлению. Там у вас объявление висит.
- Это как раз понятно, - сказал человек, сидящий за столом. - И все-таки, у меня такое ощущение, что вас сюда какая-то газета направила.
И тут я подумала, что действительно могу упустить какую-то замечательную работу.
- Вы правы, - говорю. - Мы действительно из газеты. Я могу и удостоверение показать. Сами понимаете, может, газете нашей просто интересно, что у вас тут делается - ваши плакаты по всему городу уже несколько месяцев как развешены, а контора вот только сейчас открылась. А время неспокойное, вот люди и склонны подозревать всякие разности. Но если у вас тут нормальная организация и вы набираете штат по договору, как и положено приличным людям, и не собираетесь никого ставить к стенке, исходя из своих загадочных критериев, то вам можно и корреспондентов не бояться. Тем более что газета наша, честно говоря, уже десять месяцев как не выходит, ну какие сейчас газеты? За то время, что мы без работы сидим, дурака валяем, уже можно было родить сына и посадить дерево. И наоборот.
- А напарник ваш почему молчит?
- А он застенчивый, - говорю.
Человек за столом пошуршал какими-то бумажками. Долго возился, слишком уж демонстративно как-то. Мы стоим, молчим. Он сказал:
- Садитесь.
Мы присели на стулья. Обычные драные деревянные стулья. Сиденье было жутко холодным. В коридоре тихо. Ни шагов, ни голосов, ничего. Только бумажки шуршат.
Наконец, он поднял голову. Взгляд у него был такой же бледный и невыразительный, как и лицо.
- Вы же понимаете, - говорит. - Много я вам предложить не могу. Ну, какая у вас, если честно, специальность? Смех один. Но если вы завтра вечером зайдете вот по этому адресу... - и протягивает бумажку.
Я взяла бумажку, сложила ее пополам и спрятала в карман.
- А какую-нибудь секретность соблюдать надо? - спрашиваю. - Подписку о неразглашении?
Потому что мне очень не нравится, когда с меня требуют какие-то подписки о неразглашении.
- С чего бы это? - удивился он. - Если вас условия устроят, мы вас примем. А говорить можете, что хотите. И не стройте никаких иллюзий. Ничем таким особенным здесь не занимаются.
- А пропуск? Пароль?
- Не валяйте дурака, - говорит, - играйте в Джеймса Бонда где-нибудь в другом месте.
- Тогда до свидания, - отвечаю вежливо. - Огромное вам спасибо. - И вышла.
- Ну чего? - говорит Игорь уже на улице. - Ты туда пойдешь?
- Пойду. И хорошо, чтобы ты тоже пошел. Будешь прикрывать меня с тыла. Как сегодня. У тебя это здорово получается.
- Это что, ирония? - обиделся он.
- Нет, - говорю, - это сарказм. Я не хочу все время отдуваться за двоих. И выглядеть большей идиоткой, чем есть, - тоже.
- Это, - возразил он, - практически невозможно.
Галахад вонючий! Это он со мной такой храбрый. У меня просто потрясающая способность всех сажать себе на голову.
- Ты знаешь, - сказал он вдруг задумчиво. - А ведь это может оказаться очень опасно.
- Господи, - говорю. - Да что это с тобой? Сейчас и по улицам ходить опасно. Особенно вечером.
- Послушай, никто ведь не знает, чем они на самом деле занимаются. И что там будет, по этому адресу. Мне все это не нравится. Что-то тут не так. Мало ли что они тут тебе сказали...
- Конечно, не так. Все в этой жизни не так. А если бы все было так, как надо, они бы, по крайней мере, топили бы в этой конторе.
- Вот именно, - медленно сказал Игорь. - Это меня и беспокоит почему-то.
- Господи, да что же тут особенного?
- А то, что холод там стоял собачий. А этот тип сидел в пиджаке и рубашке. И я что-то не заметил, чтобы ему было холодно.
Вообще-то, я знаю одного малого, который всю зиму ходил в одной рубашке с коротким рукавом. Он был тощий и синий, как цыпленок, - в чем только душа держалась, но он был йогом и закалял волю, потому что хотел стать водолазом. Так что люди бывают со странностями - что тут удивительного?
* * *
В той бумажке, которую он мне дал, было написано, что сбор будет в Лейтенантском переулке, опять же, неподалеку. От моего дома туда пешком можно было дойти за четверть часа. Но идти было все равно неуютно. Часть снега уже успела вывалиться из туч и расползтись по земле аморфной массой, под ногами хлюпало. Переулок был почти пуст - лишь у колонки стояла скудная покорная очередь с бидонами и ведрами. Ветер свистел у глухого каменного забора, прорываясь в конец переулка, туда, где во тьме медленно ворочалось море. Под стеной лежала темная бесформенная куча - человек? Я не стала разглядывать, прошла отвернувшись, ускорив шаги.
На второй этаж флигеля, стоявшего во дворе старого нежилого дома с черными зияющими провалами окон, вела скользкая железная лестница без перил; в окне, выходящем во двор, тускло горел свет и мелькали темные силуэты. Я топталась у лестницы, поджидая Игоря, потому что не рассчитала и пришла на несколько минут раньше, чем мы договаривались, а эта гадина еще и опаздывала. Пока я там стояла, мимо меня наверх по лестнице прошло несколько человек - усталые, тощие, замерзшие. Я уж начала думать, что Игорь не придет, просто потому, что все это мероприятие не имело смысла с самого начала. А упрекать малого в том, что он струсил или что-то в этом роде, толку не было - мне и самой было здорово не по себе. Но он все-таки явился. К тому времени уже совсем стемнело, и мне хотелось только одного оказаться в месте, где относительно светло и не так уж промозгло. Больше ни один человек после Игоря не подошел - все, кому нужно, были уже наверху.
На входе никто не дежурил, никто ни о чем не спрашивал - ни удостоверений, ни направлений этих, ничего. Чем была раньше эта пустая огромная комната? Частью квартиры? Мастерской какого-то художника? Наверное, последнее, потому что на выгоревших обоях можно было разглядеть прямоугольники потемнее. Под потолком горела тусклая лампочка - своя подстанция у них была, что ли? Вдоль стены стояли ряды стульев, как в приемной у зубного врача. Может быть, именно поэтому на них никто и не сидел, все топтались посреди комнаты, сбившись в группки.
Я подошла к одной из таких групп и спросила:
- А чего мы ждем?
- Не знаю, - ответил мне человек в заношенном пальто из офицерского сукна. - Кажется, должны принести какие-то списки.
Наконец, списки принесли. Они были сразу у нескольких человек, вокруг которых немедленно образовалась толкучка. Я все медлила подойти и выяснить - где там моя фамилия и зачем все это вообще нужно? Но толпа вскоре рассосалась, и стоять в стороне было уже не удобно. Да и Игорь, набравшись храбрости, начал толкать меня в бок и шипеть:
