— Это не совсем так, — усмехнулся Маллин с видом собственного превосходства. — Сведения мистера Ингерманна являются не более чем юридическим фольклором. Пушистики, будучи разумными существами, обладают такой же нервной системой, как и, к примеру, люди-земляне. Когда они пытаются умолчать об истинном факте и заменить правдивое сообщение ложным, это сопровождается такими же электромагнитными колебаниями, как и у людей.
И что из всего этого могли понять двенадцать остолопов-присяжных?
— Ваша честь, доктор Маллин дает показания как эксперт и как таковой должен пройти испытание!
— Мистер Ингерманн, доктор Маллин давно уже прошел такое испытание в нашем суде и признан сведущим экспертом.
— Ваша честь! Должно быть, мистера Ингерманна все это занимает, но лично меня — нисколько, — вмешался Лесли Кумбс. — Давайте завершим предъявление обвинений и продолжим разбирательство.
— Подвергать кого-либо допросу под детектором в том случае, если детектор не был проверен должным образом, является незаконным!
— Данный детектор проверен, — сказал Гас Браннард. — Он загорелся красным, когда ваш подзащитный. Фил Новис, сказал, что он невиновен.
Зал разразился хохотом. Люди хохотали от души. Даже кое-кто из присяжных присоединился к общему веселью. Когда смех поутих, Джанивер постучал молоточком:
— Джентльмены! Я припоминаю старинный закон, бывший в ходу на Земле в первом веке доатомной эры, который гласит, что, если две самодвижущиеся наземные повозки близки к столкновению, обе должны остановиться и ни одна не может двинуться с места, пока не тронется другая. Мне кажется, мистер Ингерманн пытается сейчас создать подобную ситуацию. Он хочет доказать, что обвиняемых нельзя допрашивать, пока доктор Маллин не засвидетельствует, что их можно допрашивать, а доктор Маллин не может этого засвидетельствовать, пока их не допросят. А к тому времени подзащитные мистера Ингерманна умрут от старости. Поэтому я приказываю допросить свидетеля, который сейчас находится в кресле, а также прочих подсудимых-пушистиков, основываясь на предположении, что детектор, реагирующий на человека, будет действовать и для пушистика.
— Протестую!
— Протест принят к сведению. Продолжайте допрос.
— Я предупреждаю суд, что не соглашусь считать это прецедентом, достаточным для того, чтобы позволить этим пушистикам давать показания против моих подзащитных!
— Это также принято к сведению. Продолжайте, господин секретарь.
— Как твое имя? — спросил секретарь. — Как тебя называют Большие?
— Алмаз.
Голубой шар у него над головой сделался кроваво-красным. Красным! О Господи, только не это!
— Вы ведь говорили, что детектор лжи на них не действует, что красный свет от пушистиков не загорается… — бормотал Ивинс, а Такстер сказал попросту:
— Ах ты, двурушник поганый!
— Заткнитесь, вы оба!
— Как, Папа Лесси? — спросил пушистик, которого на самом деле звали вовсе не Алмазом. — Я сделал, как ты сказал?
— Кто твой Папа? — спросил секретарь.
Пушистик немного подумал и сказал:
— Папа Джек.
Шар вспыхнул красным.
— Папа Вик, — поправился пушистик, и шар снова сделался голубым.
— Очень хорошо. Ты хороший пушистик, — сказал Лесли Кумбс. — А теперь скажи, как твое имя на самом деле.
— Тоши-Соссо, — ответил пушистик. — На языке Больших — Мудрый.
Эти проклятые пушистики, которых вытащили из лесного пожара! Он один из них! Детектор оставался голубым.
— М-да, — сказала Роза Ивинс. — Похоже, вы провалились, мистер Ингерманн.
Следующий пушистик, вызванный под именем Аллана Пинкертона, тоже зажег впечатляющий красный свет, а потом признался, что его на самом деле зовут Пыряло. «Подходящее имя: пырнули так пырнули!» — подумал Ингерманн.
— Ну как, мистер Ингерманн? Вы по-прежнему утверждаете, что пушистиков нельзя допрашивать под детектором, или проведенная демонстрация вас удовлетворила? — осведомился Джанивер. — Если так, то, пожалуй, стоит приступить к допросу настоящих обвиняемых.
— Н-ну… разумеется, ваша честь! — А что он еще мог сказать, черт побери? — Я должен признаться, что заблуждался. Разумеется, давайте допросим настоящих обвиняемых, а после этого я просил бы отложить заседание до 9:00 понедельника. — Тогда впереди у него будут суббота и воскресенье… — Мне нужно побеседовать с моими подзащитными и изменить весь план защиты…
— Он хочет сказать, ваша честь, что теперь пушистикам, похоже, разрешат сказать правду, и он не знает, что с этим делать, — пояснил Браннард.
— Ты что, слинять надумал? — осведомился Такстер. — Я тебе не советую…
— Нет-нет! Не беспокойтесь, Лео! Это все подстроено. Я не знаю, как им такое удалось, но все это воняет, как Ниффльхейм, и к понедельнику я сумею это доказать. Главное, держитесь! Все будет в порядке, если сумеете держать язык за зубами.
Ингерманн взглянул на часы. Ему не следовало этого делать: не надо, чтобы кто-то знал, как дорого для него время.
— Ну что ж, — сказал Джанивер, — сейчас 15:00, а завтра суббота, и заседания все равно не будет. Хорошо, мистер Ингерманн. Я не вижу причин отказать вам в вашей просьбе.
Ив Джанивер смотрел, как люди усаживаются на скамьи. Интересно, сколько из них знают? В прессу сведения не просочились, но у молвы ведь тысяча языков, так что, должно быть, все уже в курсе. Все, кто был за барьером, кроме шестерых пушистиков, видимо, знали, и по крайней мере половина тех, кто сидел на местах для зрителей, тоже. Справа от него Виктор Грего, Лесли Кумбс, Джек Холлоуэй и другие утихомиривали пушистиков. Они точно знали. И Гас Браннард, сидящий со своими помощниками за столом обвинения: он только что не мурлыкал. За столом слева перешептывались Лео Такстер, Конрад и Роза Ивинсы и Фил Новис. Они то и дело оглядывались назад. Разумеется, они тоже знали. Джаниверу было известно, с какой скоростью распространяются слухи в тюрьме. Они, вероятно, знали все лучше кого бы то ни было. И, возможно, четверть из того, что они знали, даже было правдой.
Распорядитель закончил выкликать имена всех людей и пушистиков, которым было предъявлено обвинение от имени народа Заратуштры. Джанивер сосчитал до десяти, потом стукнул молоточком.
— Все готовы? — спросил он.
Гас Браннард встал:
— Обвинение готово, ваша честь.
Когда он сел, вскочил Лесли Кумбс:
— Защита Алмаза, Аллана Пинкертона, Арсена Люпена, Шерлока Холмса, Ирен Адлер и Маты Хари тоже готова!
Ну и имена приходится слышать в этом суде! В один прекрасный день не пришлось бы ему судить за убийство Махатму Ганди и Альберта Швейцера!
Четверо обвиняемых слева от него горячо спорили. Наконец Конрад Ивинс, подталкиваемый своей женой, встал и прокашлялся.
— Извините, ваша честь, — сказал он. — Наш адвокат, похоже, задерживается. Если суду будет угодно немного подождать… Я уверен, что через несколько минут мистер Ингерманн будет здесь.
Господи помилуй! Они не знали! Что это случилось с тюремным телеграфом? Гас Браннард снова поднялся.
— Ваша честь, я боюсь, что нам придется ждать не несколько минут, а значительно дольше, — сказал он. — Вчера вечером мне стало известно, что, когда в 14:30 с Дария стартовал корабль «Город Конкрук», следующий по маршруту Терра — Бальдр — Мардук, на его борту в качестве пассажира находился мистер Хьюго Ингерманн, приобретший билет до Капштадтского космопорта на Земле. Ближайшее место, где его можно перехватить в пути, — Новый Бирмингем на Велунде. Сейчас корабль находится в гиперпространстве, так что в данном пространственно-временном континууме Хьюго Ингерманна нигде нет в буквальном смысле слова.
Раздался странный, но давно знакомый Джаниверу звук, которым всегда сопровождаются какие-либо удивительные сообщения в зале суда, отчасти напоминающий шипение шлюза, в который врывается воздух под давлением. Оказывается, об этом ничего не слышали значительно больше людей, чем он думал. Раздались смешки — и не все они слышались со стороны защитников пушистиков.
Ивинс и прочие обвиняемые поначалу не издали ни звука. Потом Ивинс вздрогнул. Однажды на Иштар Джаниверу случилось быть свидетелем убийства на дуэли. Когда в того человека попала пуля, он точно так же содрогнулся всем телом. Роза Ивинс, которая не вставала, просто закрыла глаза и обмякла в кресле, уронив руки на стол перед собой. Фил Новис забормотал: «Не верю! Это ложь! Он не мог этого сделать!» Лео Такстер вскочил и принялся сыпать ругательствами.
— Вы хотите сказать, что мы лишились адвоката? — спросил Ивинс.
— Это точно, мистер Браннард? — спросил Джанивер (для протокола).
Браннард кивнул с серьезным видом, хотя серьезность его была малость преувеличенной.
— Абсолютно точно, ваша честь. Мне сообщил об этом присутствующий здесь мистер Грего, а ему об этом сообщили с Дария. Я видел копию списка пассажиров с именем мистера Ингерманна. Он путешествует в классе люкс.
