Ира перелистнула страницу тетради. Почерк страшно торопливый, но без помарок. Записи краткие, последовательные. Правильно! Нельзя полагаться только на память, даже на самую хорошую.
«Дифференциальное исчисление», — прочла она заголовок нового раздела. — Значит, ты перешел уже в институт? Молодец, Яшенька, ой, какой молодец!
Она по привычке перепутала ему волосы. Они стояли рядом. Яша взял ее другую руку и… не выдержал. Он обнял Иру и прижался губами к ее губам. Страшась привлечь внимание Анны Матвеевны и Филиппа Андреевича, Ира не вскрикнула, не попыталась вырваться. Только лицо ее стало жалким, беспомощным. И это поразило Яшу.
— Ира! — вскрикнул он, но девушка прижала палец к его губам, приказывая молчать.
Она тихо вышла из комнаты в прихожую, Яша вышел следом за ней.
— Так я завтра забегу за вами, — сказал он.
Ира отрицательно затрясла головой. Говорить она не могла, потому что боялась разомкнуть стиснутые зубы и разрыдаться. Так она и шла по улице — прижав кулак ко рту. Но крупные капли слез текли из ее глаз.
Больше ей не было дороги в семью Якимовых. Слишком дорог для нее Яша, чтобы она могла дать разгореться в нем этому неожиданному и страшному огоньку. И этот огонек не просто испугал ее. Ира испугалась того, что никак не могла собраться с мыслями. В ней все перепуталось, все перемешалось. Володя… Первая любовь… Яша… Нет, нет, она не могла теперь быть рядом с Яшей. Раньше было совсем другое. Раньше она стояла над ним, вела его. Теперь в нем просыпались такие силы, перед которыми она становилась беспомощной. Его воля оказывалась сильнее, и если она останется рядом с ним, как оставалась раньше, то… Ох, лучше уж не думать об этом!
Но она не могла не сознаться себе, что Яша становится дорог для нее уже не только как самый близкий друг и даже не как равный товарищ. В ней самой просыпалось ответное чувство. Она понимала, что это немыслимо и невозможно.
После ухода Иры никакая математика не шла на ум Яше. Он весь вечер просидел за столом, думая об Ире.
Утром он пошел к ней. Неожиданно девушка согласилась принять участие в прогулке. Они отправились к Дому отдыха, где находилась лодочная станция.
День провели хорошо. Купались, загорали, но с обоюдного молчаливого согласия избегали оставаться наедине.
На обратном пути они зашли в Дом отдыха. Оттуда в город ходили пассажирские автобусы. Между двухэтажными деревянными корпусами для отдыхающих Яша увидел нечто новое для себя. На спортивной площадке был врыт высокий столб, а к вращающемуся на его верхушке кольцу прикреплены шесть длинных канатов с петлями на конце. Усевшись в петли и взявшись за канаты, парни и девушки бежали по кругу, отталкивались от земли и вдруг взлетали в воздух. Так каждый из них то бежал по земле, то летел вокруг столба.
— Что это? — спросил Яша.
— «Гигантские шаги». Ты никогда на них не катался?
— Даже первый раз вижу.
— Подойдем, посмотрим.
Вскоре Яша с Ирой завладели двумя канатами. Это было замечательно! Яша разбегался, подпрыгивал и — летел. Даже дух захватывало. Ира кричала ему, чтобы он поостерегся, но Яша слышать ничего не хотел, он взлетал выше всех, воображая себя на самолете.
Вдоволь накрутившись, Яша и Ира пошли к автобусной остановке. Тут Иру окликнули.
— Я сейчас, Яша, — сказала она.
Он пошел вдоль вырубленной в лесу аллеи. Здесь не было отдыхающих. Яша затянул песню:
Все выше и выше, и выше
Стремим мы полет наших птиц…
но, оглянувшись, умолк. Его догонял мужчина в белом костюме. В руках он держал длинный гибкий прут, которым рассекал воздух.
— Что же петь перестал? — спросил он. — Песня замечательная.
— Слова забыл.
— Тогда, может быть, споем вместе?
И он вполголоса затянул:
Мы рождены,
Чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор.
Нам разум дал стальные руки — крылья,
А вместо сердца —
Пламенный мотор!
— Отличные слова! А? Я их в полете часто напеваю. Тут стремление всей эпохи. А ты как живешь, Яков?
— Вы меня знаете?
— А ты меня разве нет?
Яша присмотрелся к тронутому оспой мужественному лицу.
— Товарищ Грачев!
— Он самый. Здорово, дружище!
Яша с радостью пожал протянутую ему руку.
— Ну, расскажи о своих делах. Модели самолетов строишь?
— Нет, уже не строю.
— Что же, в планерном занимаешься или уж на самолет пересел?
— Ни то, ни другое.
— Ты мне, дружище, какие-то загадки загадываешь. Авиация, что ли, надоела?
— Что вы! Разве авиация может надоесть? Я увлекаюсь ею, но только в другом направлении.
— В каком же, если не секрет?
Яша еще раз взглянул в лицо Грачева, в его узкие, глубоко сидящие немигающие глаза и подумал: «А что мне, собственно, скрывать?» Он рассказал о своих планах, о своих занятиях.
— Ого! — Грачев стегнул прутиком по кусту шиповника, и сбитые листья посыпались на землю. — Чего задумал! Полет на Луну… Она, брат, далеко, до нее не скоро доберешься. Циолковский подействовал? Знал я его маленько, знаком был.
— Вы знали Циолковского?
— Так он же в Калуге жил. Ну и я в ней родился и вырос. Однажды был пойман в его саду на месте преступления: за яблоками лазил. Константин Эдуардович мне выговор сделал, а отпуская, столько яблок за пазуху натолкал, что я их еле до дома донес. Потом, уже взрослым человеком, я помогал ему собирать модель цельнометаллического дирижабля. Лучше-то меня пайщика на всю Калугу не было.
— Счастливый вы человек!
— Что же, его учеником стать хочешь?
— Да вот… мечтаю.
— Дело хорошее. Модели самолетов, значит, не строишь? Решил сразу на Луну лететь? На планере, на самолете не хочется?
— Как же не хочется. Это моя тайная мечта.
— О, это уже другое дело. Постой, а почему тайная?
— Потому что летать могут только здоровые люди.
— Больных в авиацию, разумеется, не допускают.
— Вот видите! А я всю жизнь только и делал, что болел.
— Черт возьми! — глаза Грачева открылись чуть пошире. — Ничего не понимаю. Ты считаешь себя больным? Как же ты тогда собираешься лететь на Луну?
Яше показалось, что Грачев вытянул его по лицу тем прутиком, которым сбивал листья с кустов. Почему Ира никогда не приводила ему такого жесткого довода? Вопрос Грачева вернул Яшу с небес на землю. Вот построит он межпланетный корабль, а ему скажут: «За корабль вам огромное спасибо, только лететь вам на нем никак нельзя по состоянию здоровья. Оставайтесь на Земле, товарищ Якимов. Прилетим, все вам расскажем». Ничего себе, заманчивая перспектива…
