Наконец это случилось. Скрипучая дверца приоткрылась, и в нее протиснулся Сигурд со своей кожаной обеденной сумкой.
– Здравствуй, Аксель.
– Здравствуй, Сигурд.
– Какие у тебя здесь новости?
– Да вроде сырости меньше стало – вода глубже уходит.
– Зима будет холодная. Верный признак.
– Не скажи, – возразил Аксель. – Иногда совсем сухо становится, а зима все равно теплая.
– Ну да, – согласился Сигурд, думая о чем-то своем.
– А ты чего такой задумчивый? – спросил его Аксель. – Или дома чего не так? Дети здоровы?
– Дети здоровы, Аксель, – подтвердил Сигурд и бросил сумку на стол. – Я вот чего думаю. Мы с тобой по двенадцать часов дежурим. Так?
– Так.
– И сменяем друг друга в одно и то же время.
– К чему ты это клонишь?
– А к тому, Аксель, что в сутках-то двадцать восемь часов, а куда еще четыре деваются?
– У-У, – разочарованно протянул Аксель. – И тебя такие глупости мучают? Тебя, взрослого человека…
– Не только это, – признался Сигурд и перешел на шепот: – Еще кое-что…
– Что же? – спросил Аксель, хотя тон и шепот коллеги ему не понравились.
– Ты не прикидывал, чего нам в каземат положили?
– А зачем мне прикидывать, я в муравьиную кучу еще не собрался, – просто ответил Аксель, но почему-то тоже шепотом.
– Может, по-другому бы заговорил, если б знал чего, – заявил Сигурд с долей превосходства в голосе.
– Ну? – Любопытство было сильнее служебного долга, и Аксель почувствовал, как в его животе что-то забурчало от нервного возбуждения.
– Я слышал, там у нас, – Сигурд коротко ткнул пальцем в сторону казематной двери, – там у нас или Ключ-универсум – все двери, все направления, или даже предмет Инвертус, сила его безгранична.
– Да ты ш-што… – одними губами произнес Аксель.
– Своими ушами слышал, когда главный мудрец Гиллайн говорил.
– Так, может, взглянем хоть одним глазком? – теряя над собой контроль, предложил Аксель. – В дырочку, конечно, я порядок-то понимаю.
– Ладно, – после небольшой паузы согласился Сигурд – Только давай ты первый.
Оба повернулись к кованой, проржавевшей от сырости двери и с минуту молча на нее смотрели, набираясь дерзости и подавляя остаточные инстинкты служебной безопасности. Наконец Аксель шагнул вперед, замер на секунду и снова сделал шаг. Железная дверь безмерно его притягивала, засасывая своей тайной, и ему, маленькому службисту, было не по силам справиться со своим нараставшим, словно морская буря, любопытством.
Мигом преодолев последнее короткое расстояние, Аксель припал к глазку и замер, глазами пожирая плетеный груз, в котором покоился предмет Инвертус, сила его безгранична.
– О-о-о, – простонал Аксель, чувствуя, что страсть любопытства разрывает его и наблюдение запретного груза только усиливает преступные побуждения.
Тот, кто был призван охранять, вдруг сорвал с пояса ключ и дрожащей рукой попытался вставить его в замочную скважину.
Однако неожиданно Аксель почувствовал легкое беспокойство и даже холод в спине. Он оглянулся и обмер – перед ним стоял не Сигурд, его давнишний сменщик, а страшный иссохший урод, лицо которого наполовину было прикрыто черным капюшоном.
– Ах-х-х! – проскрежетал урод в досаде. – Не по-лучилос-с-сь! – Затем взмахнул клешней и раскроил Акселю голову, а потом растворился в сыром мраке, будто его и не было.
В ту же секунду Гиллайна выбросило в его доме. где ожидали брат и двое несчастных, тех, кто умер, питая путешествие колдуна.
– Что случилось?! – воскликнул Гиллайн.
– Ничего особенного, – ответил Дельвайс, – их просто не хватило. Мы просчитались и привели мало жертв. Как сказали бы варвары – батарейки кончились.
Гиллайн поднялся и медленно обошел тела жертв. Они выглядели так, будто из них выпарили всю воду. Так выглядели трупы пропадавших в пустыне путников. Те, кто находил их, считали это действием солнца и песка, но Гиллайн знал истинную причину. Раньше он сам летал над пустыней, свободный как ветер.
– Как далеко тебе удалось пройти? – спросил Дельвайс.
– Охранник уже начал открывать дверь… – хрипло ответил Гиллайн.
– Да-а, – протянул младший брат. – Должно быть, много энергии ушло на преодоление магической зашиты хранилища. В следующий раз мы достанем четырех человек, и все получится.
– Это конечно, – кивнул Гиллайн. – Но правильные тела достать не так просто, а время уходит.
После грандиозного шоу, которое было проведено на площади перед зданиями имперских служб, Джим и Лу переехали на новое место жительства.
Теперь в их распоряжении был большой особняк.
Он был мрачноват снаружи, хотя утопал в зелени. Зато внутри все было обставлено с большим вкусом, и чувствовалось, что здесь выросло и умерло не одно поколение благородных господ.
На встречу новых хозяев, как на очередной военный смотр, выстроился весь штат прислуги. Кэш был искренне удивлен таким вниманием к своей персоне, а у Эрвиля здорово улучшилось настроение.
– И все эти люди будут нам повиноваться? – спросил он у штандартенфактора, которого они теперь называли просто Квардли.
– Безусловно, адмирал Эрвиль, – подтвердил тот. – Они выполнят все ваши приказания, а те особы, что помоложе, выполнят ваши приказания с особым прилежанием. Вы будете распоряжаться жизнями этих людей все то время, пока будете пребывать здесь, – добавил штандартенфактор, напомнив таким образом о том, что им предстоит сделать.
Разойдясь по своим комнатам или, точнее, по отдельным квартирам, Джим и Лу прошли длинные и достаточно приятные процедуры купания, массажа и переодевания к ужину. И все это время Кэш пытался вернуться к осмыслению сложившейся ситуации.
Их вели, как животных на убой, и самое неприятное было то, что Джим с этим почти смирился. Он, правда, пытался задавать вопросы штандартенфактору, но тот отмалчивался или отделывался обещаниями ответить на вопросы позднее. Причем говорил об этом без обычного шутовства.
Наконец пришло время ужина. За Джимом зашел лакей, который был похож на всех остальных слуг мужского пола. Отличить их было очень сложно. Впрочем, Джим и не пытался.
Держась с адмиральской выправкой, он в сопровождении слуги спустился к столу, где его уже ждал Квардли.
Адмирал Эрвиль еще не появлялся, и Кэш попытался заговорить со штандартенфактором на интересующую его тему:
– Что нас ждет, дорогой Квардли? Долго мы будем играть в молчанку?
Лакей поддержал стул, пока Джим садился, а затем отошел в сторону.
