- Что ты пишешь? - спросила она.
- Все, что у меня есть по поводу Билли Чуна. На меня все еще наседают, требуя его разыскать, - ничего более глупого я не слышал. - Он отложил ручку и нервно зашагал из угла в угол. фонарик у него в руке бросал дрожащий свет на потолок. - После того как прикончили О'Брайена, у нас на участке зарегистрировано две дюжины убийств. Мы поймали одного убийцу - его жена умерла от потери крови... Но обо всех остальных забыли, кроме убийства Большого Майка. Что может быть такого важного в этом деле? Похоже, никто не знает. Однако по-прежнему требуют рапорты. Поэтому после двухсменного дежурства я должен продолжать поиски этого мальчишки. Вот и сегодня ночью мне нужно проверить еще одну дурацкую информацию, но я этого делать не собираюсь. Даже если Грасси распилит меня завтра пополам. Ты знаешь, сколько я спал за последнее время?
- Знаю, - вздохнула Ширли.
- Пару часов за ночь, если удавалось. В общем, сегодня ночью я собираюсь наверстать упущенное. Мне нужно быть в участке в семь утра: еще один митинг протеста на Юнион-сквер - так что все равно слишком долго спать мне не придется. - Он остановился и отдал ей потухший фонарик. У Ширли в руках он вновь ярко загорелся. - Я тут ною, но мне некому пожаловаться, кроме тебя, Ширли. Пока ты меня не встретила, тебе жилось гораздо лучше.
- Этой осенью всем плохо. Ничего подобного еще не было. Сначала вода, теперь вот холодно. Я не понимаю...
- Я не это имел в виду, Ширли... свети, пожалуйста, на комод. - Он достал масленку и прочие принадлежности для чистки оружия и разложил все это на тряпке рядом с кроватью. - Я о нас с тобой. Я не могу дать тебе того, к чему ты привыкла.
Она старалась не вспоминать о своей жизни с Майком. Об этом они вообще не говорили.
- Мой отец живет почти в таком же районе, - сказала она. - Все не так уж сильно отличается.
- Я не об этом. - Он сел на корточки и начал разбирать револьвер. - После того как ты ушла из дома, все у тебя пошло намного лучше, я это знаю. Ты симпатичная девушка, даже более того; за тобой, должно быть, ухлестывало множество парней. - Он говорил запинаясь, и не отрывая глаз от револьвера.
- Я живу здесь, потому что так хочу, - твердо сказала она. Привлекательной девушке жить легче. Я это знаю, но не все так уж просто. Я хочу... Не знаю точно... счастья, по-моему. Ты мне помог, когда я действительно нуждалась в помощи, и мне было хорошо с тобой, как ни с кем. Я не говорила тебе раньше, но я надеялась, что ты позовешь меня сюда. Мы с тобой так подходили друг другу.
- Это единственная причина?
Они ни разу не говорили об этом с той самой ночи, когда он привел ее к себе, и сейчас ему хотелось узнать все о ее чувствах, не раскрывая свои.
- Почему ты привел меня сюда, Энди? Какая у тебя была причина? - Она не ответила на его вопрос.
Не глядя на нее, он вставил барабан в револьвер и крутанул его большим пальцем.
- Ты мне понравилась... очень понравилась. В сущности, если хочешь знать, - он понизил голос, будто говорил что-то постыдное, - я тебя люблю.
Ширли не знала, что ответить, и молчание затянулось. Жужжал фонарик; из-за перегородки раздался скрип пружин и приглушенное ворчание Сола, забирающегося в кровать.
- А ты, Ширли? - тихо, чтобы не услышал Сол, спросил Энди и наконец взглянул ей в лицо.
- Я... я здесь счастлива, Энди, и я хочу здесь жить. Я серьезно не думала об этом.
- Любовь, брак, дети? Об этом ты думала? - В его голосе опять послышалась резкость.
- Любая женщина думает о подобных вещах, но...
- Но не по отношению к неряхе, вроде меня, живущего в полуразвалившейся крысиной норе, вроде этой... Ты это имела в виду?
- Не говори за меня. Я этого не сказала и даже не думала об этом. Я не жалуюсь... разве что тебя ужасно долго не бывает дома.
- У меня работа.
- Знаю... просто я скучаю без тебя. По-моему, мы чаще были вместе в те первые недели, когда встретились. Было весело...
- Тратить деньги всегда весело, но нельзя веселиться все время.
- А почему? Я имею в виду не все время, а иногда вечером или в воскресенье. Кажется, что мы не говорили друг с другом много недель. Я не хочу сказать, что роман должен продолжаться вечно...
- У меня работа. Какой, по-твоему, получится роман, если я ее брошу?
Ширли чуть не расплакалась.
- Энди, пожалуйста... я не хочу с тобой ругаться. Неужели ты не понимаешь?..
- Я все прекрасно понимаю. Если бы я был большой шишкой в синдикате, занимался девочками, гашишем и ЛСД, все было бы по-другому. Но я просто паршивый полицейский, пытающийся как-то спасти все от развала, в то время как разные ублюдки делают наоборот.
Он вставил патроны в барабан, не глядя на нее и не видя слез, текущих у нее по лицу. За столом она не заплакала, но сейчас не могла сдержаться. Этот холод, мальчишка с ножом, нехватка воды, все подряд, - а теперь еще это. Она положила фонарик на пол, он помигал и погас. Энди поднял фонарик и включил его, а она отвернулась к стене и с головой накрылась одеялом.
Энди ей нравился, - но любила ли она его? Трудно сказать, ведь они так редко видятся. Почему он этого не понимает? Она не пыталась спрятаться от жизни. Но она, ее жизнь, проходила не рядом с ним, а в этой жуткой комнате, где он иногда появлялся, на улицах, рядом с этими людьми, с тем парнем с ножом... Она заплакала еще горше.
Энди молча лег в кровать, молчала и Ширли: они не знали, что сказать друг другу. Вдвоем под одеялом стало теплее. Пахло смазочным маслом: должно быть, он плохо вытер руки. Когда он был рядом, ей было хорошо.
Она коснулась его руки и прошептала: "Энди...", но он не ответил. Он крепко спал.
Глава 2
- Чую, начинается заварушка, - сказал детектив Стив Кулозик, застегивая ремешок на шлеме, и угрюмо посмотрел сквозь защитное стекло.
- Ты чуешь заваруху! - покачал головой Энди. - Какое у тебя чудесное чутье! Пригнали весь участок - и полицейских, и детективов, нечто вроде ударных войск. Выдали шлемы и гранаты со слезоточивым газом в семь утра, заперли здесь без всяких приказов, - а ты чуешь заваруху. Поделись секретом, Стив.
- Природный дар, - спокойно ответил тучный детектив.
- Всем внимание! - заорал капитан. Голоса и шарканье ног стихли, люди в шеренгах замерли, выжидающе поглядывая в дальний конец помещения, где стоял капитан. - Сегодня у нас спецзадание, и детектив Дуайер из штаба все вам объяснит.
В рядах возникло шевеление, стоявшие в задних рядах пытались рассмотреть гостя. Штабное отделение занималось подавлением массовых беспорядков с применением оружия, работали они на Центральной улице и получали приказы непосредственно от инспектора Росса.
- Там, в задних рядах, меня слышно? - крикнул Дуайер и влез на стул. Это был широкоплечий, коренастый человек, похожий на бульдога, голос у него был хриплый и низкий. - Двери заперты, капитан? - спросил он. - То, что я должен сказать, предназначается исключительно для этих людей.
