Но отмахнуться от страдания - не значит ли не воспринять горький опыт и быть обреченным на повторение беды?..
"Подобный ход мысли, - сказал ему когда-то Айт, - удел Верховного Айяра, который для того и предназначен - извини за прямоту, Верховный чтобы переплавлять страдания в Айяты, регулирующие жизнь Стаи так, чтобы ошибок не повторялось. Поэтому я никогда не стану Верховным Айяром - я не люблю страдать... Но я тебе нужен, потому что ты чувство и разум, а я воля и действие...." И когда "воля и действие" на некоторое время оказались вне контроля "чувства и разума", произошла трагедия... Где выход?..
Айс последовал за Айтом. Он еще встретится со своей Стаей, войдет в ее ментальное поле со своей горечью, но потом, потом... Сейчас надо отдохнуть. Тело разламывается от усталости.
И вдруг черная молния вонзилась в ярус прямо перед айярами - женщина, трепещущая от ярости.
Убийцы! - бросила она им в лица и обожгла цветограммой жгучего пламени. Айяр Айт резко повел клювом, и мгновенно вокруг разъяренной женщины образовалось кольцо из крепких твердокрылов охраны.
- Оставьте нас! - жестко приказал Айс, и охрана, услышав знакомый голос Верховного Айяра, моментально растворилась в пространстве. - Ты права Айяла, - обратился он к женщине, в которой узнал жену своего вестового Айяна. Опустился перед нею на колено и склонил голову. - Я не прошу прощения, ибо не заслуживаю его. - Айс встретил ее пылающий ненавистью взгляд, но не отвернулся, а протянул ей руку, с трудом поднимаясь с колена. - Проводи меня, Айяла.
Женщина смутилась и, удивляясь себе, протянула ему дрожащую руку. Оставьте нас, еще раз приказал Верховный Айяр, обращаясь ко всем и, в первую очередь, к Айту. - Поговорим потом.
Гнездовье замерло, провожая удивленными взглядами странную пару, медленно шагающую к покоям Верховного Айяра. Стая ничего не понимала, восхищалась и сострадала. Ведь прежде поступок Айялы подлежал бы строгому и неукоснительному наказанию. А теперь...
Айяла довела Айса до входа в его покои, ощущая боль и усталость его израненного тела. Перед входом она остановилась и убрала свою руку. Стая застыла в ожидании. Айс повернулся к Айяле и сделал жест, приглашающий ее войти в его гнездо. Этот жест значил очень много. По ритуалу мужчина, приглашающий в свое гнездо женщину в присутствии всей Стаи, становится ее мужем и защитником, если она принимает его приглашение.
Цветограмма Айялы пылала огнем сомнения. "Айян, Айк..." - шептала она беззвучно, погружаясь в таинственную глубину бездонных глаз Верховного Айяра... Да, только что она ощутила слабость его тела. Но теперь чувствовала, как сила его духа заполняет собой истосковавшееся гнездовье и ее омертвевшую от горя душу... Она устала ненавидеть...
Резко повернувшись, Айяла вошла в гнездо Верховного Айяра...
Да, так было. Айс не раз вспоминал эту сцену. И ни разу не пожалел о своем поступке... Тогда, прежде, чем последовать за Айялой, он обернулся к Айяру Айту, внимательно за ним наблюдавшему, и приказал:
- На рудник никого не пускать! Если там кто-то есть - отозвать!.. В пещеру вернулся ее хозяин, и без его позволения больше никто из нас не нарушит границ его владений.
Когда Айс вошел в гнездо, Айяла лежала на полу без сознания.
"О Мать Мира, - вопросил он, - зачем Тебе страдания этой несчастной?!"
Он поднял ее и уложил на ложе, застеленное мягкой подстилкой. Погладил пальцами по лицу, и нежность, от которой он уже отвык, горячей волной пронеслась от кончиков пальцев к сердцу. Айс присел рядом на сиденье, тоже застеленное мягкой плетенкой, и стал смотреть на Айялу, ожидая, когда она придет в себя. Но лицо ее перед его взором заколебалось, подернулось туманной дымкой и исчезло. Усталость сморила Верховного Айяра, и он заснул.
Очнулся он через несколько часов уже перед взором Айялы, внимательно и строго смотревшей на него, сидя на ложе. Увидев, что Айс проснулся, она энергично поднялась и взяла со стола заранее приготовленные кубки с соком ягод сато - отличное средство для укрепления костей. Айс с благодарностью выпил животворящий напиток и попросил:
- Присядь, Айяла. Я думаю, нам надо серьезно поговорить. Айс видел, что разговор ей крайне необходим, иначе внутреннее эмоциональное напряжение вновь приведет к взрыву. А взрывы не проходят бесследно. - Ты предъявила мне вчера очень тяжкое обвинение, и я принял его...
- Извини, Верховный Айяр! - вскинулась Айяла.
- Не спеши извиняться... И называй меня Айсом... Я принял твое обвинение , потому что ощущаю свою вину. Но, боюсь, мы с тобой совершенно по разному понимаем ее... Поэтому давай начнем не с приговора, не с обвинения, а с правды... Не удивляйся тому, что сейчас произойдет. Это будет не сон и не наваждение, а мой рассказ. Ты вместе со мной увидишь и переживешь все, что увидел и пережил я...
... Глаза Айялы расширились и дыхание замерло, когда перед ее внутренним взором возник зал пещеры, где совсем недавно располагался Верховный Айяр... И вот она, незримая, летит вместе с Айяном и Айсом на рудник в сопровождении эскорта охраны... И погружается во мрак в неверном свете факелов, отыскивая следы сына... И поток событий, в которых она прежде не участвовала, подхватил ее, словно перышко, с трудом удерживающееся на поверхности...
Решилась бы она на этот "разговор", если бы знала, что ее ожидает? Конечно же, да!.. Ради мучительного и мгновенного счастья - еще раз увидеть Айяна живым. Попытаться понять его...Какое странное пугающее ощущение быть рядом, все видеть, слышать, даже чувствовать - и не иметь возможности вмешаться! Пожалуй, это самое мучительное - быть сторонним наблюдателем, когда сердце разрывается от сострадания... Не иметь возможности вмешаться, когда мужчины, поглощенные своими философствованиями (в такой-то момент!), такого явного следа трагедии, как потушенные (а не погасшие!) факелы...
А Верховный Айяр был предельно откровенен. Он погружал Айялу в обжигающие глубины своей памяти, где хранилось и то, что испытал и он сам, и то, что видел и испытал Паук, который тоже жаждал понять, что же произошло, и излил свое горе Айсу, надеясь на объяснение.
Там, на склоне Священной Вершины, они вдвоем воссоздавали картину случившегося , пытаясь понять ее... Только они двое знали то, чего не знал больше никто... И теперь Айяла узнавала и переживала все это... Вместе с Айсом она то воспламенялась надеждой, то сходила с ума от отчаяния, то испытывала чувство жалости к Пауку... Грустно стало ей и когда она увидела изуродованную твердокрылами хрустальную пещеру Паука, которую он показал пленникам. "Но ведь мы не можем без хрустальных гнездовий!" - подумала она, вспомнив родильные палаты, где в специальных гнездах покоились яйца. Каждое из них облучалось своей цветовой мелодией, составленной родителями... Айяла услышала мелодию, которую они с Айяном сложили для Айка, и ей захотелось кричать долго и протяжно, чтобы в этот крик излилось все ее отчаяние...Она ненавидела твердокрылов, когда глазами Паука увидела, как они, в том числе, и ее Айян, срезают его искусственные крылья, и он летит в пропасть и разбивается о камни... А после... окровавленная туша ползет по скалам к своей пещере, и Айяла почти натурально ощутила боль и неукротимое стремление доползти до пещеры, до паутины... И вот Паук из последних сил вскарабкался на паутину и замер... Или умер?.. Тело вдруг задрожало и стало лопаться, словно микровзрывы изнутри образовывали кратеры. И из этих кратерчиков шустренько стали выскакивать маленькие паучата... "Рожает!" поняла Айяла... И вдруг все они, как по команде, бросились на гору мяса бывшее тело Паука - и принялись вгрызаться в него... Айялу передернуло от отвращения, и в то же время она подумала - если бы Айку для жизни понадобилось ее тело, разве она не отдала бы его?!.. Конечно отдала бы!.. Только теперь отдавать некому...Но самое страшное было увидеть, как Айян, подчинившись приказу Айта, медленно, словно во сне, опускает руку с факелом и касается огнем паутины... Айяла на несколько мгновений потеряла сознание.
