— Что случится, если часть автоматической фабрики сломается?
— Ее исправят роботы.
— А если и они сломаются?
— Эти проклятые штуки ремонтируют сами себя. А я могу только стоять, подпирая стенку, наблюдать и заполнять рапортичку. Очень нелепое занятие для человека, считающего себя инженером.
— Почему вы не переберетесь в какую-нибудь иную отрасль промышленности?
— Бесполезно. Я проверял, остальные инженеры точно в таком же положении, как и я, — наблюдают за автоматическими процессами, которых они не понимают. Назовите любую область: производство пищи, автомобилей, строительство, биохимия — все одно и то же. Либо инженеры в качестве контролеров, либо вообще обходятся без них.
— Это верно и для космических полетов?
— Разумеется. Ни один человек не улетел с Земли за последние пятьдесят лет. Никто не знает, как управлять кораблем.
— Понимаю, все корабли поставлены на автоматику.
— Именно. Постоянно и без всяких исключений.
— А что случится, если корабль попадет в нештатную ситуацию?
— Трудно сказать. Знаете ли, корабли не умеют думать, они просто следуют заранее заданной программе. Если корабль столкнется с ситуацией, на которую он не запрограммирован, то какое-то время он, видимо, вообще не будет на нее реагировать. Я думаю, среди механизмов корабля есть селектор оптимального выбора, которому полагается взять на себя управление в непредвиденных ситуациях. Но такого до сих пор не случалось. В лучшем случае он прореагирует вяло. В худшем — и вовсе не сработает. И, по мне, это будет просто прекрасно.
— Вы действительно имеете в виду?..
— Конечно же. Меня тошнит от каждодневного подпирания стенки и бессмысленного наблюдения за тем, как машина постоянно выполняет одну и ту же операцию. Большинство известных мне профессиональных рабочих испытывают такие же чувства. Мы хотим что-нибудь делать. Все, что угодно. Вам известно, что сотни лет назад пилотируемые людьми звездолеты исследовали планеты других звездных систем?
— Да.
— Ну, именно этим нам и следует заниматься сейчас. Двигаться вперед, исследовать, развиваться. Вот что нам нужно.
— Согласен. Но не кажется ли вам, что вы говорите довольно опасные вещи?
— Я знаю. Но, честно говоря, меня это больше не волнует. Пускай отправляют меня на Омегу, если захотят. Здесь я не делаю ничего хорошего.
— Значит, вы слышали об Омеге?
— Любой, кто связан со звездолетами, знает об Омеге. Циклические рейсы между Омегой и Землей, вот и все, чем занимаются наши корабли. Это ужасный мир. Лично я возлагаю вину на церковников.
— Церковников?
— Безусловно. Ханжествующие дураки с их бесконечной болтовней о Церкви Духа Воплощенного Человечества. Этого вполне достаточно, чтобы заставить человека пожелать им каплю зла…
(Гражданин отец Брен, возраст — 51 год, занятие — служитель церкви. Величественный тучный мужчина, одетый в шафрановую рясу и белые сандалии.)
— Совершенно верно, сын мой, я — аббат местного филиала Церкви Духа Воплощенного Человечества. Наша церковь является официальным представительством правительства Земли в его религиозном воплощении. Наша религия — для всех людей Земли. Она состоит из наилучших элементов всех прежних религий, как мелких, так и крупных, умело слитых в единую всеобъемлющую веру.
— Гражданин аббат, разве между доктринами различных религий, из которых составлена ваша вера, не было противоречий?
— Были. Но творцы нашей нынешней Церкви выбросили все спорные материи. Мы хотели согласия, а не раздора. Мы сохранили лишь определенные колоритные черты тех прежних религий; черты, которые люди способны узнать. В нашей религии никогда не было расколов, потому что мы всеприемлемы. Всяк может верить, во что пожелает, лишь бы сохранялся святой дух Воплощенного Человечества. Ибо наше поколение есть истинное поклонение человеку. И признаваемый нами дух есть дух божественного и святого Добра.
— Не могли бы вы дать определение Добра, гражданин аббат?
— Разумеется. Добро — это Сила внутри человека, которая служит для нас источником конформизма и содействия. Поклонение Добру — это, в сущности, поклонение самому себе и, таким образом, единственно истинное поклонение. Добро, которому ты поклоняешься, — есть идеал существа общественного, человека, довольствующегося своей нишей в социуме и в то же время готового творчески повысить свой статус. Добро мягко, поскольку оно — истинное отражение любящей и жалеющей Вселенной. Добро постоянно меняется в своих формах, хотя оно является к нам в… У вас странное выражение лица, молодой человек.
— Извините, аббат. По-моему, я уже слышал эту проповедь. Или очень похожую на нее.
— Она истинна, где бы ты ни слышал ее.
— Конечно. Еще один вопрос, сэр. Не могли бы вы рассказать мне о религиозном наставлении детей?
— Эта обязанность выполняется у нас роботами-исповедниками.
— Да?
— Это понятие пришло к нам от древней коренной веры Трансцендентного Фрейдизма. Робот-исповедник наставляет одинаково детей и взрослых. Он выслушивает их проблемы в пределах общественной матрицы. Он их постоянный друг, их социальный ментор, их религиозный наставник. Будучи роботами, исповедники способны дать точные и инвариантные ответы на любые вопросы. Это очень помогает великой миссии конформизма.
— Я вижу, что это и в самом деле так. Что же делают священники-люди?
— Они наблюдают за роботами-исповедниками.
— Эти роботы-исповедники присутствуют в закрытых классах?
— Я не компетентен отвечать на это.
— Они ведь присутствуют, не так ли?
— Я истинно не знаю. Закрытые классы закрыты для аббатов точно так же, как и для других взрослых.
— По чьему распоряжению?
— По распоряжению Шефа Тайной Полиции.
— Понятно… Благодарю вас, гражданин аббат Брен.
(Гражданин Этьен Древиньян, возраст — 43 года, занятие — правительственный служащий. Узколицый, узкоглазый мужчина, выглядящий старше своего возраста.)
— Добрый день, сэр. Вы говорите, что вы служите правительству?
— Правильно.
— Правительству штата или федеральному правительству?
— Обоим.
— Понятно. И вы уже долго на этой службе?
— Приблизительно восемнадцать лет.
— Вы не будете возражать, если я спрошу, кем вы работаете?
— Вовсе нет. Я — Шеф Тайной Полиции.
— Вы же… Понимаю, сэр. Это очень интересно. Я…
— Не тянитесь к своему иглолучевому пистолету экс-гражданин Баррент. Могу вас заверить, он не будет действовать в районе этого дома. А если вы все-таки его достанете, то пострадаете.
