– Я имею в виду настоящего бога. Создателя.
– И-и-и, настоящего! Настоящему ваша душа не нужна. Ему вообще весь этот цирк не интересен. Он же создатель, а не надзиратель. Проект закончил-перешел к следующему. А демоны хозяйничают. Техническая поддержка.
– А человек что? Без заботы, без цели, сам по себе?
– Увы! Сам по себе человек может мало. Другое дело – хозяева процес-сов, сущности, как правило, весьма могущественные, фактически управля-ющие вселенной. Как ни крути, а получается, что самое разумное – кому-то из них отдаться. Сразу рельсы под колесами образуются, чух-чух, нач-нешь зарабатывать очки. Смысл впереди замигает.
Каким же образом отдаться?
– Как правило, достаточно просто пожелать. Искренне, без дураков. И демон обратит внимание, возьмет под крыло.
А если потом передумаешь? Можно поменять?
– Вот! – сосед поднял шишковатый палец, на котором не оказалось ног-тя. – Обмен – это самый интересный вопрос. Зависит от того, кому ты слу-жишь. Некоторым демонам все равно, другие упрямятся. Но технология пере-хода одна: нужно отчетливо представлять, во-первых, куда бежишь чтобы новый хозяин мог помочь, а во-вторых, откуда бежишь – чтобы новому было ясно, с кем из старых договариваться. Их ведь много набирается за жизнь: привычки, обязательства… А не устраивает кто-то один. От него и уходишь.
– То есть, человек сам решает?
– По-разному. Бывают и вынужденные обмены. Не все же одинаково… к-хе! осведомлены.
А Принц…
– Принц – как раз по этой линии. Яркая душа, лакомый кусочек. И слу-жит, что характерно, не своему демону. Профессиональный арестант, пони-маете ли, тюрьма – дом родной. С его-то комплекцией!
– А что копмлекция?
– Ну как же! Для тюремного демона это чуть не самое важное. Взять хо-тя бы вас – вот это, я понимаю, прирожденный арестант! Плечи, форма че-репа, рыхлое астральное тело…
Ящер беззвучно хихикнул. Валера тоже засмеялся, хотя не вполне понял перехода на шутку.
– А Принц – что? – продолжал Ящер. – Случайный человек. Стоит подтолкнуть, и никакая тюрьма его не удержит. Тем более, что истинный хозяин уже заждался, это видно.
– Как же это видно? Почему?
– Ну, есть определенные, гм… знаки. Да он и сам чувствует. Вот, посмот-рите на него!
Принц расположился по диагонали от туалета, оккупировав хороший кусок лавки; костлявое тело на удивление грациозно влилось в неудобный угол. Незаметно было, чтобы его тяготило какое-либо несоответствие. Ва-лера пожал плечами.
– А кто его истинный хозяин?
– О, один из самых жадных и неуступчивых. С которым не поспоришь.
Сосед вдруг съежился и потускнел. Над его плечами взметнулась кони-ческая тень, похожая на серую фигуру в балахоне. Запахло мокрым желе-зом. Валера вздохнул и закрыл глаза, пережидая конопляный рецидив. Ящер бормотал, его голос пробивался, как маяк сквозь помехи:
Если уж схватил, то не отпустит… К-хы! К-хы! Еще не всякую замену возь-мет. Ему красавчика изволь, с душой, все дела. А такие бесхозно не валяются.
Рецидив оказался недолгим: звук вернулся в норму, мертвый запах уле-тучился.
Ха, кто же по своей воле захочет? спросил Валера, проморгав-шись. – К такому хозяину под крыло?
Ящер поглядел на Валеру длинно, насмешливо, с неделикатной прони-цательностью, словно прикидывая, отвечать или нет.
– Ну, во-первых, всякое бывает. Помните, как у Камю дело обернулось, в пьесе про чуму?
– М-ммм… Что-то помню про второй стакан вина. Типа, первый ерунда, а вот ради второго…
– Там герой предложил себя демону чумы, – отмахнулся Ящер. – В об-мен на жизнь своей возлюбленной. Но это всё жертвы, некрасивый путь. Гораздо интереснее, когда тот, кого подставляют, ни о чем не догадывается. Демоны ведь не только силой соперничают. Бывает, что и сделки заключа-ют, вроде бартера. При удачном раскладе можно встрять, подтолкнуть ко-лесо судьбы. Сунуть кого-нибудь вместо себя. А самому на его место… К-хы! Простейший вариант, баш на баш. А вообще, есть такие умельцы, со-сед сыто прищурился, – целые карусели выстраивают. Тройные, четверные обмены. За один поворот сдвигается несколько судеб. И все хозяева до-вольны. Главное не продешевить, когда кандидатов подбираешь.
– Карусели, кандидаты… Как же эти обмены воспринимаются со сторо-ны? Был человек при смерти – и вдруг ожил? А вместо него другой помер?
– Ну, внешняя сторона – это мелочи. Безусловно, надо уважать законы вселенной. Видимость отсутствия чуда… К-хе! Уверяю вас, это проще, чем вы думаете. Да, участники обмена делают определенные, так сказать, дви-жения в материальном плане. Являются на собеседования, подают жалобы, принимают лекарства. А об успехе демоны заботятся. Уж они знают, как свои делишки обстряпать. Подмажут собратьев, следящих за соблюдением причинности, подчистят память нежелательным свидетелям. Последнее, впрочем, необязательно: в человеческой памяти чудеса не выживают, ста-новятся байками; если повезет – легендами.
К решетке подрулила студенистая надзирательница точь-в-точь из ви-дения, только без тележки. Народ закопошился, сгущаясь в очередь. Толс-туха отомкнула дверь, принялась визгливо выкликать фамилии. Выпуска-ла по одному, ставила галочки в планшетке. Закончив перекличку, она зап-рела клетку, построила счастливчиков в колонну и увела наверх: судить. Процедура повторялась уже несколько раз, с более-менее равными интер-валами. Очевидно, машина возмездия работала круглые сутки.
Лежавший на полу татуированный задохлик привстал, огорченно надул щеки:
– Третий день пошел, а они не вызывают. Забыли, что ли?
Принц в своем углу встрепенулся, перетек в позу внимания:
Йо, парень! Что, правда три дня сидишь?
– Ну! Ночью в субботу прописался.
– Смотри, не дай бог, файл потеряли. Закон знаешь? Семьдесят два ча-са – максимальный срок. Потом либо обвинят, либо отпустят, железно. Ес-ли больше трех дней значит, файл затерялся.
– И чего теперь?
– Хе, теперь задница! – Принц подмигнул спящему рядом здоровяку; тот всхрапнул, будто почувствовал. Всю жизнь просидишь. Особенно ес-ли никому не нужен, если родственники запрос не сделают.
– Да ладно! – Задохлик оттянул лямки на майке. – В следующий заход не вызовут – я напомню.
– Станут тебя слушать! Я здесь в прошлом году чалился, по ошибке взя-ли, вместо другого. Потом разобрались, конечно. И с нами мужик сидел. Бледный, аж жуть. Говорил мутно, не поймешь; шурупы разболтаны.- Принц изящно покрутил пальцем у виска. Только разобрали, что полто-ра года уже сидит. Забыли про него, типа. Из камеры в камеру бросают, и все. Мы думаем: давай, звони! А у него штаны, знаешь, «армани», рубашка хорошая – и всё протерто, с бахромой; борода такая бомжовая, запах тоже. Я, короче, вышел, через неделю встречаю товарища он как раз откинул-ся. И рассказывает про того же мужика! Потом еще люди видели его.
