— Не кажется ли вам, сьере граф, что взять такой большой город силами пяти тысяч человек невозможно?
Тот мнётся. Потом роняет:
— Это ваши проблемы. Приказ императора — фиорийцам взять город Кытх. А как, чем — это ваши проблемы.
Задумчиво смотрю на карту, и что — то начинает прорезаться. Правда, пока очень смутно, но уже брезжит…
— Империя поможет нам?
Герцог прищуривается:
— Смотря чем.
— Нам понадобится масло. Очень много масла. Ещё — растительная вата. И — полное одобрение всех наших действий при взятии города. Ну и, естественно, полное невмешательство имперских воинов, а так же чиновников и полководцев в операцию по захвату крепости.
Рёсец задумчиво чешет подбородок, потом кивает в знак согласия:
— Думаю, что это можно устроить.
Дочка Ымпа глумливо смеётся:
— Собираетесь смазать пятки, чтобы быстрее сбежать из империи? Но тогда мой отец двинет армию на Фиори! И казнит всех дезертиров.
Я поворачиваюсь к ней, молча протягиваю руку, затем хватаю за воротник и бросаю на подставленное колено. Её смех обрывается, потому что дыхание сразу останавливается. Я угодил ей в солнечное сплетение. Затем с размаху опускаю свою ладонь на её тощую задницу. Сочный шлепок пушечным выстрелом звучит в мгновенно воцарившейся тишине шатра. У дель Хаари отвисает челюсть, но я успеваю заметить промелькнувшую улыбку в глубине его глаз. Ого! Девица успела допечь вояку за время пути, похоже… Её тушка летит к выходу, где она корчится на земле, пытаясь вдохнуть хотя бы кусочек воздуха. Лениво произношу:
— Граф, если я сказал любых рёсцев, то членов императорской семьи это тоже касается. Особенно, какую — то там сороковую или пятидесятую дочь, которую отец вряд ли даже помнит в лицо.
Поворачиваюсь к лежащей, побагровевшей девице, которой, наконец, удалось начать дышать, и её плоская грудь ходит ходуном, мелко-мелко, и часто одновременно:
— Если ты ещё раз посмеешь подать свой голос, когда разговаривают мужчины, я отдам тебя своим солдатам. У них уже давно не было женщин.
— Мой… Отец…
— У императора почти сто потомков. И отсутствие одного, или одной из них, он переживёт. А вот ещё один город под рукой империи — достойная цена за размен на твою голову.
До неё доходит. Глаза наливаются слезами. Она, всё ещё сидя на земляном полу, судорожно давит беззвучные рыдания. Я снова поворачиваюсь к дель Хаари:
— Вы неплохо говорите на фиорийском, герцог.
Он очень спокойно отвечает:
— Моя вторая супруга — родом из вашей страны.
Так же спокойно я киваю в ответ, стараясь не показывать того бешенства, которое вспыхнуло у меня внутри после этих слов — значит, Лиэй всего лишь вторая жена? Чтоб этому Тумиану на сковородке у Нижайшего угольков подкинули ещё! Подлец… Кручу рукой в воздухе в неопределённом жесте:
— Нечто такое припоминаю, вроде как два года назад кого — то выдали замуж в вашу страну… Обсуждали на Совете.
Граф удивлён, а Урм снова хмурится. Значит, пора прекращать.
— Когда войска из Фиори должны выдвинуться для захвата города?
На лице рёсца явное облегчение:
— До конца этой недели.
…Значит, через пять дней…
— А поставки затребованных нами материалов?
— Подвоз будет организован прямо к Кытху.
Киваю ему в знак согласия.
— Хорошо. Армия выдвинется в указанный срок. Но город мы возьмём лишь в случае, если всё, что мы просим, будет нам предоставлено.
Дель Хаари вновь кивает в знак согласия. Но тут неожиданно подаёт голос соплячка. Рыдать она закончила, и, кажется, снова обрела привычную наглость. Хоть дождалась, когда мы закончили разговор, и то хорошо.
— Передайте императору, герцог, что я остаюсь с ними, чтобы убедиться в тот. что варвары сдержат своё обещание.
Глаза вельможи лезут на лоб, но, похоже, для рёсцев пожелания родственников императора — закон. Он склоняет голову в знак согласия, затем делает шаг к выходу, но я бросаю ему вслед:
— Кытх мы захватим. Только толку от этого, а так же выгоды Рёко не получит.
— Почему?!
В один голоса спрашивают оба, что дочка Ымпа, что граф. В ответ я жёстко усмехаюсь:
— Для вашего императора жизнь одного рёсца дороже всех наших, вместе взятых. Для меня же — жизнь любого фиорийца куда дороже всей вашей империи. Поэтому я не собираюсь класть наших солдат зря в угоду амбициям. Рёко хочет этот город? Оно его получит. А сколько жителей там выживет — это уже проблемы империи.
Граф молча смотрит на меня, затем выходит, не произнося ни слова. Я поворачиваюсь к всё ещё сидящей на земле девчонке:
— Ты чего тут забыла? Брысь отсюда, мелкая пакостница! Гыррр!
Рычу, словно настоящий волк. Она вскакивает, путаясь в полах своего одеяния, выскакивает наружу. Урм оглядывается на стены шатра, затем подходит ко мне и шепчет:
— Ты действительно думаешь, что мы возьмём Кытх?
Так же шёпотом отвечаю:
— Мы не будем его брать. Мы его просто сожжём. Дотла.
Герцог со страхом смотрит на меня, а я вновь шепчу:
— Там почти сто тысяч жителей и сильный гарнизон. У нас нет другого выхода. Иначе поляжем все. Без исключения.
— Но…
Он в растерянности. И я повторяю снова:
— Либо мы, либо они. Другого выбора нет. Назначайте совещание на вечер, сьере герцог. А я, с вашего позволения, подумаю над картой. И ради Высочайшего — мне сейчас необходима спокойная обстановка, поэтому прошу не подпускать ко мне эту императорскую дурочку…
…Задумчиво возвращаюсь к себе. Задача не из лёгких. Очень сложная. На стороне тушурцев подавляющее численное превосходство. Соотношение, как минимум, один к двадцати пяти. Солдаты, конница, мирные жители. Следовательно, нам могут помочь лишь две вещи — первое, страх, точнее, ужас перед нами у осаждённых. Вторая — не очень удачное расположение города. Кытх находится в низине, точнее — в не очень большом проходе между двумя горными массивами и сильно вытянут в длину. Где — то километров на двенадцать. Строения зажаты между скалами. И их прикрывают две стены. Если верить карте. Следовательно, нам нужны сведения о городе. А где их взять? Империя не поделится. Это я больше чем уверен. Значит, требуются пленники. И чем раньше, тем лучше. А вообще, лучше всего провести рекогносцировку на местности своими глазами. Это реально, разумеется. Но путь до города велик. Пока туда, пока обратно… А корпус будет двигаться мне навстречу. Пусть медленно, но тем не менее… И когда прибудет на место, мы уже должны быть готовы приступить к осаде. Но пока я буду мотаться на разведку и обратно — потеряем драгоценное время. Впрочем… Впрочем… Надо поспрашивать купцов! Они ходят с товарами по всей стране. Даже сейчас. Для денег не существует границ, так что наверняка кто — нибудь из них бывал в Кытхе! Становится легче на душе. Судя по карте, вокруг много мелких поселений. А значит, будут пленные. Армию рабов я организовывать не собираюсь, но вот послать орду людей на штурм крепостных стен — легко. Выкопать ров, чтобы обезопасить людей от лучников. Поставить частокол повыше, добывать камень в окрестных скалах, обтёсывать его — решено. Берём хабар. Как пришлось убедиться, тушурцы народ покорный и послушный. Подчиняются силе беспрекословно. Инициативу не проявляют. Насквозь пропитаны этаким фатализмом, мол, живой, хорошо. А умер — так что поделать? Жизнь, это такая болезнь, после которой не выживают, короче… Так что можно набрать тысяч десять, пятнадцать рабов и заставить их пахать, как проклятых, и гнать умирать вместо себя. Ещё нам нужны верёвки. Много толстых и прочных верёвок. Доски, брёвна. Желательно дуб, и сухой, либо морёный. Стоит он недёшево, но сейчас деньги в казне корпуса есть. Кузнецов отыщем среди пленников. И железо тоже. Масло поставит империя. Вопрос только, поставит ли… Поставит. Особенно, если до них дойдёт, что тушурцы прислали людей договориться о переходе фиорийцев на их сторону, взамен предлагая защиту от Рёко в будущем… Как говорится — что не делается, всё к лучшему. Вот и присутствие дочки Ымпа в лагере сыграет нам на руку. Ну а тушурских послов мы ей найдём… Невольно улыбаюсь… К вечеру черновые наброски плана штурма готовы. И когда дель Саур присылает за мной вестника, я уже готов полностью. В шатре подавленное настроение, все сидят с мрачными лицами, и ощущается стелящееся в воздухе чувство безнадёжности. Моя улыбающаяся физиономия действует на лордов, как контрастный душ. Они недоумевающе смотрят на меня, но поскольку я уже два раза вытаскивал их из большой задницы императора Рёко, то на одном, то на другом лице появляется надежда. Урм смотрит на меня, потом на миг прикрывает глаза, давая разрешение сразу перейти к делу. Долгие прелюдии нам сейчас ни к чему. Поэтому прохожу сразу на середину шатра и поворачиваюсь ко всем лицом:
