— Да нету здесь никаких клопов, — себе под нос произнесла Лидия, но на всякий случай всё-таки приподнялась с кровати, и принялась её осторожно осматривать да ощупывать.
Что-то в этом корабле было не так. Какая-то опасность витала в спёртом, слегка затхлом воздухе его салонов, кают и коридоров. Чьё-то незримое присутствие ощущалось постоянно, неизменно, повсеместно. Неслучайно он был покинут, и неслучайно вновь стал обитаемым.
Ольга и Настя вошли в соседний люкс, двигаясь медленно и осторожно, как по музею. Здесь было ещё темнее, чем в предыдущих апартаментах, из-за того, что все окна были плотно завешаны тяжёлыми шторами. Также в номере витал какой-то особенный запах. Во всех остальных помещениях корабля, в которых им уже довелось побывать, воздух был застоявшимся из-за плохого проветривания. Но здесь, кроме ощущения затхлости, пахло чем-то особенным, необычным и отвратительным. Ощущалось присутствие какого-то хоть и не резкого, но, несомненно, присутствующего смрада, не сравнимого ни с чем. Отдалённо напоминавшего разве что тёплую сладковатую вонь подвальной гнили.
В отличие от предыдущего аккуратно прибранного люкса, в этом помещении царил полнейший беспорядок. Повсюду валялись какие-то вещи, и почти все стулья были перевёрнуты. Настя осталась боязливо стоять около выхода, а Ольга тут же направилась к окну, чтобы открыть штору. По пути она несколько раз спотыкалась, тихо бормоча ругательства в адрес того, кто всё здесь разбросал. Оля ненавидела беспорядок.
Пришло время для вакханалии и разврата! Праздник плоти! Всеобъемлющее торжество страсти! Мораль и порядок остались далеко за бортом. Настала пора дать волю необузданным желаниям!
Настя зажмурилась и резко тряхнула головой. Яростная дерзновенная речь, завершившаяся диким гомерическим хохотом, прекратилась, словно вылетев из её головы вместе с этим сотрясением. Голос исчез, и осталось лишь эхо, с каждым новым биением сердца уходящее всё глубже и глубже в бескрайнюю пропасть разума: «ХО, Хо, хо!»
Ольга раздвинула шторы, и свет, проникнув в помещение, заполнил собой центральную часть зала. С его пришествием стало заметно светлее, и бардак, доселе практически полностью скрываемый полумраком, теперь предстал перед девушками во всей своей неприглядной красе. Беспорядок оказался гораздо значительнее, нежели им показалось сначала. Такое впечатление, что в люксе проводили обыск, не церемонясь с личными вещами его обитателей. Повсюду, где только возможно, валялось женское нижнее бельё. На полу были хаотично разбросаны различные предметы, наглядно демонстрирующие масштабы оргий, творившихся в люксе до того момента, когда он был покинут навсегда. Бесчисленные пустые бутылки из-под самого разнообразного спиртного, какие-то цветные помятые бумажки, презервативы, разбитые фужеры, окурки, всевозможные средства для сексуальных развлечений, и ещё много чего. Всё это сплошным слоем покрывало дорогие ковры, постеленные на полу, у которых уже с трудом различался цвет и узор.
— Ну и свинарник тут, — поморщилась Ольга.
— Очень тяжело дышать, — Настя сделала глубокий вдох. — Что-то в воздухе. Свинцовая взвесь. Тяжесть.
— Такое впечатление, что с того момента, когда каюта опустела, перегар из неё так и не выветрился. Смотри, сколько бутылок. Они тут развлекались основательно, — двумя пальчиками Оля подхватила с пола чёрные чулки и, подняв их, показала Насте, покачав головой. — Ну и безобразие. Прямо как в публичном доме.
Чулки вновь упали на пол. Ольга перешагнула через них и отправилась в спальню. Настя двинулась следом за ней.
— Что-то в воздухе, что-то в воздухе, — шептала она.
Девушки зашли в спальню и остановились в полном изумлении. То, что они увидели в зале — было всего лишь «цветочками». «Ягодки» ожидали их здесь — в спальне. Постельные принадлежности, разбросанные повсюду, были грязными, измазанными губной помадой, порванные и прожженные сигаретами. Вокруг лежали перья и пух из разорванной подушки, чьи останки печально висели на бра. Вся кровать была всклокочена, словно кто-то пытался вывернуть её наизнанку. На стене висело большое зеркало, несущее на своём стекле надпись губной помадой: «Ненавижу!»
— Здесь уборки на полгода, — произнесла Ольга, деловито уперев кулаки в бёдра.
— Ты предлагаешь нам здесь убраться? — Настя посмотрела на неё, как на сумасшедшую.
— Ты что! Нет, конечно. По мне, так лучше спать в чистой каюте третьего класса, нежели в загаженном до такой степени люксе. Мне противно даже догадываться о том, что здесь вытворяли до нас.
— Даже если бы эта каюта была чистой, всё равно оставаться здесь нам было бы нельзя. Здесь что-то присутствует. Какое-то зло.
— Тебе так кажется, потому что здесь такой бордель. Люкс, который Лидка оккупировала — очень даже миленький.
— Нет. Здесь всё пропитано отрицательной энергетикой. Она повсюду, — Настя отступила назад и под её каблук что-то попалось.
Раздавленный предмет громко хрустнул. Девушка тут же посмотрела себе под ноги и увидела, что это был тюбик губной помады. Среди золотистых пластиковых осколков виднелось размазанное красное пятно, частично отпечатавшееся на подошве. Присмотревшись к нему повнимательнее, Настя вдруг что-то почувствовала. Мутно поблёскивающие осколки закружились перед глазами звёздным хороводом. Пятно раздавленной помады стало расплываться, расширяясь ровным кругом. Пол начал немного отдаляться, и её ноги как будто стали удлиняться, поднимая тело до потолка. Пространство вытягивалось, искажаясь, ломая грани привычного. Зловещая краснота всё больше и больше распространялась по полу, заполняя собой всё. Настя в ужасе подняла глаза и увидела всё ту же захламлённую спальню уже совсем в ином облике. Повсюду была кровь. Тёмная, высохшая, застывшая. Кровью была обильно перепачкана постель. Её брызги виднелись на стенах и потолке. Забрызганная кровью мебель, заляпанные кровавыми кляксами светильники, зеркала, шторы. Смазанные отпечатки человеческих ступней и ладоней. Окровавленная одежда. Кровь, кровь, кровь — в номере не было ни одного уголка, в котором бы не виднелись эти страшные метки. Здесь была не просто оргия. Здесь была самая настоящая бойня.
В ужасе созерцая открывшуюся ей картину, Настя увидела и более страшные вещи, нежели застарелая кровь. Вперемешку с разбросанными вещами, в спальне валялись тёмные засохшие куски мяса. Поначалу они показались ей обычной бесформенной тухлятиной, но наконец её взгляд остановился на одном из таких фрагментов, запутанных в разорванном кровавом одеяле, который оказался до боли знакомым. Присмотревшись, Анастасия онемела от ужаса. Это была человеческая кисть, оторванная до запястья. Она уже успела сгнить и иссохнуть, но, несмотря на это, на ней хорошо сохранился ухоженный нежно-сиреневый маникюр с цветными блёстками. Рука определённо принадлежала женщине. Дольше сохранять самообладание Настя уже не могла. Широко раскрыв рот, она закричала от ужаса, но что-то мгновенно сдавило её горло хваткой стального капкана, не дав издать ничего кроме глухого хрипа. Она взмахнула рукой, пытаясь оторвать невидимую клешню, уверенно сжавшую её трепещущее горло, но рука скользнула мимо, вдоль по шее, так ничего и не нащупав. Никакой клешни не было. Тогда она бросилась прочь из страшной комнаты, забыв про Ольгу, которая стояла рядом с ней, среди этого кровавого месива, абсолютно ни о чём не подозревая. В глазах Насти двоилось, арка плавно разошлась на две полупрозрачных копии, и девушка ударилась об её угол, чуть не упав. Вовремя подскочившая к ней Оля быстро подхватила её, не дав опрокинуться. Столкновение было таким сильным, что сознание девушки на мгновение отключилось, потухнув от сотрясения, и тут же вспыхнуло миллионами искр. Боль вырвала её из цепкой хватки страшного видения. Всё стало быстро приобретать чёткие реальные формы и очертания. Лишь оказавшись в объятьях подруги, Настя постепенно начала, успокаиваясь, приходить в себя. Между её глаз, по носу медленно ползла маленькая дорожка крови. Девушка умудрилась разбить себе лоб, хотя и не сильно. Ольга в полнейшем недоумении таращилась на неё.
