Мобильная группа вяло выдвигалась из таможенного склада, когда увидели некое скопление людей: пограничники проверяли документы у иностранцев, приехавших на роскошной тачке. Девушка была шикарная, не городская плоскодонка, а настоящая женщина, грудь 3-й номер. Мужик в белом костюме сверкал золотыми коронками и все по-своему трандычил:
— Силь ву пле. Авек плезир. Же но се па, месье.
Мошонкин потом успокаивал совесть, что смотреть первым начал не он. Он вообще мимо шел, когда иностранец, не прекращая чириканья, стал провожать его взглядом. Покачивал головой, уи, мол, месье, а сам все на него пялился. И вдруг само собой пришло ощущение, что иностранец очень уж знакомый. Мошонкин сам собой замедлял шаг, а иностранец продолжал качать головой, но уже не утвердительно, а из стороны в сторону, будто бы подталкивая его. Иди, Мошонкин, что ж ты делаешь, сукин кот. Двигай оглоблями. Уж лучше бы ты в деревне на самом деле остался. Девушка — переводчица тоже стала нервничать, видя такую картину, и в этот момент Мошонкин окончательно остановился.
И сразу почувствовал всю нечеловеческую злобу обстановки, всю ее неправоту и несправедливость, когда федералы переглянулись и мгновенно все поняли. Богомол стал огибать с одной стороны, а Корольков с Борькой с другой. Снайпер запустил руку за спину, где у него под курткой в специальной кобуре притаился "Кедр" с оптическим прицелом. С такого не промахнешься, даже если сильно захочешь.
Пограничники закончили проверку и уже отпускали Картазаева. Он садился в машину, и, наверное, успел бы удрать при его сноровке, но Мошонкин, как выяснилось впоследствии, окончательно все испортил, когда решил вмешаться и помешать Борьке выстрелить.
Полученные недавно травмы не дали Борьке вырубить Мошонкина сразу, но тут подоспели бывшие напарники. Мошонкину казалось, что он дерется как зверь, не предполагая, что в данной ситуации бойцы не имеют права драться. И, наверное, его бы тут без затей и пристрелили, если бы дула федералов не заслонил борт изуродованной тачки, и сильные руки полковника не втащили Мошонкина внутрь.
— Владимир Петрович, я так рад! — выдохнул Мошонкин. — Вы меня спасли!
— Это временно, — успокоил Картазаев, велев напарнице гнать во весь опор. — За срыв операции я тебя лично утоплю в море на самом глубоком месте!
Всю дорогу Мошонкин глупо и счастливо улыбался.
Рая вернулась в гостиницу спустя час после побега из порта. Откровенно говоря, ее в "Морже" не ждали, но наружка, оставленная на всякий случай, засекла девушку на подходе. Оперативно был произведен захват. Когда Рая отперла дверь и вошла, то увидела сидящего в кресле в артистической позе подполковника Корцева.
— Здравствуйте, гражданка Томлева, — издевательски поприветствовал тот. — Не ожидали?
Коридор тотчас умело отрезала группа захвата.
— Где ваш чемоданчик? — спросила Рая.
— Недалеко. Дело в том, что мне поручено дальнейшее руководство операцией по поимке Картазаева.
— Что, лодку решили уже не искать? — усмехнулась Рая.
Корцев высокомерно усмехнулся, но момент был испорчен, когда девушка разделась до гола и пошла в душ, и у подполковника встал. Корцев даже покраснел.
— Зип можете не искать, он у нас, — крикнул он.
— Когда он будет нужен, вы мне его сами принесете, — пожала плечами Рая.
— Кто это так решил? Сейчас примете душ и поедете с нами.
— Никуда я не поеду. Владимир Петрович будет разговаривать только через меня. И только через наш зип.
— Что за ерунда, девушка? Позвонить на зип можно только через другой зип. Откуда у Картазаева другой зип? У вас просто не могло быть двух зипов. Вы играете, Томлева, смело, но неумело.
— Я ни во что не играю. Но если вы сорвете операцию, и Картазаев вообще перестанет выходить на связь, неудачу спишут на вас лично. Вы же знаете, у нас не держат неудачников. Так что вас тоже спишут. Кстати это будет второй агент, фактически потерянный в этом городе. Считать, что первого агента нашли, может только круглый оптимист. Ведь нельзя считать агентом кусок мяса, хоть и довольно жирный. Его тоже на вас спишут. Какие там еще крупные провалы в последнее время? Убийство лоцмана. Перестрелка в порту. Мозгер.
— Достаточно, — прохрипел Корцев. — Я доложу о предложении Картазаева в Москву.
— Только прикажите принести зип. Владимир Петрович может позвонить в любой момент.
Корцев скрипя зубами, был вынужден подчиниться.
Очутившись в профессорском бунгало, Мошонкин по привычке начал приводить жилье в порядок, а именно пылесосить, мыть и даже скоблить. В душе он жалел Раечку, девушка так убивалась, не хотела в гостиницу ехать, но Картазаев настоял. Мошонкин по себе знал, если Картазаев чего-либо захочет, то добьется непременно. Он об этом и Раечке сказал, на что она довольно грубо послала его, но Иван не обиделся.
— Владимир Петрович, девка по вам сохнет, — заметил он, когда Томлева ушла вся в слезах.
Картазаев комментировать не стал, он вообще редко комментировал слова и мысли Мошонкина, но Иван не обижался. Он слишком хорошо усвоил масштаб этого человека. С ним, пожалуй, даже Тимофей не сравнится, не то, что он, бывший десантник, а ныне младший лейтенант федеральной службы. Одно слово полковник. Государственный человек, с министрами здоровкается.
Картазаев велел Мошонкину заканчивать мокрое дело, потому что настало время ехать за зипом. Взяв на прокат очередную машину, поехали в инфекционку. На посту на обводной дороге были остановлены ГАИ, но Картазаев к этому времени успел налепить на стекло уменьшенную копию флага, бирку техосмотра, и вписать в копию страховки номер авто. Причем все было настоящее. Он фуфло не держал. Только настоящее, с фабрики госзнака.
Когда подъехали к больнице, Картазаев сунул Мошонкину газовый пистолет, велев не стрелять против ветра. Иван даже обиделся. Не замечая его обиды, Картазаев зашел за обшарпанные ворота и быстрым шагом направился к главному корпусу. Мошонкин догнал и на ходу спросил, почему тот так уверен, что в больнице нет засады.
— Бельцова нет резона стеречь. Он никуда не может убежать. Транспортировать его тоже нет никакой возможности. Надо полбольницы разрушить, чтобы его вынести. К тому же зачем его куда-то вести? По большому счету его уже списали со счетов. Так что засады здесь нет, но имеется человек, которому даны указания, чтобы звонить куда следует, если кто будет интересоваться больным.
Они беспрепятственно вошли в здание и продолжили путь по обшарпанному продуваемому всеми сквозняками коридору. На гулко отдающиеся шаги из-за одной из дверей выглянул небритый человек в несвежем белом халате с пятнами от хлорки.
