Дело усложнялось тем, что я лежал на земле. Но суларит тоже пребывал в лежачем положении. Вместо того, чтобы перевернуться и ударить меня, он совершил роковую ошибку — решил подняться на ноги. При этом он упёрся об землю рукой, которой держал нож. В эту руку я и воткнул своё оружие. Вражеский нож покинул разжавшуюся кисть, а из медленно открывшегося рта суларита, вместе с протяжным мычанием, вылетели крошечные бриллиантики слюны. Я же, не дав ему ни секунды передышки, выдернул острие и тут же всадил его в глотку мерзавца.
Отличная победа. Но после я упустил самое главное, засмотревшись на то, как Райли, ревя словно медведица, из-за искажающего восприятие звуков ускорения, наносит сулариту один удар за другим в область живота, а затем, молниеносно перехватив нож, вгоняет его наотмашь прямо ему в сердце. Глядя на то, как она добивает врага, я и подумать не мог, что ко мне сзади успел подкрасться ещё один враг. Будь я внимательнее и расторопнее, заметил бы его вовремя. Но что случилось — то случилось. Я его проворонил.
Лишь в самый последний момент, краем своего глаза, я увидел, как ко мне грузно бежит неопрятный, но хорошо оснащённый боевик. Судя по качественной экипировке, бывший преторианец Латуриэля. Он бежит, отгибается назад, падает передо мной на колени, словно перед лежачим Буддой и валится вперёд. В его взгляде, злоба сменяется удивлением, которое в свою очередь сменяется безразличием, после чего бьёт свой последний поклон лбом об землю. На его спине с окровавленным ножом в руках возвышается Тина.
Я даже не успел удивиться её неожиданному появлению, как вдруг очередной суларит, последний из нападавших, сбил её с тела своего павшего коллеги, улетев вместе с ней в сторону. Тинка успела задержать руку с ножом. Прорываясь через пелену ускоряющегося времени, я увидел как бандит дважды бьёт её в бок. Тогда мне показалось, что он ударил её просто кулаком. Но этот урод был вооружён двумя ножами. Я не мог ей помочь. Я мог лишь смотреть, открыв рот, на то, как Райли, перепрыгивая через меня, врезается в суларита, переворачивает его, и долго, яростно рубит 'Братом' его открытую шею, пока голова негодяя не отделяется от туловища. Не теряя времени, подруга разворачивается, и идёт дорезать первого суларита, с которым я дрался.
— Тина, — позвал я. — Какого хрена ты тут делаешь?
В ответ тишина. Девочка лежала поперёк тротуара, держась за живот.
— Тина? — в мою голову словно влили кипяток. И это уже было не действие ай-талука. — Тина!
Я бросился к ней на четвереньках, и лишь приблизившись, увидел кровавую лужу, расползающуюся под ней.
— Тинка, ты как? Дай-ка погляжу… Да это же пустяки. Две царапинки, — я жестоко лгал. Жуткие, глубокие дыры от ножевых ударов были однозначно смертельными. Странно, что Тина ещё дышала. — Ну же, Тинкер, не отключайся. Ты слышишь? Не сдавайся, кому говорю! Чёрт… Райли! Райли!
Райли подбежала и присела с другой стороны, осматривая раны девочки.
— Тинкербелл! Сейчас мы тебя перевяжем, а потом отнесём в Апологетику. Ты главное держись, — я поднял голову Тины и сжал её руку. — Держись, солнышко, ты справишься. Ты же моя фея. А феи не умирают!
В отчаянье я посмотрел на Райли.
— Какого хрена ты тормозишь, Райли?! Доставай аптечку! Она истекает кровью!
Та покачала головой.
— Не-ет, вот давай не надо, а?! Чё ты головой качаешь?! Нужно просто кровотечение остановить, а потом мы её…
— Писатель, мы её не донесём.
— Донесём! Я за аптечной…
— Писатель, — Тинка удержала меня за руку. — Не уходи. Я ведь с тобой так и не попрощалась как следует. Сейчас самое время.
— Нет, так прощаться я не хочу. Ты не умрёшь. Я не допущу.
— Знаю, что не допустишь. Уже не допустил, — она улыбнулась. — Ты спас меня. Теперь не надо горевать.
— Я не понимаю тебя.
— И не нужно. Просто выслушай. Ты должен выбраться из города. Райли, помоги ему это сделать, обещаешь?
— Да, Тинка, обещаю, — кивнула та.
— И сделай одолжение, подруга, выберись сама. Не знаю, как ты это будешь делать, но сделай, хорошо?
— Я бы хотела тебе обещать, но мне самой в это слабо верится.
— А ты постарайся. Писателю нужна такая как ты. Не только здесь, в городе, но и там, за его пределами. Вряд ли он там такую себе найдёт. А мне это принципиально.
— Но почему?
— Потому что я хочу, чтобы он был счастлив. А счастлив он будет только с тобой.
— Ну ты и болтушка, — Райли улыбнулась. — Ладно. Мы постараемся выбраться вместе.
— Спасибо… А к тебе, Писатель, у меня осталась лишь одна просьба. Может быть, глупая, но… Мне бы хотелось, чтобы ты её исполнил.
— Всё, что только попросишь, Тин, всё, что только попросишь, — ответил я.
— Когда окажешься дома… Когда вернёшься к своей обычной жизни. У тебя всё будет хорошо. Дела наладятся. Ты обязательно заведёшь семью, и у тебя появится ребёнок…
— Минутку. Не ты ли мне говорила, что у меня не будет детей? — забыв о том, что Райли нас тоже слушает, нечаянно проболтался я.
— Ты меня невнимательно слушал. Я сказала, что у тебя 'не будет своих детей'. Ты сможешь стать отцом, но лишь одного ребёнка. Очень необычного ребёнка. Но хорошего. Это будет девочка. И я хочу, чтобы ты назвал её 'Тиной', в честь меня. Обещаешь?
— Ну, хорошо, — поражённый такими пророчествами, ответил я, всё ещё думая, что это лишь предсмертный бред. — Обещаю.
— Спасибо большое, — Тина закрыла глаза.
— Тинка, не уходи. Не оставляй нас.
— С вами было здорово, ребята, — прошептала она из последних сил. — Вы — мои лучшие друзья. Не будем прощаться. Скажем… 'До свидания'…
Рука обмякла. Щёки девочки начали покрываться синевой. Веки почернели.
— Тина? — тихонько произнёс я.
— Она умерла, — Райли погладила меня по плечу, затем, склонившись над Тинкой, поцеловала её в лоб, и оставила на лице малышки пару капель скатившихся слёз.
Мы похоронили Тину неподалёку от того места, где она погибла. Потратили на это драгоценный час, но иначе мы не могли. Время нам сэкономила яма, выкопанная кем-то ещё до катастрофы, видимо, для ремонта прохудившейся трубы. Засыпав тело землёй, мы положили сверху тяжёлый кусок плиты, и немного постояли, не произнося никаких траурных эпитафий. Просто ничто не лезло в голову. Боль и грусть разрывали мою душу, и было тошно что-то говорить. Тем более, о Тинке. Я всё ещё не верил, и не хотел верить в то, что её с нами нет. Ну а Райли просто не привыкла к подобным традициям. Она никогда никого не хоронила, да и Тинку, наверное, хоронить не собиралась, пойдя на этот шаг исключительно ради меня. Но всё-таки ей тоже было грустно. Некогда чёрствая изгнанница Z-345/7-37 субкод 2 окончательно очеловечилась.
