— Конечно, не могу! Потому что даже не знаю, ЧТО мы везем. И никто не знает. Так откройте, наконец, страшную тайну, что же в этом голубом контейнере!
Пазур глядел сквозь него, будто и не слышал. Похоже было, что ему никак не удавалось собраться с мыслями.
— Был жесткий контакт, — сказал он раздумчиво. — Мы влепились носовой частью во что-то осязаемое.
— Но это экзометрия! — с отчаянием воскликнула Рашида.
— Благодарю за напоминание, — осклабился Пазур. — И все же мы влепились. Со всего маху… Случись это в субсвете, я бы считал, что отказало защитное поле, и нас приголубил шальной метеорит. Но мы действительно в экзометрии, где все курсы параллельны. И уж, разумеется, и речи нет о метеоритах… По местам!
Рашида медленно, как сомнамбула, прошла мимо Кратова, задев его плечом. Она даже не посмотрела в его сторону. Ее лицо выглядело отрешенным, как если бы происходящее вдруг перестало ее волновать. «Рашуля, что ты?» — спросил Костя негромко. Она не ответила.
— Третий, инженер, — сказал Пазур. — Прозвоните все системы корабля.
— Понял, Первый, — отозвался Ертаулов.
Рашида молчала.
— Второй, следите за своим видеалом. Посмотрим, что за риф пропорол нам днище. Когитр, прошу запись бортжурнала на момент аварии.
Стараясь не мигать, Костя напряженно уставился в мертво-серую мглу, что заливала экран перед ним. Не разносилось ни звука, и было понятно, что в нарушение приказа мастера все смотрят туда же, куда и он.
— Ничего, — нарушил тишину Кратов.
— Ничего, — эхом повторил Ертаулов.
Пазур обратил к нему искаженное гневом лицо.
— Вот вас-то я не спрашиваю! — рявкнул он. — Займитесь проверкой систем, черт вас побери совсем, и если через пять минут у меня не будет полной ясности…
— Понял, Первый, — смиренно сказал Ертаулов.
— Я тоже ничего не увидел, — промолвил Пазур, остывая. — Когитр, дайте запись еще раз и медленно.
— В этом нет нужды, — сказал когитр. — Очевидно, вас интересует вот этот кадр. Его продолжительность семь стотысячных долей секунды, поэтому вы не в состоянии воспринять его вашими органами зрения.
— Чтоб я спятил… — прохрипел Пазур, подаваясь вперед всем телом.
Костя почувствовал, как его рука против воли дернулась, чтобы смахнуть нежданную помеху с экрана. И замерла на полпути.
— Тряхнуло, — сказала Рашида с коротким смешком.
На всех видеалах сквозь плотное серое марево отчетливо проступали очертания правильного вогнутого диска, от центра которого в стороны расходились три узких вывернутых лопасти, а на концах у них плясало призрачное свечение. Будто огни Святого Эльма.
— Эта… это… — наконец заговорил Пазур, отчего-то шепотом. — Где оно сейчас?
— Ответить не могу, — сказал когитр. — Мои видеорецепторы в экзометрии не действуют.
— Как же ты поймал эту картинку?!
Когитр замялся.
— Ответить не могу, — повторил он.
— Что это было? Каковы его размеры? Природа?
— На мой взгляд… — начал когитр и снова замолчал. Истекла минута невыносимой тишины, пока он не продолжил: — Размеры определить невозможно. Все зависит от дистанции. Но в экзометрии дистанция оценке не поддается. Если же взять за основу разрешающую способность видеорецепторов…
— Так бери же, — нетерпеливо проворчал Пазур.
— …то диаметр объекта может варьироваться от пяти миллиметров до ста километров. Не думаю, что мой ответ вас удовлетворит. Что же касается природы… — и он в очередной раз впал в ступор.
— Это и без когитра ясно, — сказал Костя. — Объект искусственного происхождения. Артефакт.
— Что ясно? — зло спросил Пазур. — Мы, люди, летаем в экзометрии во все концы уже двести лет и ни черта о ней не знаем. Галактическое Братство бороздит ее без малого тысячу лет, имея лишь несколько гипотез о том, КАК это происходит. Словно дикари на папирусных лодках, которые думали, что океан живой… Десять человек на Земле да примерно столько же на любую из прочих разумных рас Братства более или менее представляют себе, что это за штука — экзометрия. А мы всего лишь слепцы, которым дали в руку посох и развернули лицом к дороге. В экзометрии все курсы параллельны! — сказал он с негодованием. — Так оно и есть, пока не выясняется, что все иначе…
— Тряхнуло, — произнесла Рашида, беззвучно смеясь.
— В экзометрии есть жизнь, — осторожно заметил Стас. — Правда, примитивная, но это установленный факт. Гилургам Галактического Братства удалось добыть несколько экземпляров, хотя для этого потребовалась хитрейшая ловушка на переходе из экзометрии в субсвет. Теперь они конструируют из мутировавших потомков этих тварей квазиживые космические корабли.
— Может быть, это одна из здешних зверушек? — предположил Костя.
— Очень уж правильные у нее формы, — усомнился Ертаулов.
— Допустим, земные простейшие, радиолярии, в этом дадут ей сто очков вперед!
— Что этой гадине от нас надо? — бормотал Пазур. — За кем она охотится?..
— Олег Иванович, — сказал Костя недоуменно. — Почему вы решили, будто она за нами охотится? Я убежден, что все произошло случайно.
— Мне бы твою уверенность, — сказал Пазур. — Впрочем, ты и в самом деле вряд ли ее интересуешь. Если эта дрянь живая и не ведает, что творит, я был бы искренне счастлив. Но если это артефакт, построенный чьими-то злыми руками и науськанный на нас…
— Да кем же? — воскликнул Стас. — И, главное, для чего?
— Не знаю, — процедил Пазур сквозь зубы, и Кратову вдруг померещилось, что мастер темнит.
Рашида громко, со всхлипом вздохнула и упала лицом на пульт — ее прекрасные волосы разметались короной. Это было так неожиданно, что в течение нескольких секунд никто не пошевелился, чтобы прийти к ней на помощь. Все молча, как в столбняке, глядели на девушку, между тем как она плакала горько и жалобно, плечи ее вздрагивали, тонкие смуглые пальцы скребли тускло отсвечивающую поверхность пульта.
«А ведь мы, наверное, и вправду погибнем», — внезапно подумал Костя, и могильный холод подступил к его сердцу.
Стас опомнился первым.
— Рашуля! — закричал он, бросаясь к ней. — Да что с тобой, родная? Что ты там себе придумала?
Он попытался отнять ее от пульта, но Рашида со стоном забилась в его руках и вырвалась. Теперь и Кратов поборол оцепенение и поспешил к ней. Столкнулся плечами с мастером — тот едва не потерял равновесие, но не проронил ни слова… Кратов упал на колени подле Рашиды, силой повернул ее к себе, и она тут же обхватила его за шею. Костя виновато покосился на товарищей, гладя Рашиду по голове, как ребенка.
