– Осторожнее, фавн, – приказала Харикло. – Странно это…
– У меня лесное зрение, хозяйка, – ответил возница. – Скажу вам, что у ручья сидит наяда, я ее знаю в лицо, даже как-то с ней целовался. Она живет в том ручье.
– Никос, ты идиот! – рассердилась Харикло. – Скажи, кто там мертвый лежит у ручья?
– Разбойник Перифет, и в том нет никакого сомнения.
– Как так разбойник Перифет? Я не верю своим глазам.
– Да я эту толстую свинью уже лет сто знаю!
– Может, он лежит потому, что напился коринфского вина и наслаждается покоем?
– А почему вода в ручье стала красной – неужели бурдюк разрезан?
– Это не бурдюк, а брюхо разбойника.
Сатир принялся подгонять мула, тот легко побежал вниз по склону; наяда, которая сидела у ручья, поднялась при их приближении и громко закричала:
– Злодейство, злодейство! Гнусное злодейство! Предательски убит и скончался в муках справедливый защитник бедных путников, мужественный борец за права малых народов Перифет Благородный! О боги, спасите человечество, которое подвергается таким мучениям!
Наяда была прехорошенькая. Длиннющие темные волосы служили ей как бы видимостью платья.
– Вы же сказали, что Перифет был разбойником, – удивилась Кора.
– Разумеется. И одним из самых подлых на свете, – согласился сатир.
– Неправда! – закричала снизу наяда. – Вы его не знаете! Он так меня любил!
– Его называли еще Корунет, что значит…
– Человек-дубина, – подсказала Кора.
– Он выскакивал из-за дерева на путника и забивал его дубиной насмерть.
– А вы видели, вы видели, вы видели? – возмущалась наяда.
– Кто видел, – сказал фавн, – тот нам ничего не расскажет.
– Как же это произошло, милая девушка? – спросила Кора, подходя к ручью и останавливаясь на мостике в том месте, где он пересекал дорогу.
– Ой, я не переживу, не переживу! – причитала наяда. – Он поджидал меня на этом мостике. Я бежала к нему, просветленная от близкой встречи, готовая отдать ему самое дорогое, что есть у каждой из нас, – девичий стыд.
– А кому ты его не отдавала? – удивился фавн Никос. – Я тебя помню лет восемьдесят, как ты стала наядой этого ручья.
– Молчи, грубиян! – возмутилась наяда. – Тебя там не было.
– Видишь, забыла, крошка, – засмеялся фавн. – Лет пятьдесят назад мы с тобой резвились в тех вон кустах, которые превратились в каштановую рощу.
Наяда поглядела в ту сторону, но ничего не вспомнила.
– Они как ветер, – сказала Харикло, – наяды, нимфы, нереиды… Они помнят лишь вчерашний день и удовольствия нынешнего вечера.
Кора разглядывала гигантского мускулистого разбойника. Череп его был проломлен, лицо изуродовано.
– Чем его так?
– Я все видела! – сообщила наяда. – Это сделал Тесей. Этот мерзавец Тесей. Из Трезена, внук тамошнего Питфея. Он шел в Афины совершать подвиги. Такой противный, вы не представляете! А мой миленький Перифет увидел его и, как всегда, вежливо спрашивает, ты куда направляешь свой путь, о добрый чужестранец…
Харикло взяла с повозки кусок холста и накрыла лицо разбойника.
Наяда кинула взгляд на тело возлюбленного, но на этот раз его не узнала.
– Кого здесь положили? – спросила она. – Это же мой ручей, тут никого нельзя класть. Тем более если он уже умер.
– Подождите, – попросила ее Кора. – Расскажите, что было дальше с Тесеем.
– Я не буду с тобой разговаривать, – капризно отмахнулась наяда. – Ты кто такая, почему спрашиваешь?
– Меня зовут Корой, – ответила та.
Наяда вздрогнула.
– Прости, о Кора, – прошептала она. – Я тебя приняла за земную женщину. Что ты хочешь узнать?
Бедное речное существо трепетало от ужаса. «Почему я вызываю такой страх у этих людей?! Ведь во мне нет ничего пугающего. Может, я превосхожу их ростом? Но ведь этот разбойник Перифет, он не ниже меня».
– Что было дальше? Только правду.
– Правду? Тогда мне надо начать с самого начала, великая богиня. Я должна начать с того момента, как на дороге показался молодой человек высокого роста, стройный и очень милый. На поясе у него висел ржавый меч в рваных ножнах, а на ногах очень старые сандалии – я обратила на это внимание. Тут из-за дерева выскочил Перифет с дубиной – у него громадная железная дубина. «Я, – кричит, – могучий разбойник Перифет! Сознавайся, кто ты есть, отдавай все деньги, а потом попрощаешься с жизнью». А тогда этот молодой человек говорит: «Я – Тесей, сын царя Афин и внук царя Трезена, иду совершать геройские подвиги, и первым из них полагаю подвиг во славу моего дяди Геракла – я намерен очистить от разбойников все побережье от Трезена до Афин». А Перифет размахнулся дубиной и отвечает ему: «Теперь я тебя убью с чистым сердцем, потому что ты намеревался причинить мне вред». Он как закричит: «Стой смирно, убивать буду!» Да как рубанет своей дубиной, но этот хитроумный Тесей его подло обманул…
– Как же он его обманул? – спросил фавн.
– Он отскочил в сторону. Вы представляете – ему велели стоять, а он прыгает в сторону. Разве так себя ведут?
– Так не ведут, но в будущем обязательно поведут, – сказала Харикло. – Это же очень разумно – тебе говорят: подставляй голову, а ты не подставляешь голову.
– Но так не положено! – воскликнула наяда.
– Откуда вам это известно? – поинтересовалась Кора.
– Да потому, что мой дорогой Перифет закричал на этого Тесея, что так не положено, а Тесей все же уклонился от удара, и Перифет долбанул палицей по дереву.
И тут, следуя указательному пальцу наяды, путники увидели сломанный пополам грецкий орех со стволом в два обхвата.
– Ого! – произнесла Харикло. – Так не смог бы и сам Геракл.
– Но от удара дубина вылетела у Перифета из рук, – сообщила наяда. – И тогда… Нет, вы не представляете! Этот самый Тесей подбежал к дубине, поднял ее, с трудом раскрутил над головой и проломил череп моему возлюбленному.
– Думаю, что он правильно сделал, – сказал сатир.
– Нет, неправильно! – сопротивлялась наяда. – Ведь Перифет меня любил!
– Я думаю, – сказала Кора, – что когда Перифет напал на Тесея, у того не было никакой защиты от палицы. И никто не мешал разбойнику Перифету отпрыгнуть в сторону.
– Отпрыгнуть? В сторону? Он привык убивать всех не сходя с места. У него живот лежал на пне, куда ему прыгать?
И тогда Кора поняла, что покойный разбойник и на самом деле был при жизни очень толстым человеком.
– И что сделал Тесей дальше? – спросила Кора.
– Он вел себя очень странно, – сказала наяда. – Он помахал еще немного дубиной и сказал вслух, что она ему не по силам. Сказав так, он сразу подрос на пядь и стал на пядь шире в плечах. Потом снова помахал палицей и сказал: «Теперь в самый раз». Я ему крикнула, что согласна, чтобы он взял меня в качестве добычи. Что я согласна, чтобы он меня угнетал и принимал от меня жертвы… А он даже не взглянул на меня. Паршивый извращенец.
