Маша впервые видела Милдред в таком волнении.
— Давай, Александер, вызывай, — вздохнула она.
— Слушаюсь.
Пальцы старшего офицера шевельнулись. На экране появился Бертран Ли. Выглядел он несчастным.
— Что? — испуганно спросила Маша.
Бертран молчал.
— Все ясно, — жестко сказала Милдред. — Взрослые мальчики доигрались.
* * *
Повернувшись носом к склону, «Нерей» продолжал спуск. Перед глазами проплывали каскады остывшей и окаменевшей лавы. Различались отдельные вертикальные трубы, делавшие стену провала похожей на неф исполинского органа. Свет носового прожектора медленно скользил по черной поверхности этих невероятно вытянутых каменных капель. Якоб качал головой, удивляясь скудности проявлений жизни. Лишь изредка попадались губки да пару раз мимо иллюминаторов проплыли коматулы — уникальные иглокожие, способные активно перемещаться в водной среде.
— Да, — сказал Ван Вервен. — Сорок лет назад с живностью здесь было побогаче. И виргулярии попадались, и горгонарии.
— Скучно без виргуляриев да горгонариев?
— Разве это жизнь? — улыбнулся океанолог. — Тебе не понять, пехота.
Еще более безотрадный вид открывался под днищем батискафа. Его там и не было, вида. Яркий свет нижних светильников просто тонул в чернильной мгле, уходящей в глубочайшую пропасть планеты. Склон был настолько крут, что только у верхней границы пояса пещер нашлась небольшая площадка для донной сейсмической станции. За годы освоения планеты подобной аппаратуры во впадину опустили немало, но она не пережила загадочного катаклизма, случившегося на Кампанелле.
Впадина Дит имеет сечение неправильного овала. На батиметрических картах она напоминает срез серии бобов, вставленных друг в друга наподобие старорусских матрешек. Желая осмотреть все склоны, Рональд попросил спускаться по спирали, вставляя нос почти в каждую крупную пещеру. Это отнимало массу времени, и через несколько часов начала сказываться усталость. Якоб был вынужден посадить батискаф на пологом откосе, чтобы минут сорок поспать. Заранее предупрежденный об этом «Гепард» не беспокоил.
Рональд решил использовать предоставившееся время для интравизии. Получилось быстро, легко. И отчетливо до неправдоподобия. Так бывает только поблизости от источника очень мощных возмущений.
С высоты птичьего полета он увидел старинный город у слияния двух рек, защищенную стеной дорогу на берегу. Она вела из города к подъемному мосту замка. Замок располагался на речном острове. Под массивными башнями стояло несколько кораблей с высокими мачтами, явно предназначенными для несения парусов. На плоской крыше башни Рональд увидел мужчину, прикованного цепью к металлическому кольцу. Лицо его показалось знакомым. Словно о чем-то догадавшись, пленник поднял голову. Глаза его начали увеличиваться и странно пожелтели. Под подбородком внезапно открылась пасть с кривыми акульими зубами. Ниже — еще одна, точно такая же.
— Ба. Старый знакомец, — сказал Якоб. — Ронни, мы ему понравились.
Рональд очнулся. В боковой иллюминатор заглядывала давешняя рыба с двумя ротовыми щелями. Из каждой поочередно выскальзывал длинный змеиный язык, ощупывающий поверхность бронестекла.
— Кажется, она нас видит, — сказал океанолог.
— Да. И не прочь попробовать на вкус.
Ван Вервена передернуло.
— Это мы посмотрим, кто кого будет пробовать!
Он протянул руку к пульту
— Монстр не виноват в том, что проголодался, — миролюбиво сказал Рональд.
— Ладно. Я выспался. Двигаем дальше? До дна еще пять километров. Вторую станцию сбросил?
— Сбросил.
— Тогда вперед. В смысле — вниз.
Уходя в глубину, пропасть сужалась. Витки спирали, по которой шел «Нерей», делались все короче. В половине первого, когда на поверхности моря давно царила ночь, батискаф достиг дна. Аппарат лег на грунт с небольшим креном на левый борт и замер.
— Глубина — тринадцать тысяч пятьсот семьдесят один метр и тридцать шесть сантиметров, — сообщил Ван Вервен. — Мы побили рекорд почти на полтора метра, Ронни.
— Поздравляю.
— Спасибо. Но что делать дальше?
Вокруг «Нерея» оседал взбаламученный винтами ил. От чудовищного забортного давления потрескивала титановая броня. Больше никаких звуков ухо не улавливало. Только через сверхчуткие гидрофоны едва просачивался шорох опускавшихся на дно частиц.
— М-да, — признал Рональд. — Никаких чудес пока не наблюдается. Что ж, оставляем третью станцию и всплываем.
Облегченный «Нерей» рванулся вверх. Через четыреста метров Ван Вервен затормозил всплытие, отошел в сторону.
— Пора бросать бомбу, — сказал он.
— Пора так пора.
Внизу ухнул старый недобрый тринитротолуол. Колебания дна, вызванные взрывом, зафиксировали все три сейсмические станции. Приборы сработали безукоризненно. Информация тут же ушла на качавшийся в волнах "Гепард".
Рональд включил связь.
— Что скажешь, Берт?
Голос Бертрана был озадаченным.
— Взрыв, конечно, слабоват. Да и станций всего три…
— И все же?
— И все же ты провидец, Ронни. Под слоем донных осадков определяется узкая полость, уходящая в глубь планетной коры по крайней мере до границы Мохоровичича. Браво! Со мной сейчас на связи Угрюмов. Он в полном умопомрачении. Того, что вы обнаружили, не может быть.
— Я ожидал большего, — сказал Рональд.
— Ну ты и привереда! Слов нет. Всплывайте, вы уже четырнадцать часов под водой.
— Сейчас… Якоб, что там с твоей стороны?
Ван Вервен повернулся к боковому иллюминатору.
— Тьфу! Опять эта тварь.
— Нет, дальше.
— Дальше? Пещера какая-то. Большая пещера.
— Очень большая, Якоб.
— Прямо огромная. Как же я ее не заметил? О, Посейдон! Да там что-то светится.
— Эй, эй! — встревожился Бертран. — Что вы затеваете?
— Не приставай, — попросил Ван Вервен. — Некоторое время связи не будет. Входим в пещеру.
— Не хватало, чтобы ты там застрял.
— Кто, я?
— Ты, ты, гез морской! Своды хоть осмотри.
— Своды — это разумно.
— А я думал, тебя уговаривать придется, — признал Рональд.
— Почему? — удивился Ван Вервен.
— Ты такой уравновешенный.
— Это правда. Но в твою ненормальную гипотезу поверил. Похоже, кто-то и впрямь трубу воткнул в несчастную планету. Дело хлопотливое, между прочим. Надо выяснить, зачем это затеяли. Как можно пройти мимо такого? Потомки не простят.
Батискаф тем временем приблизился к устью пещеры в верхней ее части. Он подошел к скалам так близко, что заскрежетал о камни.
